Мировая сенсация: «История Гражданской войны» Дзиги Вертова снова в прокате

Советский режиссер и сценарист Дзига Вертов стоял у истоков кино, «История Гражданской войны» — одна из его первых работ, которая вышла на экраны в 1922 году и с тех пор считалась утраченной. Вертов смонтировал фильм из хроникальных кадров, снятых операторами на фронтах Гражданской войны. На экране мелькают разрушенные дома и выжженная земля, разоренные деревни, митинги и уличные сражения; перед солдатами выступает Лев Троцкий, в бронепоезд заходит анархист Нестор Махно, широко улыбаясь, — фрагменты исторических событий, зачастую очень разрозненных, происходящих в разных местах, создают тем не менее живое впечатление времени.

Усилиями киноведа Николая Изволова «История Гражданской войны» возвращается к зрителю в качестве документа тяжелой и жестокой эпохи, который невероятно актуален и важен сегодня.

— В широкий прокат нечасто выходят старые немые фильмы. Тем более отреставрированная документальная хроника, которая обыкновенно интересна только специалистам и исследователям. Расскажите, почему «История Гражданской войны» Дзиги Вертова — это важное событие?

— Без преувеличения, это мировая сенсация, потому что Дзига Вертов — важнейшая фигура отечественного и мирового кино. Это один из основоположников документального кино, автор, пожалуй, самого известного неигрового фильма в истории —  «Человек с киноаппаратом». Он феноменально повлиял на теорию и историю кино, и многие термины, такие как «киноправда» или «киноглаз», существуют благодаря ему. Его работы входят в программы большинства университетов мира. Поэтому любой новонайденный фильм Дзиги Вертова — это событие. 

В 2018 году я восстановил «Годовщину революции», дебютный фильм Вертова. И меня поразила реакция публики, абсолютно все показы этого фильма прошли с аншлагом и в нашей стране, и за границей. Старый, черно-белый фильм столетней давности, да еще и о революции, которая всем уже должна была надоесть, вдруг стал пользоваться невероятным успехом. И это практически без всякой рекламы. Это обстоятельство меня совершенно потрясло.

— Как вы себе объясняете этот успех?

— Я не знаю, как это объяснить. Пожалуй, дело в том, что появление «Годовщины революции» стало культурным событием. В наше время собрать полный зал кинотеатра очень трудно, людям нужно событие. Тогда они испытывают интерес, срабатывает так называемое сарафанное радио. 

Важной причиной успеха я также считаю то, что фильм обладает исторической ценностью, — зрители увидели то, о чем раньше могли только прочитать. Прежде всего это касается событий революции и Гражданской войны. Я часто привожу пример из криминалистики. Чтобы доказать истинность какого-то происшествия, нужны доказательства из самых разнообразных сфер. Только когда они сходятся, мы можем считать, что какой-то факт установлен. В нашем случае визуальные источники дополняют или опровергают наши знания о прошлом. 

Вертов представлял себя этаким демиургом, который создает из фрагментов действительности что-то новое — новый мир

— «Годовщина революции» и «История Гражданской войны» — фильмы, состоящие из кинохроники. Получается, эти кадры уже существовали и у историков был доступ к ним?

— Да, это так. Многие фрагменты мы уже видели, они входили в другие документальные фильмы. Но одно дело — увидеть один фрагмент, вырванный из контекста, и совсем другое, когда пазл складывается в единый живой организм, в котором понятна структура, смысл и полнота отображения событий. Таким образом меняется восприятие хроники. Фильм фокусирует наше внимание, направляет наш взгляд и помогает заново переосмыслить уже знакомые события прошлого. Именно поэтому оба этих фильма — не только археологические артефакты, но и живое явление. Каждый зритель делает свои выводы от просмотра, он включается в процесс познания истории с высоты сегодняшнего дня.

— Давайте вернемся к Вертову. Можно ли говорить в случае «Истории Гражданской войны», что он проявил себя как режиссер. Или он еще только монтажер хроники? 

— В «Истории Гражданской войны» как раз и начинается Вертов-режиссер. Нужно понимать, что в то время само понятие «режиссер» в документальном кино не существовало. Когда Вертов в одной из своих первых работ «Литературно-инструкторский пароход «Красная Звезда» попытался поставить свое имя в титрах, это вызвало огромный скандал. У жизни же не может быть режиссера, тогда откуда ему взяться в документалистике? Но Вертов тогда представлял себя этаким демиургом, который создает из фрагментов действительности что-то новое — новый мир. 

