«Мест для педагогов уже мало»: как живут и работают российские учителя за границей

«Вдруг здесь есть классный педагог началки, который долго думал и все же созрел на релокацию?»; «Ищу работу учителем физики в Ташкенте на долгий срок»; «Вернулась в Россию, еще не решила, куда двигаться дальше. Могу быть методистом по английскому», — в закрытом телеграм-чате для русскоязычных учителей-релокантов ежедневно появляются десятки подобных сообщений. Всего за несколько месяцев он вырос с нуля до 2500 участников, новые заявки поступают ежедневно. «Чат не приносит мне ни копейки. Я создал его в марте 2022 года для того, чтобы не сойти с ума, — рассказывает Иван (имя изменено), экс-преподаватель Летово, Хорошколы и ЦПМ. — Вел себя как самозваный комьюнити-менеджер, приглашал в сообщество всех знакомых учителей. В результате в нем оказались вообще все представители ведущих школ Москвы и Санкт-Петербурга. Мы смеялись, что сейчас на этом ковчеге вместе и переедем. И многим это действительно удалось». 

Точное число уехавших из России учителей неизвестно. По данным платформы для самозанятых «Наймикс» (есть в распоряжении редакции. — Forbes Life), за год число самозанятых педагогов выросло в 1,5 раза — до 3100 — и стабильно увеличивается на 3-5% в месяц. Большинство из них — младше 44 лет. 

Крупные государственные школы ощутили отток в меньшей степени, а некоторым частным проектам пришлось закрыться во многом из-за отъезда педагогов. Например, Школе-Мастерской, основанной Натальей Сопруновой — известным московским педагогом, автором собственной методики и множества учебников. «К лету 2022 года уехали почти все наши академические учителя — и минимум половина детей, — рассказывает Сопрунова. — C помощью оставшихся в Москве кураторов мы в гибридном формате закончили учебный год, а потом я на две недели приехала, чтобы попрощаться со всеми — и большими, и маленькими. Было сразу очевидно, что в онлайн-формате именно школу мы продолжать не будем. Ведь дистант — это вынужденная мера для большинства семей. Всем детям нужно очное образование — и тем, кто уехал, и тем, кто остался в Москве». 

«Приехали те, у кого была достаточная степень безумия»

Во многих популярных среди эмигрантов новой волны стран очное образование — это обязательное условие для получения ВНЖ: ребенок должен ходить в местную школу. Например, на Кипре хоумскулинг (домашнее обучение. — Forbes Life) запрещен: это прямой путь к депортации. Поэтому весной 2022 года русскоязычные эмигранты в местных чатах жаловались, что листы ожидания в частных кипрских школах могли достигать 100 человек. Для Александра Шкуратова, инвестора и основателя The Island Private School, это стало поводом сделать невозможное: построить школу на 500 человек за 85 дней. 

The Island Private School существовала с 2016 года в формате небольшой вальдорфской школы и детского сада (в общей сложности на 100 детей). Расширение было запланировано на 2024 год, но после 24 февраля все круто изменилось: Шкуратову каждый день поступали заявки и просьбы ускориться, особенно от представителей IT-компаний, семьи которых вывозили на Кипр «целыми самолетами». «Мы с командой поняли, что надо действовать решительно, — рассказывает он. — Это значит: одновременно набирать учителей и проектировать школьный кампус. Мы получили разрешение на строительство за 8 дней, это прецедент для любой страны. Дело в том, что правительство Кипра горячо поддержало нашу инициативу, везде был зеленый свет. Все понимали, что это важный социальный проект: по сути, мы помогли решить проблему с учебными местами для детей релокантов». 

Сейчас в The Island Private School 500 учеников, новые русскоязычные учителя, безусловно, тоже есть. «Прошлым летом я сам провел около 250 собеседований — было важно, чтобы собралась команда единомышленников, разделяющих наш прогрессивный подход к образованию, — объясняет Шкуратов. — Приезжать сюда никого не уговаривали, мы ничего не скрывали и говорили, что школу будем создавать с нуля — на чистом поле. Приехали те, у кого была достаточная степень безумия. Сейчас в нашей команде педагоги из Летово, Европейской гимназии и не только». 

