Как работает Русский музей в Малаге, несмотря на «отмену» российской культуры

Уэлинградо. Русский музей в Малаге

Белый кот с одним ухом, растянувшись во весь свой рост, инстинктивно занимает центральную точку пространства. От белой площади, где лежит белый кот, кругами расходится внутренний двор с пальмами, газонами, скамьями, вагончиком уличного кафе, заключенный в каре промышленных корпусов. Это Табакалера — переоборудованная табачная фабрика постройки конца 1920-х годов. Промышленный краснокирпичный модерн с элементами традиционной севильской архитектуры, с ажурной кованой решеткой ворот, белой керамической плиткой с сине-зелеными орнаментами на белом фоне, с каменными башенками с шарами на углах крыши. Услышав «кис-кис», кот вскакивает, трясет своим единственным ухом и мчит в кусты, будто он кот с площади Искусств в Санкт-Петербурге.

Фабрика расположена в районе Уэлин — Уэлинградо на языке местных с тех пор, как в 2015 году в Табакалере открылся Русский музей. В соседних корпусах бывшей фабрики квартируют городской муниципалитет, онлайн-выставочное пространство и музей автомобилей. «Еще философ Вальтер Беньямин говорил, что нет ничего прекраснее автомобильного дизайна», — говорит президент Королевской академии изящных искусств Сан-Тельмо в Малаге, академик Хосе Мануэль Кабра де Луна. По его мнению, соседство с музеем автомобилей русскому искусству на пользу. Расчет простой: посмотрев на автомобили, посетители заходят в здание по соседству и открывают для себя новый культурный пласт.

Когда в апреле 2022 года Русский музей из Санкт-Петербурга отозвал четыре свои выставки из Малаги, испанский филиал не торопился закрываться. До 2 мая, срока окончания выставок, вход в музей сделали бесплатным, а процесс демонтажа работ со стен вели при посетителях. Мэрия города, собственник музея, оттягивала закрытие, несмотря на то, что Малага больше не могла получать работы из Петербурга и не могла платить €400 000 ежегодных лицензионных отчислений (зарубежные счета Русского музея оказались заблокированными). Весной 2022 года директор Русского музея в Малаге сообщил прессе, что музей переходит в режим спячки, а мэр — что «русское искусство было и остается престижным для города». В опустевших пространствах разместили выставку Пабло Пикассо. Однако, по словам куратора, замена не была равнозначной для посетителей. Зрители недоумевали, где русское искусство.

Выход нашелся в декабре 2022 года, когда в Табакалере открылись сразу три выставки: тотальная инсталляция Ильи и Эмилии Кабаковых For sale! («На продажу!»), выставка-мистификация Жоана Фонткуберты «Спутник: Одиссея «Союза-2» и «Русское искусство. Британский взгляд» — 78 работ из частной коллекции, от Венецианова, Иванова, Айвазовского до Серова, Кандинского, Сомова, Гончаровой и Бакста. Работы Кабаковых и Фонткуберты музею предоставил фонд крупнейшего испанского банка Caixa, а коллекцию живописи и графики привезла из Лондона британский коллекционер Дженнифер Грин. Выставки идут до конца весны. Как сообщил Forbes директор музея Хосе Мария Луна, музей надеется на скорейшее возобновление сотрудничества с Санкт-Петербургом, а пока разработал план показа европейских частных коллекций русского искусства.

Музейный план экспансии Малаги

Козырную подборку городских музеев формировал лично мэр Малаги Франсиско де ла Торре, занимающий свой пост уже более 20 лет. Первыми в 2003 году стали Музей Пикассо и Музей современного искусства CAC, устроенный по модели немецких Кунстхалле. В 2011 году Франсиско де ла Торре договорился с вдовой немецкого барона Тиссена-Борнемисы (часть его коллекции была выкуплена испанским правительством и составляет музейный треугольник Мадрида вместе с Прадо и Центром искусств королевы Софии) Кармен Тиссен-Борнемисой, что она выставит свое собрание испанской живописи XIX века в барочном дворце в центре Малаги. В 2015 году стараниями мэра открылись два лицензионных музея — филиал парижского Центра искусства и культуры Жоржа Помпиду и филиал санкт-петербургского Русского музея.

