— Ситуация на побережье Камчатки и Курильских островов — это уже вторая по счету экокатастрофа федерального масштаба в этом году. Есть ощущение, что две крупных экокатастрофы в России за минувшие месяцы — это в некотором смысле расплата за отношение к природе на протяжении всего XX века. Что мы слишком много взяли взаймы и не отдаем. Действительно ли собралась некая критическая масса проблем, которые не решались годами и сейчас все дают о себе знать? 

— Разлив дизельного топлива в Норильске и экологическая катастрофа на Камчатке ясно показывают, что мы реагируем уже по факту сигнала бедствия — когда уже случилась серьезная авария, уже нанесен непоправимый ущерб природе, масштаб которого пока невозможно оценить, пострадали люди. На Камчатке — как и в случае с Норильском — история до сих пор не закончена, полностью ликвидировать последствия невозможно. По оценке Норникеля в июле, ликвидаторы собрали более 90% разлившегося топлива после аварии на ТЭЦ-3. Такой результат чисто технически невозможен, учитывая, что компания начала устранять последствия аварии спустя три дня после утечки, когда дизель уже разносили арктические течения. Даже оценка в 70-80% убранного топлива сомнительна, на фоне которой «Норникель» пытается оспорить требование Росприроднадзора выплатить штраф в 148 млрд рублей. Что касается Камчатки — мы до сих пор не знаем, остановлен ли источник загрязнения, где он находится. В этой ситуации беспокоит, что налицо последствия сильного токсического загрязнения неясного происхождения. Все остальное — это пока версии и гипотезы.

Сложившаяся ситуация, во-первых, стала возможна из-за отсутствия полноценного экологического мониторинга в России. У нас есть федеральные природоохранные ведомства с основными направлениями экологического мониторинга. Но по факту все службы работают по сигналу бедствия, а не его предупреждения. У нас не налажена эта система, нет достаточного количества пунктов наблюдения, не хватает элементарно людей, ответственных за мониторинг.

Во-вторых, деятельность многих добывающих компаний крайне закрыта, объекты расположены в труднодоступных местах в тундре, куда можно попасть только воспользовавшись транспортом самой компании, любые нарушения скрываются. Компании не хотят вкладываться в обновление оборудования, в современные и безопасные технологии.

«Главное — докопаться до истины, какой бы она ни была»: губернатор Камчатского края о причинах загрязнения океана, недоверии к версиям власти и токсичных водорослях

В случае с нефтяными компаниями стоит проблема разливов — Россия вообще на первом месте по нефтяным разливам в мире. Большая часть их случается из-за того, что рвутся старые нефтепроводы: у каждого нефтепровода есть паспорт с техническими характеристиками, после истечения срока его действия нефтепровод подлежит замене. Но нефтяники просто продлевают срок действия документа при помощи специальной экспертизы. Нет ни штрафов, не запретов на подобные пролонгации, нет прозрачной отчетности. Мы остаемся в плену старых технологий еще советских времен и окажемся в глубоком экономическом кризисе, в то время как весь мир меняется и переходит на возобновляемые источники энергии.

— Раньше компании ограничивались штрафами за нанесенный ущерб в несколько десятков тысяч рублей — ничто для юридического лица. Со стороны государства финансовое стимулирование отсутствовало как таковое. Есть ли шанс, что огромный штраф, который угрожает «Норникелю» — 147,7 миллиарда рублей, — действительно поменяет поведение компаний? 

— Ситуация действительно меняется. И такой штраф адекватный ущербу — прецедент, который будет менять поведение самих компаний. Очень многое зависит еще от общественного резонанса, от общественной поддержки. Почему на Камчатке так активно подключились госорганы? Потому что много внимания к этой теме, каждый проводит свои собственные независимые расследования, публикует результаты открыто в соцсетях. Гласность очень помогает избежать замалчивания. Еще в понедельник министр Дмитрий Кобылкин отказался считать произошедшее на Камчатке техногенной катастрофой и заявил об отсутствии химикатов в пробах с Камчатки. А вчера Министерство природных ресурсов и экологии дало поручение проверить все объекты и склады с пестицидами, ядохимикатами. По-прежнему мы узнаем из соцсетей, что у пострадавших серферов до сих пор болят глаза, возможны последствия для здоровья, а океан продолжает выбрасывать на берег мертвые морские организмы.