Похожая ситуация сложилась в черногорской школе Adriatic College. Она была создана в 2014 году как небольшой бутиковый проект, но после 24 февраля события стали развиваться стремительно. «В конце прошлого учебного года на пороге нашего здания в Будве, где тогда учились 60 детей, вдруг выстроилась очередь, как в лаборатории в разгар пандемии, — рассказывает Василий Горбачев, директор по развитию Adriatic College. — Это была очередь из русскоязычных родителей, детей и учителей, которые хотели к нам попасть». Поток педагогов, по словам Горбачева, был огромным — причем из топовых российских школ, и, что очевидно, в две волны: в феврале и сентября 2022 года. «Мы понимали, что нельзя действовать просто по HR-протоколу: вы нам подходите, а вы нет. Люди приезжали, им надо было помочь обустроиться, и мы старались дать хоть какую-то работу всем. Пусть не на полную ставку, пусть сначала на два часа в неделю… Те, кто поверил нам и включился в процесс, сейчас стали полноправными членами команды», — говорит он.

Сейчас в сети Adriatic три школы: Adriatic College в Будве, Adriatic Novi в Херцег-Нови и Adriatic Open в Баре. Следующая школа появится в Подгорице, и после того, как Горбачев объявил об этом в своих соцсетях, за пару дней получил 150 заявок от русскоязычных учителей. «Сейчас люди планируют свой переезд более спокойно, многие собираются делать это летом. Ведь хороший учитель не бросит свой класс, доведет его до конца учебного года, хотя ситуации бывают разные, — отмечает Горбачев. — Но сейчас мест для педагогов у нас уже мало, еще и потому, что новая школа будет международной. Нужно владение английском языком на уровне минимум B1». Он подчеркивает, что открыть и аккредитовать школу в Черногории непросто, но искренне желает успеха всем образовательным стартапам, созданным новыми эмигрантами: они могут дать рабочие места учителям, продолжающим приезжать из России, Украины и Белоруссии.

На Частную Московскую Международную школу в Анталье, по словам координатора Александра Бабаева, приток русскоязычных педагогов не повлиял: школа работает уже более 10 лет, текучки кадров в ней нет. «Можно уверенно сказать, что учителей из России очень много, но не все хотят выходить из тени, — объясняет Бабаев. —  Легализоваться в Турции стало сложнее, многие находятся на перепутье, ждут, как будет развиваться ситуация можно ли будет вернуться в свою страну. Ведь работа учителя — это не пришел-ушел. С началом учебного года нужно принять на себя некие обязательства». В то же время, по наблюдениям Бабаева, рынок дополнительного образования на русском языке в Анталье за последние месяцы вырос в несколько раз: появилось множество курсов, кружков, лекций для детей. 

«Сегодня они идут ко мне, а завтра в режимную школу»

Некоторым российским учителям удается «перевезти» в страну релокации и свои проекты  — например, Виктор Цатрян и Юлия Анфилатова, основавшие в Москве Демократическую школу, открыли филиалы в Ереване и Тбилиси. В Ереване школу, правда, вскоре пришлось закрыть: Виктор связывает это с большой текучкой эмигрантских семей, воспринимавших Армению скорее как перевалочный пункт. А вот в Грузии довольно быстро сформировалось сообщество вовлеченных родителей, и сейчас Демократическая школа работает и развивается. Перед тем как открыть филиалы, Виктор и Юлия тестировали формат: проводили лагеря, однодневные мероприятия. «Русскоязычных педагогов много и в Ереване, и в Тбилиси, больше, чем предложений, — рассказывает Цатрян. — И они вынуждены хвататься за любую работу. В наш проект приходят ребята, на собеседовании мы обсуждаем ценности Демшколы, человек кивает, а на следующий день идет в суперурегулированную частную школу, нацеленную на успешный успех. И это понятно — нужен заработок». По словам Цатряна, за год русскоязычный образовательный рынок в Ереване развился мало: открылось всего две школы на 100 000 новых эмигрантов. В Грузии ситуация более оптимистичная: сейчас в Тбилиси работают около шести образовательных проектов на русском языке. 

С проблемой заработка так или иначе сталкиваются все учителя-релоканты. «В какой-то момент я запустил в чат много казахских, узбекских и армянских вакансий, учителя начали пересчитывать деньги и ужаснулись, — комментирует Иван, создатель закрытого телеграм-чата для русскоязычных учителей. — Средняя зарплата учителя в Узбекистане — €1000, в Армении — €600. В Москве и Санкт-Петербурге мы все-таки привыкли к другим цифрам». По наблюдениям Ивана, легче всего устроиться в зарубежный проект (и получать приличную зарплату) учителю технической направленности: «математиков и физиков разбирали как горячие пирожки». Еще и потому, что им не требуется углубленное знание английского языка или языка страны. 

