Экзотический, невиданный и неслышанный: умер музыкант и актер Петр Мамонов
Петр Мамонов — московский парень, однажды в компании себе подобных с легкостью изменивший лицо отечественного рок-н-ролла. В нем были и хипповское безумие 60-70-х, вызывающий эпатаж на фоне черно-белой действительности. И самозабвенное погружение в алкогольные трипы, неистовая любовь к рок-н-роллу: Чаку Берри, «битлам» и «стоунз» — с одной стороны, и пристрастие к любому неординарному чтиву и богемные посиделки на московских кухнях — с другой. Никто уже, наверное, и не вспомнит марку советской гитары, на которой молодой Мамонов сочинил свои первые песни — отчаянные, страшные, монотонные, аскетичные, хлесткие.
Накануне его 70-летнего юбилея жена Петра, Ольга, жаловалась, что власть не удостоила его звания народного артиста. Почему? Вопрос непростой.
Несмотря на то что фильмы с участием Мамонова, его песни и спектакли были широко известны (и ни о каких запретах в адрес его творчества речи быть не могло), Мамонов — явление сугубо столичное. И до конца понять суть всех его вроде бы «простых вещей» (кстати, так назывался первый магнитоальбом его группы «Звуки Му») можно, лишь четко осознавая территориальную принадлежность их автора. Москва, Цветной бульвар, Колобовские переулки, Петровка, Большой Каретный, 17, — здесь проходила жизнь не только самого Мамонова, но и одного из его духовных наставников — Владимира Высоцкого.
Здесь удивительным образом соседствовали отсидевшие разбойники и интеллектуальная богема, опохмеляющиеся маргиналы и утонченные московские романтики. В этих местах нужно было уметь держать удар и, если надо, ответить за сказанное. Но, главное, сила слова не уступала силе физической — и Мамонов с лихвой был наделен и тем, и другим.
Страшно подумать, что стало бы с ним, если бы не музыка. Этой музыкой в итоге он и отвечал по всем статьям. Вначале один под гитару, позже — во главе «Звуков Му», созданных на пару с другом Сашей Липницким. Один из вариантов расшифровки поклонниками — «Звуки московских улиц» — в этом контексте выглядит логично.
«Звуки Му» в ту пору были «животным» экзотическим, невиданным и неслышанным. Дикое и обаятельное, страшное и прекрасное, не умещающееся в стилистические рамки и не подходящее ни под какие шаблоны и правила. Психоделика, фанк, авангард, lo-fi — всего понемногу, на аппаратуре, купленной на деньги, вырученные от продажи нескольких икон Липницкого.
«Звуки Му» начали поздно: двум главным «движкам» команды — Мамонову и Липницкому — в тот момент было за 30. Они так и остались ровесниками: Александра Липницкого не стало в марте этого года.
Для рок-н-ролла 30 — это возраст солидный, времени на разгон и права на ошибку у них не было. В те славные времена, когда о «Звуках Му» мало кто слышал, в тусовке ходил слух: «Тут группа появилась — деды за 70 лет. Самый молодой — барабанщик, ему 50» (барабанщику Леше Павлову на тот момент исполнилось 17 лет).
То, что вытворял на сцене Мамонов, передать сложно. К счастью, сохранилось немало видеозаписей, в меру передающих буйство неукротимого фронтмена, которого любители проводить творческие параллели сравнивали с Джеймсом Брауном, Кэптаном Бифхартом и Дэвидом Бирном.
Мамонова уже серьезно оценивали и музыкальные, позже — театральные и кинокритики, а панк-тусовка все еще кричала: «Петька Мамонов — отец родной!» и «Танцуй, Петя!». И он танцевал.
Мамонов — это не только музыка, это и ироничные, обрывающиеся конферансы и монологи между песнями и после концерта. «Люблю я тебя, Боря! — выдал он однажды во время дружеской посиделки своему приятелю Гребенщикову. — Люблю, но не очень!» В другой раз, на домашнем концерте, за стеной кто-то орудовал перфоратором. «Это мой перкуссионист, — отреагировал Мамонов. — Играет за стенкой, стесняется зайти. Застенчивый очень парень». Этих искрометных монологов ждали не меньше, чем песен и танцев.
Гастроли, запись альбомов на Родине и на Западе, роспуск «Звуков Му», проект «Мамонов и Алексей» — на пару с братом Алексеем Бортничуком. Яркая, полновесная кинематографическая судьба, начавшаяся с лучшего отечественного фильма эпохи постперестроечных перемен, «Такси-блюз», и продолжившаяся целой серией успешных артхаусных и не только работ.
Сугубо киношный термин «артхаус» вообще идеально подходит ко всему, что делал Мамонов в музыке, кино, театре. Именно театр занимал его больше всего. Как ни пытался Петр Николаевич, всерьез пришедший после 40 лет к вере, в кругу своих неизменных почитателей он оставался лицедеем. Тонким, ярким, неистовым мастером тех самых «русских-народных галлюцинаций», с которыми он когда-то явился миру в составе «Звуков Му».
Мамонов редко исполнял свои ранние песни, крайне резко отзывался о себе — том, оставшемся в 80-х экспрессивном и безбашенном рок-н-ролльщике. Куда комфортнее ему было в деревне под Вереей, возле своей «золотой полки» — в непосредственной близости от любимых и старых виниловых пластинок. В студии, рядом с этими полками, где он записывал свои новые песни. В театре или небольшом клубе, где он произносил свои монологи, разительно отличающиеся от былых концертных выходок.
В одной из шутливых анкет в серьезном СМИ на вопрос о том, кого бы он видел в качестве министра по делам рок-н-ролла, Александр Ф. Скляр, ни минуты не сомневаясь, назвал Петра Мамонова. До создания министерства и такой должности дело не дошло, но посмотреть на это было бы интересно.
Безусловно, Петя Мамонов 80-х и Петр Николаевич Мамонов после нулевых — абсолютно разные люди. Центровой денди и веселый пьяница превратился в мудрого, строгого старца. Этакого Льва Толстого отечественного рок-н-ролла, не принявшего аскезу, но четко переосмыслившего приоритеты и ценности. Он сделал очень много, но нам всегда хотелось больше.