По данным газеты El Mundo, создание Русского музея в бывшем фабричном пространстве обошлось городской казне в €3,7 млн плюс дополнительные расходы на стройку — €580 000. Всего, по данным El Espanol, на содержание городских музеев в 2023 году Малаге потребуется около €16 млн. Большая часть суммы, около €10 млн, уйдет на погашение эксплуатационных расходов четырех крупнейших музеев города: Центра Помпиду, музея Тиссена, CAC и Русского музея. Дороже всех городу обходится Центр Помпиду — €4 561 257. Это стоимость ежегодного лицензионного взноса за право использования бренда музея, расходы на транспортировку работ, страховку, содержание здания и зарплату сотрудников музея. Содержание Русского музея стоит Малаге около €2,9 млн.

Своей прямой цели — составить конкуренцию Бильбао, сделав Малагу центром культурного туризма (а это задумывал мэр, по версии Financial Times), — де ла Торре не достиг. Но получил совершенно иной эффект. Малага стала питательной средой для современного испанского искусства.

В 2017 году в городе прошла первая ярмарка современного искусства Art/Malaga. Открытый в 2005 году в Университете Малаги факультет изящных искусств начал выпускать художников, работающих на территории современного искусства. Среди звезд мирового арт-рынка есть такие художники из Малаги, как Киньонес, Хавье Кайеха, чей аукционный рекорд превышает $1,5 млн, Анайя Кабандинг. Летом 2021 года к открытию выставки Айвазовского в Табакалере Кабандинг, известный своими работами на тему сюжетов мировой живописи, написал на стене музея свой «Вид на Малагу» 1854 года.

«Половина наших посетителей — туристы, вторая половина — местные жители, — говорит директор музейного конгломерата Малаги Хосе Мария Луна, помимо Русского музея, он управляет Домом-музеем Пикассо и Центром Помпиду. — Чтобы попасть в Русский музей, в отличие от других музеев, открытых неподалеку друг от друга в самом центре города, посетителям приходится приложить некоторые усилия, поскольку Табакалера расположена не в историческом центре Малаги. Так что каждый посетитель нам особенно дорог».

С 2015 года, с момента открытия, филиал Русского музея посетило более 750 000 человек. Для Русского музея в Петербурге, который входит в топ-10 самых популярных музеев мира, принимая в год около 2 млн зрителей, это цифра несерьезная. Но для Малаги важная.

«Дело вовсе не в цифрах посетителей, — говорит президент Королевской академии изящных искусств. — Дело в том, что местные приняли этот музей. Ведь даже искусствоведам Малаги было мало что известно о русском искусстве. Конечно, Малевич, Гончарова, Ларионов, авангард. Вот и все. А когда привезли Айвазовского, это была сенсация. Никто и предположить не мог, что в России такой мощный XIX век, академизм. Сейчас Русский музей — важнейшая часть культурного пространства Малаги». «Русская культура — часть глобальной культуры. Мы не работаем с политической ситуацией, мы работаем с русской культурой и искусством, — говорит директор музея Хосе Мария Луна. — Поэтому на совещании в мэрии мы приняли решение не закрывать Русский музей».