— Экологическая катастрофа на Камчатке — это уже вторая авария федерального масштаба в этом году, о которой общество узнает не от уполномоченных федеральных ведомств, а из сообщений в соцсетях и СМИ. Схема действий ответственных за мониторинг экологической обстановки служб и ведомств в случаях обеих катастроф была сходной — попытаться скрыть или преуменьшить информацию об аварии, а в случае невозможности этого, попытаться снять с себя ответственность за произошедшее. Меняется ли сейчас ситуация с получением объективной информации и вообще какой-то дополнительной информацией?

— «Гражданская журналистика» — когда люди начинают свое освидетельствование происходящего — действительно меняет ситуацию. Мы часто бываем в труднодоступных регионах, где добывают нефть, обнаруживали множество бесхозных разливов, которые не убирают по много месяцев и лет. Пока мы не напишем жалобу в прокуратуру, их не начинают убирать. Мы поднимали эту проблему на системном уровне, ситуация за 5-7 лет, сильно изменилась в лучшую сторону — в плане реагирования госорганов на разливы по крайней мере. Но о проблемах чаще всего мы узнаем от местных жителей, часто представителей коренных народов — они начинают звонить журналистам или писать нам. И только их содействие помогает вскрыть реальную ситуацию. В Норильске нам очень много помогал экоактивист Василий Рябинин, который был осведомлен о многих объектах «Норникеля», на которых происходят сбросы. Чтобы попасть на один из таких подконтрольных «Норникелю» заводов — Талнахскую обогатительную фабрику, мы ночью вместе с журналистами «Новой газеты» пробирались через лес, обходя блокпосты, где нас могли бы просто-напросто развернуть или успеть выключить откачивающие насосы с технической загрязненной водой. На месте мы зафиксировали нарушения, через пять минут выложили все в соцсети и вызвали соответствующие службы. На фабрику немедленно приехали прокуратура, полиция. Иначе бы мы ничего не доказали. (По итогам расследования компания «Норникель» объявила об увольнении руководителей своей обогатительной фабрики, с которой был произведен слив технической воды. Уволенные признаны виновными в ненадлежащем исполнении должностных обязанностей. — Forbes Life).

— Одна из версий отравления акватории Авачинского залива на Камчатке — утечка ядохимикатов с Козельского полигона, насколько она вероятна? 

— К сожалению, у нас пока нет ответа. Есть предположение, что в начале сентября с сильными дождями размыло грунт, а земля там пористая, захороненные на Козельском полигоне пестициды или ядохимикаты попали из реки в океан. Кроме того, есть информация о том, что была повреждена защитная мембрана, а за полигоном никто не следил. Но даже если версия с утечкой оттуда не подтвердится, сам факт нахождения такого опасного объекта рядом со всемирным наследием «Юнеско» — это совершенно ненормально. Среди требований нашего «Зеленого курса России» — уборка опасных отходов и демонтаж подобных заброшенных объектов, коих множество в стране, и они вполне могут стать причиной следующей аварии.

Кто отравил Камчатку: о чем говорят первые результаты расследования

— Что вообще сейчас происходит с этими заброшенными захоронениями времен СССР? Это же тоже такие пороховые бочки, которые могут в любой момент где угодно взорваться. И речь идет не только о химических отходах, но о радиоактивных.

