«Я люблю тупость и идиотизм, но когда это сделано радостно». Славе Полунину исполняется 70 лет

«Ой, с Forbes опасно разговаривать. Вы как-то написали, что я вхожу в топ-50 самых высокооплачиваемых российских артистов, так я потом лет пять не мог найти спонсора на свои спектакли. А у меня большая юбилейная выставка должна была в мае открыться в Музее Москвы», — рассказывает Полунин. — Я как раз поехал на «Желтую мельницу» забрать несколько контейнеров материалов для выставки «Воздушные замки Славы Полунина. Полное собрание приключений», которую мы должны были открыть в мае, и так и застрял под Парижем. Выставку перенесли на год. Но зато за это время мы успели подготовить к печати пару книг.

В афише вашей московской программы — «Невозможное возможно», фестиваль «Караван мира» 30 лет спустя»: это повторение того шоу, что шло по Тверской, когда мэрия отрезала троллейбусные провода, чтоб не мешать акробатам на ходулях?

Это было более величественное явление. Многие до сих пор уверены, что это было невозможно, но почему-то произошло. В 1989 году мы решили: попытаться объединить Европу (сама Европа об этом тогда еще не думала) и собрали вместе 60 европейских уличных театров. Получился огромный город на колесах. 120 машин, 10 шапито, дети, коляски, кошки, собаки, костры. Семь месяцев мы колесили по Европе. Стартовали в Москве, проехались по европейским столицам и финишировали в Париже. И вот тридцать лет спустя все караванщики приедут в Москву. На площадке Музея Москвы пройдет творческий вечер.

«Вообще, в мире с юмором сегодня не очень. Из моих любимцев в кино остался только Джеки Чан»

Сколько, наверное, семей образовалось за то время, что шел караван, сколько детей родилось с тех пор. 

И такое было. Но самое главное, десятки людей, которые сегодня возглавляют новые экспериментальные театры, считают, что их сформировал этот фестиваль. Мы привезли тогда все самое современное в театральном процессе и всколыхнули молодежь.

Новые технологии, гаджеты, которые стали частью нашей жизни, изменили человеческое чувство юмора? Сейчас почти не рассказывают анекдоты, зато показывают мемы. 

Гаджеты не убивают юмор, так же как кино не убило театр. Это всего лишь еще одна возможность для общения. Наивность циркового, клоунского искусства никуда не исчезнет. Другое дело, что у юмора, как и любого другого вида искусства есть свои взлеты и падения.

«Каждые 12 лет в Индии в городе Праяградж собирается 100 миллионов йогов, которые озабочены: как добиться вечной жизни. Хорошее дело»

Мне, например, не очень нравится, что сейчас все заполонил стендап. Словом легче жонглировать, чем добиваться эмоции движениями, образами. Поэтому стендап быстрее пробивается и развивается. В то же время благодаря интернету быстро развивается визуальный юмор. Думаю, он скоро потеснит словесные номера.

Вообще, в мире с юмором сегодня не очень. Из моих любимцев в кино остался только Джеки Чан. Были десятки потрясающих клоунов, остались единицы. Думаю, это проблема не клоунов, а кризиса идей в обществе. Клоуну не за что зацепиться. Когда в 1960-е годы был взлет, — все горели новыми идеями, появились хиппи, и было много клоунов, которые эти идеи транслировали. Сегодня пространство замерло. Поэтому и спад юмора.

А как вам модные идеи биохакинга, достижения вечной жизни и вечной молодости?

Каждые 12 лет в Индии в городе Праяградж собирается 100 миллионов йогов, которые озабочены этой же темой: добиться вечной жизни. Хорошее дело. Теперь интеллектуалы решили зайти с другой стороны и поискать решение. Но неплохо бы тогда задуматься о том, на какую планету переселяться, чтоб всем хватило места.

Ваш друг Ги Лалиберте, основатель Cirque du Soleil несколько лет назад летал в космос. Нет ли у вас желания последовать его примеру?

Ги — жонглер, акробат, фокусник, у него прекрасная физическая форма. Незабываемо, как он на МКС надел красный нос. Испытал себя. Болел потом, правда, долго, но выдержал все трудности. Несколько лет назад продал цирк китайцам, те все развалили. И теперь Ги пытается выкупить свой цирк назад. Я очень его уважаю.

К новым технологиям я отношусь с большим интересом. Все они появляются из фокусов или воспринимаются как фокусы. Кино когда-то было фокусом на ярмарке: на экране люди бегают, спотыкаются, останавливаются. Сначала нужно дать этому языку развиться, а потом и пользоваться. Как ФЭКСы сначала баловались монтажом в кино, а потом из этого родились произведения. Сейчас эти технологии на уровне удивления, когда они станут языком, будет фантастика.

Сегодня лидеры цирка — австралийцы, скандинавы, канадцы и французы. Они нашли новый образ цирка, новый язык, новые темы. Французы объявили год цирка, вложили деньги, пригласили десяток великих театральных и киношных режиссеров, оплатили им творческую лабораторию на два года. Так появились совершенно новые виды цирка, семейного, молодежного, где цирк совмещен с театром. В России этого пока не происходит. Традиционный цирк не хочет, чтобы рядом с ним, параллельно возник авангардный цирк.

В «Желтой мельнице» у вас работает школа клоунов. Есть молодые таланты из России?