Из Лондона в Малагу

За клумбой с пальмами открывается мраморный портал Русского музея. Красно-белый логотип, информационная стойка, камера хранения, бесплатный аудиогид к каждому билету. Идеально чистые, отделанные мрамором туалеты. Современные эскалаторы, переносящие посетителей этажом выше, в выставочное пространство. Несмотря на будний день, музей не пустует. Группы пожилых любительниц искусства сменяют группы подростков. Они внимательно рассматривают фотографии дворцов, составляющих комплекс санкт-петербургского Русского музея, читают подписи. В сувенирном магазине, устроенном по всем правилам мерчандайзинга ведущих мировых музеев, продают и «Хаджи Мурата» Толстого, и «Брисбен» Водолазкина, и «Мы — живые» Айн Рэнд, и «Подстрочник» Лунгиной на испанском, и репродукции авангарда из коллекции Русского музея, и ювелирные украшения в форме матрешек, и Baloon Dogs Кунса. Рядом оборудованы зеркальные пространства для селфи.

Сразу за магазином в выставочных залах следует фотопроект Хосе Мануэля Баллестера с репортажем из закулисья Русского музея, снятом в Санкт-Петербурге в 2016 году. Затем идет выставка-мистификация Жоана Фонткуберты, посвященная русскому космонавту Ивану Источникову. В полутьме залов стоит заброшенная старая квартира — тотальная инсталляция Кабаковых. Наконец постер во всю стену с изображением «Тройки» Филиппа Малявина открывает выставку частной коллекции Дженнифер Грин, 78 живописных и графических работ, которую коллекционер из Лондона предоставила на полгода Малаге.

Это первая публичная демонстрация коллекции Грин. С 1970-х она не раз бывала в России, тогда СССР, дружила с русскими художниками и искусствоведами, активно участвовала в русских торгах на протяжении последних 20 лет. Но прежде ни разу не выставляла своей коллекции. Возможно потому, что вся эта русская страсть Грин носила скорее личностный, сентиментальный характер. И даже факт попадания ее собрания в музейную орбиту — история прежде всего дружеская.

Чтобы понять эту историю, выставку нужно смотреть с конца. Рисунок раннего Кандинского, испанская Гончарова, Венецианов, голова раба Иванова, обнаженные Серова и Сомова, скандальная «Одалиска» Кустодиева, театральные эскизы Бакста — все то, что продавалось на русских торгах в Лондоне, Париже, Стокгольме, Уппсале, в галереях и у арт-дилеров последние 20 лет. Вся эта подборка первоклассных имен и удивительных находок на самом деле сентиментальный сувенир, напоминающий Дженни Грин об ушедших друзьях и приключениях ее молодости.

Back in the USSR

В последнем зале выставлены рокерская куртка с нашивками и значками, черно-белые снимки плейбоев, архивные рок-видео 1970-х, пиджаки со стразами и брюки с лампасами на манекенах. Тут же фотографии квартиры Дженнифер Грин с развешанными по стенам работами. Каталоги русских торгов с ее пометками — в нескольких артефактах наглядный ответ на вопрос, как и почему возникла коллекция. Для полноты ответа в витринах не хватает лишь номера журнала Time от 15 апреля 1966 года с выносом на обложке «Свингующий Лондон».

Автор Time утверждал, что каждое десятилетие XX века определяет какой-то город мира: 1910-е — это Вена, 1920-е — Париж, 1950-е — Рим и его dolce vita, 1960-е, по версии журнала, несомненно, принадлежат Лондону. В зарисовках лондонской модной жизни есть сцена, как 21-летний вокалист The Rolling Stones Мик Джаггер со своей подружкой Кэти субботним вечером слоняются по Кингс-роуд, обходя модные бутики Bazaar, Hung On You и Granny Takes a Trip. Среди совладельцев Granny Takes a Trip — портной Джон Пирс, одевающий на Сэвил-Роу Руперта Мердока и членов королевской семьи, а на Кингс-роуд — Элтона Джона, Led Zeppelin, Pink Floyd. Блестки, разноцветный бархат, меха, набивные рисунки, яркие витрины — Granny Takes a Trip считался самым психоделическим магазином Лондона (trip в названии отсылал к эффекту ЛСД). В 1969 году Granny Takes a Trip выкупил Фредди Хорник, фешен-ретейлер, запустивший мировую экспансию британской моды. Вместе с инвесторами (деньги в проект Хорника вкладывали и The Beatles, и наследница империи Guinness Тара Браун, и дочь бизнесмена польского происхождения Дженни Дуган-Чепмен) новый владелец открыл бутики Granny Takes a Trip в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.

