Этическая установка на то, что поступки стоит оценивать по объему пользы, которую они принесли, появилась не вчера. Идею о том, что результат человеческих действий является маркером их моральности, начали активно продвигать утилитаристы. Основателем этого направления был британский мыслитель Иеремия Бентам, который описал основные принципы утилитаристского подхода еще в конце XVIII века, а самым известным преемником стал Джон Стюарт Милль, выпустивший свои знаковые теоретические работы («Утилитаризм» и «О свободе») во второй половине XIX века. Их позиции скреплял общий тезис — моральная ценность поступка определяется его полезностью. Наилучшим действием, по мнению утилитаристов, считается то, что приносит максимум счастья наибольшему количеству людей.
За двухсотлетнюю историю критики в свой адрес утилитаризм не утратил своей силы и породил несколько новых ответвлений в западноевропейской этике — одним из его далеких потомков стал эффективный альтруизм, «философское и социальное движение, которое опирается на доказательства и разум, чтобы обнаружить самые эффективные пути для улучшения мира». Это цитата из книжки австралийского философа Питера Сингера, которого часто называют отцом эффективного альтруизма. В 1972 году он опубликовал статью «Голод, богатство и мораль», которая была адресована прежде всего жителям «первого» мира и обосновывала необходимость помогать не локальным сообществам в благополучных странах, а людям из более бедных стран.
С точки зрения эффективных альтруистов те, кто опирается на краткосрочные эмоциональные эффекты, выбирают неверную стратегию жертвования
Этот текст Сингера называют отправной точкой для манифестов ЭА, который как движение — с сетью институций и ключевыми представителями — появился спустя несколько десятилетий. Первый случай институционализации ЭА приходится на 2003 год, с рождением «Poverty Action Lab» — ее основали два профессора из MIT, Абиджит Банерджи и Эстер Дюфло. Импульсом для этого проекта стал практический вопрос: как определить, какие инструменты помогают бороться с бедностью, а какие нет?
Практический фокус характерен для всех институций, связанных с ЭА. Организацию Give Well («Жертвуй правильно») основали Эли Хассенфельд и Холдена Карнофски. Они не были связаны с академической или благотворительной сферой — работали в британском хедж-фонде Bridgewater Associates, зарабатывая намного больше, чем могли потратить. Решив пожертвовать крупные суммы, они задались вопросом, где эти деньги принесут наибольшую пользу. Они не нашли подходящих для себя инструментов оценки эффективности благотворительных организаций и запустили собственный исследовательский проект. Give Well составляет рейтинг самых эффективных фондов и работает агрегатором частных пожертвований. Можно доверить свой благотворительный капитал Give Well, и команда фонда дальше займется перераспределением средств в помогающие организации.
В современном мире флагманом ЭА стала организация, которую основали выпускники Оксфорда Тоби Орди и Уильям МакАскилл. Эффективный альтруизм стал заметным явлением после того, как единомышленники объединили два своих проекта — Giving What We Can (2009) и 80 000 Hours (2011) — в Centre for Effective Altruism. Один их основателей, философ Уильям МакАскилл стал лицом нового поколения эффективных альтруистов — всплеск его личной популярности случился недавно, после публикации книги «Чем мы обязаны будущему» (What We Owe The Future), которая несколько недель держалась в списке бестселлеров New York Times и обозначила новый поворот в истории ЭА.
Если на заре движения его сторонники ориентировались на решения, которые оказывают актуальную помощь в относительно короткие сроки, то теперь в фокусе оказался лонгтермизм — забота о долгосрочном будущем человечества.
Книга МакАскилла, защищающая эту этическую позицию, вместе с растущей поддержкой селебрити из IT вроде Сэма Бэнкмана-Фрида, основателя криптобиржи FTX, и Дастина Московица, сооснователя Facebook и Asana, вернула разговор об эффективном альтруизме в центр повестки. Внимание к ЭА в том числе привлекают крупные пожертвования, которые делают его сторонники. В феврале 2022 года появилась еще одна благотворительная институция, связанная с Бэнкманом-Фридом, — Future Fund, стартовавшая с обещания потратить на эффективные благотворительные инициативы от $100 млн долларов до $1 млрд, по данным на 1 сентября 2022 года, общая сумма пожертвований от Future Fund составила $160 млн. А Московиц и его супруга Кари Туна пожертвовали $440 млн благотворительным организациям, которые сообщество эффективных альтруистов признало надежными.
Что делает человека эффективным альтруистом?
Ряд исследований показывает, что участие в благотворительности позволяет человеку почувствовать себя лучше — забота о другом сохраняет ментальное здоровье, а положительные изменения на физиологическом уровне объясняются эффектами «теплового свечения» и «кайфом помогающего». Но с точки зрения эффективных альтруистов, те, кто опирается на краткосрочные эмоциональные эффекты, выбирают неверную стратегию — необходимо отстраниться от эмоционального жертвования и подобрать более устойчивые решения, которые спровоцируют заметные структурные изменения.
Питер Сингер ссылается в своей книге на исследование, которое выделяет два типа жертвователей. Первый включает тех, кто жертвует редко и крупными суммами, но больше интересуется судьбой своих вложений. Второй состоит из так называемых warm-glow givers, которые жертвуют небольшие суммы в несколько разных организаций и не особо озабочены аналитикой — чтобы почувствовать себя хорошо, им достаточно осознать, что они совершили доброе дело безотносительно его последствий. Потенциальная аудитория ЭА — это приверженцы первой модели жертвования, которые озабочены долгосрочными последствиями своих действий и не реагируют на эмоциональные триггеры, которые используют многие филантропические организации.
