«Устал доказывать в России, чего он стоит»: как проходит фестиваль в честь Дягилева

Фестиваль «Дягилев. P.S.», созданный в 2009 году, в столетний юбилей «Русских сезонов», ежегодно представляет все виды искусств, с которыми взаимодействовал импресарио, показывает, как наследие Дягилева преломляется в современности. Своей особой задачей фестиваль, основанный Санкт-Петербургским музеем театрального и музыкального искусства, ставит изучение и популяризацию наследия Сергея Дягилева, малоизвестного в России. 

К каждому фестивалю театральный музей готовит выставку, посвященную разным аспектам деятельности Дягилева и их современным воплощениям. В 2020 году из-за сокращения финансирования (основной донатор фестиваля и его учредитель — комитет по культуре Санкт-Петербурга) «Дягилев P.S.» был вынужден отказаться от проведения научных конференций ради сохранения своих художественных проектов. По заказу фестиваля ведущие хореографы и музыканты мира создавали произведения, переосмысливая дягилевское наследие. Анжелен Прельжокаж, Теодор Курентзис, Уэйн МакГрегор, Джон Ноймайер, Матс Экк, Акрам Хан — свои работы представляли мировые величины первого ряда. Так, в 2021 году на фестивале прошла мировая премьера новой хореографической версии балета «Лебединое озеро», созданной Анжеленом Прельжокажем. Идея этого балета родилась в 2018 году в Санкт-Петербурге в разговоре хореографа с директором театрального музея, художественным руководителем фестиваля Натальей Метелицей. На фестивале 2022 года, посвященном 150-летию Сергея Дягилева, нет иностранных участников. О том, как говорить о Дягилеве вне международного контекста, Наталья Метелица рассказала Forbes Life.

— Фестивалю пришлось в авральном порядке полностью заменить программу тринадцатого сезона, где были изначально заявлены «Балет Биаррица», балетная компания Александра Уитли, Сабуро Тешигавара, Джон Ноймайер и его «Гамбург балет». Новая программа — спектакль «Дягилев. Сезоны» национального балета Саха из Якутии, спектакль «Приказ короля» «Урал Оперы Балета», программа «Лабиринт» компании MuzArts и музыкальный вечер «Бал-маскарад» — каким-то образом соотносится с изначальной концепцией? 

— Концепция претерпела коррективы, это очевидно. Изначально наша идея была в том, что фестиваль должен вернуть имя Дягилева в Россию, показав его влияние на мир. В 2009 году фестиваль состоялся в первый раз. Затем в мире и в стране происходило многое, в частности в 2015 году случились страшные теракты. Нападение на парижский зал «Батаклан» произошло непосредственно в дни фестиваля, но французские артисты приняли тогда решение все равно прилететь и выступить в Петербурге. Пандемия тоже не остановила процесс. Даже когда артисты не могли пересекать границы, произведения искусства перемещались по миру свободно, и мы в год пандемии сделали грандиозную выставку «В круге дягилевом». Никто из наших зарубежных партнеров, хореографов, балетных компаний, музеев, частных собраний никогда нам не отказывал. Потому что имя Дягилева — это абсолют для любого человека, причастного к музыкальному театру и художественному миру. Мы, начиная этот проект в 2009 году, не могли в полной мере оценить силу притягательности этого имени, способности объединять разные культуры. 

Но к середине мая этого года мы получили отказы от всех участников первоначальной программы. Таким образом, фестиваль утратил статус международного. От прежнего замысла остался проект Алексея Гориболя «Бал-маскарад». Его проект возник так. Гориболь, узнав о том, что на мою идею вернуть на сцену наследие Дягилева второй половины 20-х годов ХХ века — балеты на музыку Пуленка, Мийо, Сати и Набокова — откликнулся только Уэйн МакГрегор, поэтому реализовать задумку не получилось, предложил сделать концерт с этой музыкой. 