В Granny Takes a Trip Дженни Дуган-Чепмен (в замужестве Грин) познакомилась с Джоном Стюартом, молодым ученым, одержимым двумя страстями — мотоциклами и русскими иконами. Потомок древнего шотландского рода, Джон Стюарт в Итоне увлекся русской историей и к ужасу своих родных принял православие. Славистику и русский язык Стюарт изучал в Кембридже.

В 1969–1970 годах Стюарт учился в Центральных государственных художественно-реставрационных мастерских им. Грабаря. Так за компанию с Джоном в 1971 году в Москве впервые оказалась Дженни Дуган-Чепмен. Во время поездки она подружилась с художником и искусствоведом Сергеем Есаяном. Эмигрировав в 1979 году, Есаян жил в Париже, консультировал по вопросам русского искусства и помогал Ростроповичу и Вишневской приобретать произведения в их коллекцию. (В 2007 году все 450 лотов коллекции, которую они собирали в эмиграции с 1970-х до начала 2000-х, выставленные на торги Sotheby’s c эстимейтом $20–40 млн, были выкуплены миллиардером Алишером Усмановым в режиме частной закрытой сделки. Сейчас коллекция выставлена в Константиновском дворце в Санкт-Петербурге.)

Дженнифер Грин рассказала Forbes, как моментально подхватила у Стюарта его увлечение русским искусством: «У Джонни была изумительная акварель Наталии Гончаровой. Эта работа небольшого размера произвела на меня просто ошеломляющее впечатление. Я полюбила русскую акварель. Живо помню эту работу во всех деталях до сих пор».

По инициативе Джона Стюарта аукцион Sotheby’s создал отдельный департамент русского искусства. Стюарт открыл миру живопись Боровиковского, Левицкого, Серова, Врубеля, Бакста, Гончаровой и Ларионова, бронзу и фарфор русских императорских заводов. Написал несколько монографий о русской иконописи. Как вспоминает Иван Самарин, друг и коллега Стюарта, «Джонни мог диктовать примечания по исихазму и византийской теологии XIV века, а затем по телефону советовать Джорджу Майклу или группе Stray Cats, что им надеть на съемки нового клипа». 

В 1995 году Джон Стюарт и Иван Самарин ушли из русского отдела Sotheby’s, чтобы создать собственную консалтинговую компанию по русскому искусству. После смерти Стюарта в 2003 году его подруга Дженни Грин в память о нем, Сергее Есаяне и друзьях молодости начала собирать собственную коллекцию русского искусства. Ее консультантом и арт-дилером стал Иван Самарин.

От рок-н-ролла до Бакста и Кустодиева

Мостиком от рок-н-ролльной среды к русскому искусству послужили театральные эскизы художников дягилевской антрепризы. Среди покупок Дженнифер Грин — эскиз костюма Волка для «Спящей красавицы» работы Бакста 1921 года. В тот момент художник уже понимал, что эскизы к спектаклям — не просто рабочий материал в постановочном процессе, а отдельное произведение искусства, которое можно продавать, как и работы станковой живописи. С 1910 года после премьер традиционно устраивалась выставка эскизов декораций и костюмов Бакста. «Бакстовский Волк такой соблазнительный, утонченно одетый и чрезвычайно опасный», — рассказывает Дженнифер Грин. Ее коллекция, где встречается все, от старых русских икон до абстракций Кандинского, собрана по принципу: все хорошо, кроме скучного.