Одним из примеров неэффективного альтруистического поведения, по мнению Сингера, произошел в Сан-Франциско в 2013 году. Фонд Make-a-wish исполнил мечту больного лейкемией мальчика и на один день позволил ему побыть Бэтменом — спасти девушку, победить Загадочника и в итоге получить ключи от города из рук самого мэра. Потратив на акцию около $7500, организация выбрала эффектный, но не самый эффективный способ помощи — по калькуляции Сингера, эта же сумма могла спасти жизнь трех детей, которым угрожает малярия.
Один из хрестоматийных примеров обратной стратегии связан с Тоби Ордом, он подсчитал, что стоимость обучения одной собаки-поводыря в США ($40 000) сопоставима с затратами на 2000 операций по предотвращению слепоты в странах третьего мира. Сторонники ЭА считают, что жертвовать на операции намного более эффективно. Цифры и количественные показатели — важный, но не единственный элемент вокабуляра эффективных альтруистов. Сторонников ЭА объединяет набор нескольких программных тезисов.
Выход за рамки локального сообщества
Помогать надо всем, но помнить о расстановке приоритетов. Представление о мире как о взаимосвязанной системе элементов, которая сталкивается с набором общих проблем, предполагает градацию проблем: самыми актуальными вопросами в повестке ЭА считаются глобальная бедность, защита животных, риски для долгосрочного благополучия (среди них — ядерный вопрос и безопасность искусственного интеллекта).
Карьера как инструмент оптимизации
Шаг в сторону эффективного альтруизма предполагает четкую карьерную стратегию — если работа в крупной корпорации с высокой зарплатой позволит отдавать вам больше средств на благотворительность, то стоит предпочесть ее работе в НКО или университете. Карьера становится одним из важных ресурсов для оптимизации собственной благотворительной деятельности.
Забота о себе
ЭА предлагают оптимизировать свою личную благотворительную стратегию, но не в ущерб себе. В ЭА распространена практика обещаний (pledge) — каждый определяет сам, какой набор обещаний выбрать. Можно перечислять на благотворительность 10% своего годового дохода, отдавать излишек своей зарплаты сверх минимально необходимой суммы или жертвовать 50% дохода — все это реальные стратегии эффективных альтруистов. Этот подход делает ЭА доступным для множества людей — от школьного учителя до криптомиллиардера. Вне зависимости от объема дохода, каждый волен выбирать собственную финансовую модель, разделяя общие ценности движения.
Критика эффективного альтруизма
Попытка найти самый правильный способ заниматься благотворительностью через анализ эффективности затрат нередко становится объектом критики. Поиск самых эффективных организаций часто выводит на периферию маленькие фонды, которые занимаются редкими болезнями или малоизвестными проблемами — в системе ЭА их деятельность оказывается лишена смысла, поскольку не связана с глобальными вопросами. Журналист New York Times Дэвид Брук пишет и о той опасности, которую представляет ЭА для личности жертвователя — во-первых, одержимость идеей глобального добра может привести к индифферентности в адрес ближайшего окружения. Стремление использовать свой рабочий ресурс как средство оптимизации чревато тем же, чем и обычная коммодификация: человек превращается в объект, машину по перераспределению ресурсов, становится не целью для самого себя, а средством.
Для критиков неолиберального капитализма эффективный альтруизм тоже выглядит сомнительной инициативой. Прежде всего потому, что не предполагает структурных изменений в экономической модели и поддерживает сохранение существующей системы в рамках status quo. Философ Элис Крари указывает на парадокс ЭА — обозначая проблему защиты животных как одну из самых приоритетных, сторонники ЭА обходят стороной корни возникновения индустриального животноводства и его плотнейшую связь с капиталистическими механизмами. Логика эффективных альтруистов (зарабатывай больше, чтобы больше отдавать) встраивается в капиталистическую модель и не предполагает его критики.
По мнению Крари, такая тактика является примером моральной коррупции — она отвлекает людей от осмысления истинных корней данной ситуации и позволяет и дальше пользоваться ресурсами капиталистической системы без ее глубокой критики.
Спрогнозировать, насколько вместе с этим событием вырастет общая «полезность» благотворительного сектора, достаточно сложно
Эффективный альтруизм не стал лидирующим направлением в благотворительности, но дискуссия вокруг него идет все активнее, а финансовая мощь растет. В публичном отчете от 2012 года фигурировала цифра $9,6 млн привлеченных эффективными альтруистами средств, в 2021 году она увеличилась до $643 миллионов. В контексте американской филантропии это малозаметная сумма — она составляет меньше 0,1% от общей цифры средств, потраченных на благотворительность в США. Но сторонники ЭА уверены, что объем пожертвований продолжит увеличиваться и в ближайшее время достигнет значимой суммы.
По подсчетам журналистов, если самые крупные жертвователи ЭА Дастин Московиц (один из самых щедрых благотворителей Америки по версии Forbes) и Сэм Бэнкман-Фрид сдержат слово и перечислят основную часть своих состояний в благотворительный сектор, их совокупный фонд может достичь больше $26 млрд, а это больше, чем ресурсы крупнейших частных организаций в США ( $16 млрд в Ford Foundation и $6,3 млрд в The Rockefeller Foundation). Спрогнозировать, насколько вместе с этим событием вырастет общая «полезность» благотворительного сектора, достаточно сложно, но вполне возможно, что в ближайшее время мы увидим исследования, доказывающие пользу эффективного альтруизма.