«История Гражданской войны» включала в себя фильмы, которые Вертов сделал раньше как режиссер. Но это уже был опыт нового порядка именно за счет структуры и композиции. Объединив хронику, сделанную им самим, с хроникой, снятой другими операторами, он создал произведение, равных которому раньше не было. Сам Вертов впоследствии вспоминал, что «История Гражданской войны» стала для него последней ступенькой к его киножурналу «Кино-Правда», настоящему памятнику советского авангарда. Я думаю, что с «Истории Гражданской войны» начинается не только Вертов-режиссер, но и Вертов-экспериментатор, авангардист. Это была его первая осознанная авторская работа, которая сделала его тем режиссером-новатором, которого мы знаем.

— В чем причина того, что «История Гражданской войны» была утрачена и вернулась к нам только спустя столетие?

— Хроникальные фильмы никто тогда особенно не хранил. Отношение к ним было потребительским, и сам Вертов часто вырезал куски из своих фильмов, чтобы вставить их в новые. Можно сказать, что это был расходный материал. Если уж даже огромное количество кадров с Лениным было утеряно, что и говорить о других съемках.

Я думаю, простым людям хотелось забыть Гражданскую войну, как страшный сон, и поэтому фильм Вертова так быстро исчез

К слову, «Годовщину революции» сделали в количестве 30-40 экземпляров для показа, а «История Гражданской войны», возможно, была склеена лишь в одном экземпляре. Фильм делался в страшной спешке, буквально за десять дней. Условия были кустарными, это видно по написанным от руки надписям. Обычно даже в обыкновенных киножурналах титры делались типографским способом, чтобы тиражировать их. 

Но есть и еще одна причина, почему картина не была востребованной. В 1921 году начиналась эпоха НЭПа, «военный коммунизм» заканчивался, страна начинала оживать. И хроника недавних событий вполне могла быть малоинтересна публике — они уже все это знали. Я думаю, простым людям хотелось забыть Гражданскую войну, как страшный сон, и поэтому фильм Вертова так быстро исчез.

— Давайте поговорим подробнее о реконструкции фильма. В чем была принципиальная разница в работе над «Годовщиной революции» и «Историей Гражданской войны»?

— С точки зрения методики это были совершенно разные работы. Первая работа была основана на счастливом случае, когда в архиве литературы и искусства (РГАЛИ) нашелся полный список надписей. Кстати, нашелся он в фонде Владимира Маяковского, что меня до сих пор не перестает удивлять. Увидев этот список, я понял, что многие надписи мне знакомы, я знаю эти сюжеты — фрагменты этого фильма есть в архиве кинофотодокументов (РГАКФД). Методично просматривая все пленки, относящиеся к тому периоду, я стал вылавливать те куски, которые максимально подходили под описания в списке. Текстологическая работа была не очень сложная, фильм довольно быстро сложился, как пазл.

Затем я вспомнил, что у Вертова есть еще одна крупная работа — огромный утраченный фильм «История Гражданской войны». Про него ничего не было известно много лет, и даже такой известный американский киновед, как Джон Маккей, автор самой полной биографии Дзиги Вертова, не написал об этом фильме практически ничего. Поэтому пришлось работать фактически с нуля. 

Работа над «Историей Гражданской войны» была сложной. Многие фрагменты было сложно идентифицировать, что-то и вовсе было утрачено. Тем не менее нужно отдать должное архивистам и документалистам того времени. Никто просто так пленки не уничтожал. Да, их резали, переклеивали, меняли местами, но уже тогда было понимание, что это история, которую надо бережно хранить. Поэтому большая часть фрагментов «Истории Гражданской войны» сохранилась. Моя задача состояла в том, чтобы найти какой-то литературный план, на который можно было бы опереться. И в соответствии с ним искать визуальные материалы. На счастье, обнаружился документ в архиве документалиста и киноведа Григория Болтянского. Он делал описания документальных фильмов 1920-х годов, среди прочих — «Истории Гражданской войны». Конечно, это не был подробный монтажный лист, а всего лишь описание, сделанное спустя какое-то время после показа фильма. Рукопись эта содержала множество неточностей, а из-за цензуры имя Троцкого и многих других командиров Красной Армии в ней не упоминается. А вот имя Сталина было выделено крупными буквами, хотя как раз эта часть фильма не сохранилась. Может быть, в будущем мы сможем обнаружить ее. 

— Какое место в современном киноведении занимает реставрация фильмов?