«Мои работы полны цвета, жизни, очарования, движения. Среди них нет ни одной невзрачной, невыразительной. Они очень индивидуальны, каждая — особенная. За нарочитой простотой и безыскусностью скрывается большое мастерство рисовальщиков. И все они рассказывают свои истории», — говорит Грин. Среди ее любимых сюжетов сегодня — акварель Серова «Охота», где щегольски одетый барин на коне в яблоках со своими борзыми так увлечен травлей зверя, что в ажитации сбивает с дороги, роняет крестьянскую повозку. «Во времена цензуры, когда что-то нельзя сказать вслух, на помощь приходит искусство», — объясняет Серова Дженнифер Грин.

По мнению Ивана Самарина, арт-дилера и консультанта, коллекция Дженнифер Грин — точный слепок своей эпохи, взрывного интереса к русскому искусству в 1990–2010-х, в период рекордных цен и самых умопомрачительных находок: «Ни один другой период в истории русского рынка не может сравниться с этими двадцатью годами на рубеже веков, когда на продажу было выставлено такое восхитительное многообразие русской живописи XIX — начала XX века авторов первой величины».

При всей дороговизне купленных работ (например, эскиз головы раба Александра Иванова к картине «Явление Христа народу» был продан на аукционе в Уппсале в 2006 году за €1,420 млн, «Тройка» Филиппа Малявина в 2009 году на Christie’s — за £517 250, «Портрет крестьянки» Алексея Венецианова в 2006 году на аукционе Uppsala Auktions Kammare — за €400 000, автопортрет Малявина в 2011 году — за £145 250 на Christie’s, рисунок обнаженного юноши работы Константина Сомова на Christie’s в 2007 году — за £5000) собственно живописный сюжет для Дженнифер Грин важнее провенанса и репутации картины. Как покупатель искусства, она позволяет себе то, на что не смеют решиться ни государственные, ни корпоративные, ни многие крупные частные коллекции и коллекционеры. Она действительно покупает именно то, что ей нравится.

На отдельной стене на кричащем зеленом фоне в Малаге висит «Одалиска» с этикеткой: приписывается Борису Кустодиеву, 1919. Обнаруженная когда-то экспертами Christie’s в Мюнхене у наследников эмигранта из России, эта небольшая работа Кустодиева впервые вышла на торги в 1989 году. И была продана за £19 000.

Осенью 2005 года «Одалиска» стала топ-лотом торгов русского искусства Christie’s, установив мировой рекорд цены на произведение Кустодиева — £1,7 млн. Покупателем оказался фонд Aurora Fine Art, соучредителем которого был миллиардер Виктор Вексельберг.

Год спустя, в декабре 2006 года фонд обратился в аукционный дом с претензиями к оценке подлинности работы и потребовал вернуть деньги за покупку. В результате многолетних обменов экспертными заключениями — Москва указывала на спорность авторства Кустодиева, несовпадение стиля художника, Лондон вел документальное расследование провенанса — в 2011 году фонд Aurora Fine Art подал иск в Высокий суд Англии и Уэльса. Были заслушаны мнения экспертов из Русского музея, из фонда Aurora Fine Art и из Christie’s. В июле 2012 года судья Ньюи объявил: «Я не думаю, что в этом вопросе возможна определенность, но моя задача состоит в том, чтобы определить подлинность на основе баланса вероятностей, и вероятность, на мой взгляд, такова, что «Одалиска» — это работа какого-то другого художника, не Кустодиева».

По мнению экспертов арт-рынка, опрошенных Forbes, победа коллекционера из России над глобальным аукционным домом — исторический прецедент, заставивший изменить процедуру атрибуции для всего рынка русского искусства. Christie’s выплатил Aurora Fine Art полную стоимость работы и расходы на судебный процесс, по оценкам экспертов, они составили около £3 млн. А сомнительная «Одалиска» оказалась в собственности страховой компании. В 2015 году, по словам арт-дилера и куратора коллекции Грин Ивана Самарина, «Дженни ее спасла».