«Находить клиентов на месте тяжеловато, лучше позаботиться об этом заранее», — советует Дмитрий Филиппов, учитель математики. Он уехал из России в апреле 2022 года — сначала в Тбилиси, потом в Казахстан, затем получил предложение по работе в Adriatic College. «В Черногории адаптироваться мне было легко, ведь в Adriatic основной язык преподавания — русский, программа тоже. Вообще это чудо, что я сюда попал, потому что конкурс сейчас очень серьезный, я знаю, что многие мои бывшие коллеги уже устроиться не могут. Единственное, тяжеловато в социальном плане: Будва — маленький городок. Но с притоком эмигрантов появляются интересные проекты и мероприятия. Любому учителю-релоканту я бы посоветовал, по возможности, приезжать на конкретный оффер. Или иметь надежную базу учеников для репетиторства. И, конечно, постоянно искать информацию о новых частных проектах на русском языке, их действительно появляется все больше и больше», — говорит Филиппов. В выгодном положении оказываются учителя, изначально ориентировавшиеся на онлайн: например, Александр Маркеллов, основатель известного онлайн-кружка «Математические тропинки», после переезда в Тбилиси успешно продолжает руководить проектом и преподавать, а также открыл новый бизнес — бар ShitHead. 

Наталья Сопрунова и ее команда запустили Школу-Мастерскую онлайн: это наработанные авторские программы по разным предметам. «Наши курсы — это не замена школы, — объясняет Сопрунова. — Они направлены скорее на то, чтобы поддерживать уже полученные знания и углублять их. По сути, мы берем самое интересное, нужное и современное из российской школьной программы и переосмысляем». Наталья говорит, что мысли руководить Школой-Мастерской дистанционно у нее были, но от этой идеи пришлось отказаться во многом потому, что разъехались учителя: «Все дружественные школы в Москве, с которыми я общаюсь, говорят, что дефицит педагогов очень большой». 

Никого нет, все уехали

Этот дефицит каждая школа ощутила в разной степени. По словам Ирины Тороповой, соосновательницы школы «Белая ворона» на Таганке, уехало около 10% педсостава — в две волны, весной и осенью 2022 года. Часть учителей уедут этим летом, после того как доведут детей до выпуска. «Поначалу мы поддерживали их, как могли, давали возможность работать у нас онлайн, но потом все же пришлось от этого отказаться и продолжить очное обучение силами оставшейся команды», — объясняет Торопова. Новых учителей, по ее словам, было бы найти не так просто: сообщество педагогов, разделяющих гуманистический (и вообще альтернативный) подход к образованию, небольшое, и многие его представители действительно уехали. 

Евгения Радзишевская, основательница образовательного проекта Happy People, в 2023/24 учебном году впервые запускает среднюю школу — и планирует привлекать в гибридном формате релоцировавшихся педагогов-предметников. «Есть прекрасные учителя по географии, биологии, которые уехали из страны и ищут работу, — объясняет она. — Они вполне могут преподавать нашим детям онлайн, ведь речь идет о двух-трех часах в неделю». 

По наблюдениям Лолы Шурыгиной, директора школы «Макарун», больше всего отток учителей ощутили проекты англо-американской направленности либо те, где в команде было много молодых мужчин. «У нас очень сплоченный коллектив, и преимущественно женский, — комментирует Шурыгина. — Три или четыре учительницы уехали вслед за мужьями. Одна из наших кураторов попробовала релоцироваться в Армению, но вскоре вернулась и продолжила работать у нас». При этом в «Макаруне», помимо очной формы обучения, есть онлайн-школа, где могут работать педагоги из любой точки мира.

Анна Филиппова, руководитель проекта «Антишкола «Остров», говорит, что отток кадров был довольно ощутимым — несмотря на то что основная часть команды продолжает работать под девизом «будем держаться до последнего». «Когда прошлой весной уезжали первые, например любимый учитель математики, было много слез… Расставание было очень грустным, ребята не могли поверить, что он больше не будет с нами работать, — вспоминает она. — Но, к счастью, у детей высокие адаптивные способности». За год в «Острове» появились новые учителя, но, по словам Филипповой, хороших специалистов по некоторым предметам уже найти проблематично: «Начинаешь звонить по знакомым, узнавать, спрашивать, а люди разводят руками и говорят: никого нет, все уехали». Кто-то из покинувших «Остров» учителей продолжает преподавать онлайн (например, математик удаленно готовит детей к ЕГЭ), кто-то — проходит многоступенчатые собеседования в зарубежные школы, кто-то продолжает кочевать. 

Екатерина, директор одной из московских альтернативных школ, уверена, что у небольших частных образовательных проектов в России есть серьезный шанс выжить. Ведь отток педагогов все-таки ударил преимущественно по большим дорогим школам, а запрос на альтернативное образование по понятным причинам растет. «Не могу сказать, что все уехали. Я знаю много достойных, талантливых, умных учителей, которые остались здесь. И они продолжают работать. Хочется верить, что этот корабль удержится на плаву».