— Интерес к старому кино значительно вырос, когда появились цифровые и видеоносители. Раньше посмотреть какой-то редкий фильм на большом экране было уделом очень немногих. Но теперь история кино доступна абсолютно всем. Очень быстро взгляд на киноискусство стал куда более разнообразным. Научное знание стало расти с высокой скоростью. Поэтому и восстановление фильмов способствует движению и дополнению этого знания. Современная наука уже не может обойтись без этого. 

Есть, например, фильм «Броненосец «Потемкин». У нас до сих пор нет ни одной канонической копии, которая позволила бы предположить, что именно она аутентична. Фильм начал трансформироваться сразу. Копия, которая была показана на премьере в Большом театре, советские, немецкие и другие прокатные копии — все они в каких-то моментах отличаются друг от друга. Что самое интересное, изучая копии восстановленного фильма, мы узнаем что-то новое в самых разных областях сразу — история проката фильмов, техника монтажа, цензура, все что угодно. Мы узнаем многое и о самих ученых, которые занимались бытованием картин. Таким образом, восстановление фильма поднимает разом множество научных вопросов, которые очень интересно исследовать.

— Смотрели ли вы фильм Питера Джексона «Они никогда не станут старше»? Это хроника Первой мировой войны, которую режиссер с помощью современных технологий раскрасил и озвучил. Как вы относитесь к такого рода «восстановлениям»?

— Да, конечно, я смотрел. Джексон и его команда брали максимально хорошо сохранившиеся пленки, сканировали с очень высоким качеством, много средств потратили на очистку их от грязи и прочих посторонних вещей, перевели на нормальную скорость и покрасили. В итоге мы получили высококачественное и впечатляющее зрелище, но это все-таки не было восстановлением фильма. Скорее это было восстановление материалов, из которых потом был сделан новый фильм. Задача же киноведа — восстановить фильм в его аутентичном виде. Мы, как доктора, должны вернуть этот организм к жизни. 

— Сейчас в интернете все больше стало появляться «восстановленных» фильмов при помощи нейросетей. Энтузиасты придают черно-белым немым фильмам современный облик, как если бы они были сняты сегодня. Имеет ли это отношение к киноведению или же это ближе к видеоарту?

— Я считаю, что это имеет прямое отношение к киноведению, поскольку культура всегда приспосабливает старый материал к современным тенденциям и нуждам. Например, Аристотель писал свои трактаты на пергаменных свитках, которые хранились в трубочках. Но если мы хотим восстановить мысль философа, то разве нам нужно восстанавливать пергамен? Конечно, нет. Нам важен текст и смысл. А в какой форме он существует, не так уж важно.

Старый, дергающийся фильм вряд ли кого-то удивит сегодня. Когда же он становится чистым, свежим и внятным, он производит новое впечатление

Переводить фильмы, скажем, братьев Люмьер в другую скорость и формат, с одной стороны, это такой технологический трюк, забава. Но с другой — это попытка вернуть те чувства удивления от просмотра, которые испытывали люди столетия назад. Старый, дергающийся фильм вряд ли кого-то удивит сегодня. Когда же он становится чистым, свежим и внятным, он производит новое впечатление. Поэтому появление таких технологий должно быть фактом и истории кино, и киноведения. Игнорировать их нельзя.

— Не хотели бы вы попробовать восстановить какой-то фильм таким способом?

— Не уверен, мне пока хватает старых технологий — пленочных и цифровых. Пленки так и будут храниться в архиве. А я просто делаю цифровую копию. Может, если бы я был художником, то меня бы это заинтересовало. Но я традиционный киновед, которого волнует историческое знание. Я хочу восстановить это знание, а не уничтожить или трансформировать его в какие-то новые формы. Впрочем, стать видеохудожником на старости лет, конечно, было бы забавно.

— Что будете восстанавливать в дальнейшем?

— Я замахнулся на святое, на «Человека с киноаппаратом» Дзиги Вертова, один из самых знаменитых документальных фильмов в истории. Казалось бы, что там восстанавливать, если мы все его видели? Тем не менее, изучая этот фильм, я пришел к выводу, что большинство копий, которые у нас есть, сделаны с одной неаутентичной копии, которую в 1950-е годы напечатал Госфильмофонд. Эту же копию смотрит сейчас весь мир. Она в целом достаточно хороша, но не совсем. 

После восстановления мы получим вариант, который будет снабжен оригинальными титрами и восстановленными планами в авторском монтаже, он будет сделан на правильной скорости с ритмическими акцентами, которые планировал Вертов, и наконец будет оригинальная музыка. То есть мы увидим совершенно новый фильм. Я намерен окончить эту работу в ближайшее время.