Однако, создавая новую программу фестиваля, мы придерживаемся наших принципов: открытие новых имен и компаний, строгие критерии профессионализма участников, исторический контекст и стремление удивлять публику. 

— И вы пригласили на замену российских участников?

— Надо отметить, что российские компании,  зная, что для нас значит участие зарубежных трупп, терпеливо ждали окончательных отказов от зарубежных участников, и мы им очень благодарны за понимание. За эти годы вокруг фестиваля сложился круг единомышленников.  И это большие имена в балетном мире. Например, художественный руководитель «Урал Оперы Балета» Вячеслав Самодуров. Екатеринбург по праву можно назвать одной их мировых балетных столиц, мы привозили блистательную «Пахиту» в год Петипа, «Ромео и Джульетту», в а этом году покажем «Приказ короля». Вячеслав — тоже в круге дягилевом, как и руководитель компании MuzArt, солист Большого театра Юрий Баранов, с которым мы будем сотрудничать уже четвертый раз. Программу «Лабиринт» мы покажем на фестивале через два дня после премьеры в Большом театре.   

— Как изменился бюджет фестиваля, когда выяснилось, что зарубежных участников не будет. Как вообще соотносится бюджет этого сезона с бюджетами предыдущих?

— Бюджет не изменился. Стоимость авиабилетов из Сахи сопоставима со стоимостью билетов из Экс-ан-Прованса, например. Траки с декорациями из Сахи и Екатеринбурга должны преодолеть такой же длинный путь, как из Европы, если не длиннее. А количество участников, включая техническую часть, намного выросло, в этом году их 182 человека. Соответственно, нужно оплатить расселение и внутреннее передвижение по городу.

— В этом году 150 лет со дня рождения Сергея Павловича Дягилева. Благодаря проектам Дягилева балет возник или возродился во многих странах. Достаточно вспомнить Сергея Лифаря и его работу в Парижской опере, Джорджа Баланчина и его New York City Ballet. А как можно описать вклад Дягилева в развитие российской культуры? В ХХ веке в России его называли и собирателем славы русского искусства, и «желтым дьяволом на аренах европейских сцен».

— Будем откровенны, имя Дягилева не слишком хорошо известно в России. Он был чрезвычайно популярен в Серебряном веке, в 1910-е. Особенно его издательская деятельность, работа в качестве художественного критика, его кураторская деятельность — в этой области он был безусловным пионером. Но его самые большие достижения — реформаторство в сфере балета, то, что он впервые сделал балетный спектакль целостным синтетическим художественным зрелищем, в котором все составные части, хореография, музыка, сценография, костюмы и исполнительское искусство танцовщиков, одинаково значимы, — случились не здесь.

— Дягилев привез русский балет в Европу, а точнее, перенес место силы балета из Петербурга в Европу. Почему он не захотел стать антрепренером в России, ведь в стране в тот момент успешно работал независимый МХТ, а Всеволод Мейерхольд, не менее эмоциональный персонаж, чем Дягилев, сотрудничал с императорскими театрами, и просвещенная публика была не только в Санкт-Петербурге и Москве.

— Самоощущение художника иногда складывается только на основе взаимодействия с публикой и с художественной средой, но иногда и с властью тоже. Сергей Дягилев ждал признания от власти. Он все-таки очень много сделал для российской культуры до 1909 года. В частности, выставки в России и за рубежом. Он открыл миру русское изобразительное искусство, организовав выставку «Два века русского искусства и скульптуры»— 800 работ в парижском Гранд-Пале в рамках Осеннего салона 1906 года. Русское искусство показывали с картинами французов: Гогена, Сезанна, Дерена. То есть Дягилев не просто показал, но вписал русское искусство в контекст европейского. Потом его выставку показали в Берлине и в Венеции.

