Маски сняты: приз жюри Андрею Кончаловскому и другие итоги Венецианского кинофестиваля — 2020

Венецианский фестиваль закончился — пока, кажется, без жертв и массовых заражений. Первый постковидный международный смотр большой тройки проходил тревожно, в тотальном масочном режиме. Режим нулевой толерантности был настолько силен, что местные фестивальные контролеры заставляли курильщиков натягивать маску между затяжками, а от несчастных, кто осмелился поесть на крыльце фестивального дворца, требовали надевать средство индивидуальной защиты во время пережевывания пищи. Всех здесь можно понять, но стресс же накапливался целых полторы недели, а синдром вахтера у дежурных работников все прогрессировал и прогрессировал.

Неудивительно, что в памяти критиков, да и жюри сохранилась именно последняя картина конкурса, которая и получила главный приз — американская «Земля кочевников» Хлои Чжао. Изначально фильм шел в числе фаворитов, и чтобы это понять, не нужно было проводить глубинный анализ — последние два года здешний конкурс выигрывали именно голливудские картины, «Форма воды» и «Джокер». Сейчас Венецианский фестиваль выполняет функцию такого предоскаровского трамплина — то, что здесь подсвечивают, американские академики изучают дотошнее. «Земле кочевников» уже сейчас хочется выдать приз за женскую роль — Фрэнсис МакДорманд здесь фактически придумала фильм под себя. Дочь священника, не уверенная в том, что мать ей родная, часто переезжавшая вслед за семьей, выросла, выиграла два «Оскара» и воплотила в одной роли всю суть американского кочевничества. Она играет Фрэн, молчаливую стоическую немолодую женщину, оставшуюся в полном одиночестве после смерти мужа и почти тотального исчезновения населенного пункта Эмпайр, где она с ним жила, после закрытия градообразующего предприятия. Она катается без денег на своем трейлере, меняет одну подработку за другой (МакДорманд действительно устраивалась на склад интернет-магазина Amazon и в закусочную), встречается с разными людьми, такими же искателями счастья, но эти встречи ни к чему не приводят — она остается в таком же меланхоличном балансе, снова выезжает на бесконечную дорогу и осматривает бесконечно красивые пейзажи. В этом медитативном роуд-муви очень много жизни, спокойствия и души.

Гран-при получил фильм, который может и не полюбиться зрителю, но уважать себя заставит — «Новый порядок» Мигеля Франко (в русских источниках его часто ошибочно называют Мишель). Сюжет, если кратко, такой: в Мексике начинается яростная революция бедных против богатых, без лозунгов и программы, зато с погромами и жесткой зачисткой улиц. Картина стартует с до поры загадочных кадров — обнаженного женского тела в пятнах зеленой краски и грузовика, заваленного трупами. Последующие сцены поражают жестокостью и непримиримой бессмысленностью: всякая революция — трагедия, а уж выдуманная и передраматизированная — особенно. С другой стороны, Франко не откажешь в художественной выдумке и эмоциональной мощи. Словом, претензии к фильму могут быть только эстетического толка — отрицать, что картина в целом выдающаяся, нельзя.

Актерские призы заметно поскучнее. Кубок Вольпи получил итальянский артист Пьерфранческо Фавино за сумбурную картину о взрослении «Наш отец», где только его роль и запомнилась. Надо думать, таким образом жюри дипломатично оценило национальных вклад в венецианскую программу — здесь, как и в Каннах, отборщики, пользуясь тем, что фестиваль проходит у них на родине, суют в конкурс очень много своих фильмов, и какой-то да надо было наградить, пусть будет этот. Совсем другое дело — приз Ванессе Кирби за душераздирающую роль в драме о выкидыше «Части женщины». Кирби здесь тянула лямку голливудского кино за всех — она спасла собой другой фильм, куда более вторичный, лесби-мелодраму на фронтире «Мир грядущий», а уж в «Частях женщины» достигла вовсе невиданных высот. Без каких-либо показных эмоций и без лишних сантиментов она, считай, одними глазами сыграла и любовь к нерожденному ребенку, и смерть семьи (ее экранный муж здесь — Шайя ЛаБаф, наконец вернувшийся в форму), и прочие сложные психоэмоциональные пертурбации.

Очень импонирует решение другого жюри, которое вручило приз имени Луиджи ди Лаурентиса самому перспективному артисту фестиваля. Им оказался юный Рухолла Замани, сыгравший главную роль в иранском фильме «Солнечные дети» о судьбах беспризорников. Вообще дети в кино — чаще всего запрещенный прием, они стабильно раздражают, переигрывают, и вообще с ними трудно работать — не впишешь их в стандартные перегруженные съемочные графики. Но здесь подобраны и вправду юные актеры, а не случайные статисты, они выдают удивительный перфоманс, особенно Замани, который не сфальшивил ни в одной реплике, и во многом благодаря именно ему картина получилась столь выразительной.