— Очень большая проблема со старыми объектами еще советских времен. По нашим данным, после 2006-2007 годов не существует вообще никакой актуальной информации о местонахождении опасных отходов. Известны отдельные захоронения, информация о которых всплывала в результате расследований. Даже по Козельскому полигону есть открытая информационная справка, но тем не менее никто не хочет за него отвечать. Общего перечня захоронений у Greenpeace нет. В 2016 году мы создали карту накопленного экологического ущерба по Арктическому региону — наносили оставленные бочки, отмечали бесхозные промышленные объекты, склады опасных отходов. После завершения работы направили в конце 2016 года всю информацию губернаторам соответствующих регионов с просьбой ликвидировать опасные отходы. Но каков сейчас статус этого предложения, нам неизвестно. Возможно, сейчас ситуация с Камчаткой сдвинет вопрос с отходами с мертвой точки.

— В России о захоронениях узнают, как правило, из подобных новостей: «Из Германии в Россию привезли 600 тонн ядерных отходов» или «В Европе активисты пытались блокировать отправку на Урал 13 вагонов с урановыми «хвостами».

— Да, из-за западной прессы, из-за иностранного компонента такие факты становятся известными. Внутри России захоронения вообще не попадают ни в какое информационное поле — и то только если местные жители или активисты случайно заметили что-то странное, отследили и написали об этом.

— На Камчатке промышленности практически нет, и есть очень серьезная возможность, что в аварию вовлечены какие-то военные структуры и именно от них идет произошла утечка химикатов. Насколько возможен вариант, что это граничит с вопросами государственной безопасности и секретности, и информация будет искажаться? Были ли у вас такие случаи? Например, Greenpeace работает с вопросами радиационной безопасности, а это традиционно вотчина военных. Бывали ли ситуации, когда вы упирались в стену секретности?

— Нужно проверить все версии. Если это загрязнение связано с военной сферой, то вопрос изучения причин и последствий будет зависеть и от военных тоже. Насколько военные будут открыты в этом случае — посмотрим. С проблемой установления источника радиоактивного  выброса и вероятным радиационным загрязнением мы сталкивались после регистрации рутения-106 в ряде стран в конце сентября-начале октября 2017 года. Мы обращались в прокуратуру, так как из-за возможной радиационной аварии могли пострадать люди. В результате мы получили просто отписку.

Но вышли зарубежные  статьи о международном исследовании и отчёт Росгидромета о том, что локальная система мониторинга «Росатома» в районе завода «Маяк» использует такие средства и методы наблюдения, которые не могут быть использованы для оценки радиационной обстановки. Это устаревшие системы, которые эффективны скорее для сохранения видимости контроля окружающей среды. Росгидромет предложил рекомендации по изменению системы традиционного мониторинга «Росатома». На международном уровне абсолютно всем было было понятно, что происходит, вышли статьи в серьезных журналах, которые указывали на «Маяк« как на источник, но история получила резонанс, только потому что выбросы зафиксировали в Европе.

— А какой пример в истории ликвидации катастроф с точки зрения быстроты реакции, эффективности мер можно вспомнить как удачный?

— Крушение сухогруза Godafoss в 2011 году у берегов Норвегии — можно сказать, что госорганы оперативно отреагировали на аварию и действовали максимально быстро и профессионально. Тогда разлилось 100 т мазута. С норвежской стороны сразу подошли два буксира, судноуборщик разлившейся нефти и два судна береговой охраны, со стороны Швеции — три уборщика нефти, оснащенных наиболее современным оборудованием фирмы «Ламор». Работы велись самым активным образом и для этого могли быть использованы все ресурсы Норвегии. Итог: из 110 кубометров разлившегося мазута 60 удалось собрать при помощи судов нефтесборщиков. Однако оставшихся 50 кубометров хватило, чтобы загрязнить 50 км побережья южной Норвегии. В зону влияния разлива попадали норвежский морской парк Ytre Hvaler и соседний с ним шведский морской парк Kosterhavet. Именно поэтому важно не ликвидировать, а предупреждать аварии. И именно поэтому мы с коллегами из других природоохранных организаций, с общественными движениями, социально и экологически ответственным бизнесом, ведущими экспертами в области экономики и охраны окружающей среды разработали «Зеленый курс» — предложения по выходу из экономического и климатического кризиса, как можно решить хронические экологические проблемы России.

10 самых загрязненных мест планеты