В 1907 году он организовал в Париже Русские исторические концерты, представив имена, которые тогда вне России практически не звучали: Рахманинов, Римский-Корсаков, Скрябин. Внутри России он открыл для публики финских художников, сделав в 1898 году выставку русских и финляндских художников, не говоря уже о гениальной выставке — двух тысячах исторических русских портретов в Таврическом дворце 1905 года. Он открыл публике Левицкого, Рокотова, Боровиковского, тогда забытых, и, более того, написал монографию о русской живописи XVIII века. И после всего этого, когда он захотел занять должность вице-президента Академии художеств, а позднее должность в дирекции Императорских театров, ему отказали.

Да, он был человеком сложным, абсолютно непредсказуемым, но невероятно эффективным, и он устал доказывать в России, чего он стоит и кто он есть. А власть очень устроила ситуация, когда Дягилев уехал и продвигал в мире великое русское искусство с его уникальностью, многообразием и самобытностью, с Россией без России.

С 1912 года он мечтал вернуться со своей прославленной уже труппой сюда, но каждый раз мешали обстоятельства, война, революция. Кстати, правительство Керенского предложило ему в 1917 году стать министром искусства, но он тогда благоразумно отказался. 

— Можете ли вы сказать, что сегодня есть какие-то работы, созданные российскими хореографами, что могут претендовать на статус прорывов и открытий, сравнимых с дягилевскими, скажем, по потенциалу? 

— Главным принципом Дягилева как продюсера было стремление каждый раз находить новые, часто неожиданные формы. Если говорить о нашем выборе, то мы взяли то, что уже создано. Хотя эксперимент имеет место и в решении Самодурова, который в своем спектакле соединяет классику и современный танец, и в программе MuzArt «Лабиринт». Например, в одном из четырех балетов этой программы в качестве сценографа дебютирует скульптор Даши Намдаков. Кроме того, в программе участвует танцовщик, солист балета «Тодес» Ильдар Гайнутдинов, он не обучался классическому танцу, танцевал на Бродвее и участвовал в телепроектах. Можно сказать, тут Юрий Баранов сделал вполне дягилевский жест.

— В этом году в программе нет научной части. Невозможно говорить о Дягилеве в условиях культурной изоляции?

— Нет, дело не в этом. Мы посчитали, что академический формат сегодня нам не подходит, слишком камерно, нет возможности вовлечь более широкую аудиторию. Научную программу мы теперь будем выстраивать вокруг выставки, делая упор на интерактивный формат конференций и круглых столов.  

— Какой сюжет на выставке «Любовь к трем апельсинам. Венеция Казановы — Петербург Дягилева», почему вы его выбрали?

— Мы сочли, что в год Дягилева выставка о знаковом для него городе, Венеции, будет уместной. Ранее была договоренность с итальянскими партнерами о том, что нам привезут Каналетто. Когда выяснилось, что этим планам не суждено воплотиться, мы с приглашенным куратором Аркадием Ипполитовым решили переформатировать замысел и связать воедино Петербург и Венецию через такого персонажа, как Казанова, точнее, объединить Венецию Казановы и Петербург Дягилева венецианским мифом VXIII века через драматургию Карло Гоцци и жанр «фьябы», трагикомической сказки, где действуют персонажи-маски. Русский Серебряный век был одержим идеей маски и маскарада, да и закончилась эта эпоха «Маскарадом», легендарной постановкой Всеволода Мейерхольда в Александринском театре. 

Залог успеха любой выставки — качество художественного материала. У нас будут первоклассные вещи, с нами сотрудничают Эрмитаж, Музей Академии художеств, Третьяковская галерея, Русский музей. В частности, Русский музей дает из экспозиции два шедевра: григорьевского «Мейерхольда» и «Ужин» Бакста. Замдиректора Русского музея Евгения Петрова как профессиональный куратор оценила наш замысел и сделала, казалось бы, невозможное — временно выдала ключевые работы на нашу выставку. И так как мы Театральный музей, то, конечно, стараемся, чтобы в выставке был сюжет, драматургическая пружина, и каждую выставку создаем как своеобразное музейное действо.