Призрак олигарха и могила на сцене: каким получился «Гамлет In Moscow» Богомолова

В финале «Гамлета» олигарх Клавдий Иосифович Гамлетман сидит в кабинете генерала Брасова (надо понимать, на Лубянке) и плачет о потерях французских активов — трех замков в Долине Луары, яхт, двух подъемников в Куршевеле и виноградников. В ответ на это генерал устало говорит: «Уже 400 лет быть или не быть. Пора определяться». 

С «быть или не быть» Богомолов, кажется, определился. Со свойственным ему цинизмом он заменяет «быть или не быть» на «дать или не дать» — тем самым прекращая четырехсотлетние муки принца датского. 

Богомолов эпатирует. Его цель — выбить зрителя из колеи. Чувство неловкости на его московском «Гамлете» — обычное дело. Зрителям надо готовиться ко всему. К тому даже, что флейта — пенис призрака отца. Его роняют, на него наступают, ему больно. Гамлет с этим неприличным предметом произносит знаменитый текст про «играть на мне нельзя», а призрак его отца — вполне живой, в красном спортивном костюме Bosco, с работающими функциями организма, геморроем и метеоризмом. И умер папа не от яда в ухо, а потому что братец Клавдий в пандемию отключил его от аппарата искусственного дыхания, чтобы захватить капитал жены. А Офелия, оказывается, не утонула, а родила от Гамлета ребенка и «отжала» деньги привилегированной московской семьи Гамлетманов. 

Перевернуто все. Шекспир с печатью «Упаковано в Москве», год 2022-й, персонажи узнаваемы, геолокации известны, изменения понятны. Розенкранц и Гильденстерн здесь превращаются в абсолютно одинаковых братьев Рози и Гильди: они бобслеисты, говорят одновременно, ходят и сидят друг за другом и погибают «модно» — в бизнес-джете папы Клавдия. Богомолов, как обычно, сидит на пульсирующей вене. И хотя  его «Гамлет» идет под хештегом «Все, что осталось от Шекспира», если перечитать источник, станет понятно, что осталось не так уж мало. Просто могильщик заменен работником «Ритуала», о гибели Лаэрта сообщает Алиса из «Яндекса», живая девушка в офисной юбке. Гамлет так же возвращается издалека (из Лондона) на похороны отца и так же ставит «Мышеловку».

Только у Богомолова это не спектакль, а  фильм — в нем рассказывается жестокая история о пути к деньгам и власти, и Гамлет едет с этой историей на Каннский кинофестиваль. Там разворачивается беспрецедентный семейный скандал с Офелией и ее сыном с участием известных кинокритиков. Скандалу посвящен весь третий акт. 

Богомолов умеет обижать людей. В Каннах на пресс-конференции появляются реальные кинокритики. Зинаида Пронченко или «Просто Зинаида» в простом зеленом платье в горошек и в летней курортной шляпке; кинокритик «Дождя» Денис Катаев по прозвищу Укатаев, «автор сборника рецензий «Денискины рассказы». А также программный директор кинотеатра «Художественный» Стас Тыркин, которого называют то Дыркиным, то Тутыркиным. Зинаида спрашивает, был ли реальный секс в картине Гамлета, парни дерутся за право сделать потерявшему сознание Гамлету искусственное дыхание. Неудивительно, что в конце концов критики с удовольствием сбрасывают Гамлета в могилу.

На спектакле Богомолова надо уметь расслабиться, тогда контекст принять легче: отец и дядя Гамлета — зажиточные евреи, мама, Гертруда Ивановна, — русская, а семья Полония — его дочь Офелия и сын Лаэрт — мигранты, которые обслуживают семью Гамлетманов.  Лаэрт еще и подрабатывает курьером в «Яндексе». 

Еще никогда Богомолов так широко не использовал пространство своего театра — его фойе, лестницы, даже дорогу перед входом на Бронную. По ней в антракте на лимузине подъезжают к театру Клавдий Иосифович с Гертрудой Ивановной, чтобы подняться по лестнице и с хором евреев на всех этажах отпраздновать свадьбу. Один из «хитов» спектакля — гимн московским таджикам под группу «Чингисхан» с участием хора таджиков с метлами и в тюбетейках. Хор идет по всему периметру зрительного зала. 

И, конечно, любимая «могильная» тема, за которую Богомолова нещадно критикуют. Могила посередине сцены всегда открыта, и ее используют, что называется, объемно. В ней сидят, болтают. Похотливый, сексуально неуемный папа занимается в могиле любовью. Рядом с могилой Гамлет озвучивает очередной манифест Богомолова — о том, как он хочет устроить в театре подлинный ад. А актриса, которая ради ролей спит со всеми (есть тут и такой персонаж), читает вдохновенный гимн московского истеблишмента под названием «Дать или не дать». 

Понятно, что особо впечатлительным не место на этом спектакле, в отличие от «Тани» по Арбузову, где режиссер бережен и нежен. Зато такого Константина Богомолова поймут и примут те, кто любит посмеяться над своими грехами. 

Любимая художница Богомолова Лариса Ломакина обклеила сцену полицейской лентой, словно место преступления, а зрителей посадили в том числе на сцену — чтобы, глядя друг на друга, они узнавали в других себя. Постоянные актеры Богомолова удачно поменяли амплуа. Игорь Миркурбанов играет таджика Полония, копирует акцент, поет хит спектакля, песню Кристины Орбакайте «Бровки домиком, губки бантиком». Лера Горин прекрасен в роли беспринципного еврея Клавдия. Евгений Перевалов — живой и смешной призрак отца Гамлета.

На новую вершину поднялась Александра Ребенок. Она здесь тот самый собирательный образ актрисы, которая замужем за оператором Ненужно, а до этого у нее был Неважно, но наконец она встретила Несложно — и все наконец стало и нужно, и важно. Ксения Собчак даже объяснилась в любви к мужу этой цитатой из «Гамлета» в одной из соцсетей. И главное — отличный Гамлет, выпускник курса Кончаловского, 24-летний Александр Шумский. У него акцент сына олигарха, забывшего в Лондоне русский, и природная фактура для главных ролей.