Пару слов стоит сказать и о призе за режиссуру — японец Киёси Куросава, мастер нестандартного жанрового кино, в драме «Жена шпиона» добился того, что старый вроде бы сюжет заиграл новыми красками благодаря женскому взгляду. Мы наблюдаем за историей применения Японией во Вторую Мировую биологического оружия глазами супруги нерешительного разведчика, которая в итоге переживает за него все лишения, теряет рассудок, в финале ходит по воде и заливисто плачет на берегу. Традиционная японская эмоциональность в этом кино выглядит на редкость уместно.

За лучший сценарий наградили индийский фильм «Ученик» (The Disciple — то есть можно перевести еще как «Подмастерье», «Адепт», «Воспитанник») Чайханьи Тамхане. Спасибо, что нет награды за лучшую музыку — это странное произведение изобилует этническими песнопениями, почти целиком из них и состоит. Это такая вариация вокруг знакомого сюжета «Одержимости» Дэмьена Шазелла, разве что без кровавых мозолей и с поправкой на незнакомую нам ментальность: главный герой Шарад — певец в очень специфическом полуимпровизационном жанре рага, который для не погруженного в вопрос слушателя будет более похож на художественный вой. Кажется, что это такая своеобразная молитва, но на самом деле музыка, которая там играет — сугубо академическая, не религиозная, пусть некоторая одухотворенность исполнителю все равно потребуется. Собственно, главная проблема (или достоинство, как посмотреть) фильма — зритель заведомо не сможет разобраться, когда же певец воет хорошо, а когда — плохо. На конкурсе, где есть хотя бы относительно независимое жюри, все чуть яснее — судьи качают головой, значит, получается не очень. С другой стороны, в этом и заложена главная мысль фильма. Что есть хорошо, а что плохо в искусстве? Протагонист, и мы вместе с ним, так и не ответит на этот вопрос.

Прижизненного классика Андрея Кончаловского, очевидно, понизили в венецианском табеле о рангах. Последние два его фильма, которые здесь участвовали, «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына» и «Рай», получили гран-при. Затем «Грех» вовсе не взяли на фестиваль — отборщикам, видимо, небезосновательно оказалось, что это шаг назад для режиссера-ветерана, и картину в итоге отдали на Римский смотр, очень слабый последние много-много лет. С «Дорогими товарищами» Кончаловский вернулся в пул венецианских генералов, и совершенно заслуженно — это его лучшая картина за долгое время. Она наследует по большей части «Раю», только без разговоров с Богом и прочей беллетризованной эзотерики. Это вообще довольно скупой и потому очень точный в своем посыле фильм, который через достоверную, насколько это возможно, реконструкцию событий Новочеркасского расстрела 1962 года, когда во время относительно мирной демонстрации рабочих по беззащитной толпе стреляли боевыми патронами. Потом этот инцидент десятилетиями был засекречен. Это бьющее наотмашь кино о превратности всякого государственного контроля — лучшее в конкурсе по этой теме. Тем не менее, приз Кончаловскому выдали пониже, не гран-при, а приз жюри — это вроде третьего места. Видимо, жюри поостереглось политически неопределенного Кончаловского, который кино снимает про одно, а в интервью в поддержку путинского режима говорит совершенно другое. Да и предубеждение к российскому киноистеблишменту сложно преодолеть.

Без призов остались такие выдающиеся картины, как польский загадочный шедевр «Снега больше не будет» (впрочем, это немного предсказуемо — подобные работы чаще претендуют на культовый статус, чем на сверкающие статуэтки) и документальный труд Джанфранко Рози «Всенощное», где лауреат главных наград одновременно Берлинского и Венецианского фестивалей окончательно отточил свой поэтический стиль, гуляя по границам Сирии, Курдистана и других государств, сопредельных ИГ (по-прежнему запрещенная в России организация). Хотя Рози признания уже и так хватает.

Словом, фестиваль состоялся, призы выдали неоднозначные, но так и надо — это не соревнование, а праздник кино. Наконец, все остались живы (или от нас скрыли жертв, чтобы избежать массовой паники — звучит как сюжет для будущего гениального фильма) и радостно вернулись домой. Жизнь продолжается, и это самое приятное осознание после Венецианского фестиваля — 2020.