Да, таких коллективов десятки. Я помогаю например, замечательному коллективу, который родился в Питере, «Упсала-цирку». В Москве есть несколько интересных групп. Но нет пока рычага, который поможет этим группам активно развиваться.

Но для меня самое главное и в цирке, и в театре — персонаж, клоун, тот, кто воплощает идею. Мне ближе скоморошество, юродство, шутовство.

«Я во всех видах искусства нахожу героев, близких мне по духу. Ищу в них нежность»

Поэтому и Академия дураков возникла? Насколько это ваше авторское определение?

Мой дружок Джанго Эдвардс тоже называет себя королем дураков. И я считаю, что он совершенно прав. Дурень настоящий. Ведет себя кое-как. Но в этом его дурачестве замечательная философия и смыл. Джанго — один из тех, кто выражает такую глупость, как взгляд на мир с другой стороны.

Сейчас клоунов все чаще связывают то с ужасами из фильмов, то с детским днем рождения. Я стараюсь избегать этих шаблонов. Ищу в более глубоких слоях истории родственные души, которые помогали людям через радость любить этот мир. В России это — Иван-дурак, Петрушка, юродивый. И так в каждой культуре. Я основательно изучаю насреддинов, тилей уленшпигелей, персонажей комедии дель арте. Из  истории человечества я вычленил своих любимых персонажей. В немом кино это, конечно, Чарли Чаплин и Гари Лэнгдон. Он не добился такого успеха как Чаплин, но его трюки словно написаны акварелью, так они изящны и нежны. Я всегда любил Грока, но все больше и больше стал любить Чарли Ривела, который вообще почти ничего не делает на сцене, просто нежно, как ребенок,  улыбается. Во всех видах искусства я нахожу героев, близких мне по духу. Ищу в них нежность.

Значит, и Вуди Аллен ваш герой? 

Вуди Аллен раннего периода. Все, вплоть до фильма «Любовь и смерть» 1975 года. Дальше он запутался в психологии и усложнил свою комедию. Многим это конечно нравится. Но я люблю ранние фильмы, «Хватай деньги и беги», «Бананы», «Все, что вы хотели знать о сексе, но стеснялись спросить». И все-таки, мне гораздо ближе «Монти Пайтон», авангардисты, которые прорвали горизонт комедии и нашли совершенно новые идеи. Я дружу с Терри Гиллиамом, одним из участников команды «Пайтонов».

А Мистер Бин?

Он не попал в мой список, потому что дюже сильно нажал на тупость и идиотизм. Я люблю это дело, но когда это исполнено радостно. А у него это сделано тупо, хотя он и суперпрофессионал. А вот Бенни Хилл мне ближе. Он шалун. Есть замечательные авангардисты английской комедии, Норман Уилсон или Макс Уолл. Но Бенни Хилл очень уютный, добрый. И при всей его вредности, он никогда сильно не переходит черту.

Дар комика — это дар от рождения, как абсолютный слух?

Я все реже ищу профессионалов комедии, а все чаще — радостных людей, с фантастической любовью к жизни. Anima allegra — радостная душа, вот, что я ценю больше всего. Человека, с любовью относящегося к миру и открывающего новые горизонты для других. У меня большая коллекция фантастических друзей. Они вроде бы ничего не умеют делать. Но как только такой человек заходит в комнату, все бросают свои дела и прилипают к такому человеку, а он разбрасывает радость пригоршнями. И я уверен: такие люди бесценны для мира, их помощь в жизни огромна. Но почему-то их нигде не задействуют. Не нанимают на работу болванов-бездельников, которые всем поднимают настроение. Наняли бы, заработали бы миллионы. Я вот в каждую гастроль обязательно приглашаю такого человека.

Можно ли сохранить эти радостные эмоции? Записать? Законсервировать для потомков? Или это возможно только при личном контакте?

Можно. Для этого я и устраиваю выставку в Москве. Все то богатство, что я накопал за 70 лет, я хочу сохранить, чтобы оно продолжало жить и давать людям возможность подзаряжаться радостью. Выставка задумана как клуб, где люди могут участвовать в наших проектах, знакомиться, учиться. Будет 30 залов. Каждый из которых посвящен одному из моих проектов. Например, «Каравану мира». Для этого мы соткали огромный ковер, 20Х20 м. Он представляет собой Европу с лохматыми лесами, голубыми реками. По всему ковру вьется дорога-ленточный транспортер, по которому едут чемоданы театров-участников каравана. Покажем летающий экскаватор из спектакля «Катастрофа». Зеркальный лабиринт шестиметровой высоты с персонажами, созданными Михаилом Шемякиным для спектакля  «Diablo / Дьябло». Среди них — огромный череп на колесах в полтора метра, на котором танцует персонаж спектакля. Многие из экспонатов — интерактивные аттракционы, инсталляции, фантастические объекты. Андрей Бартенев сделал для выставки великолепную инсталляцию. Академия дураков представлена 60 великими дураками. В пространстве раскаленной пустыни (панорама как у Burning man, мы сотрудничаем с фестивалем) лежат гигантские камни, на которые проецируются портреты академиков, Жванецкого, Норштейна, Гребенщикова. Внутрь каждого камня можно залезть, изучить героев изнутри. Соседний зал — книжный, там труды всех академиков. А во дворе музея — сад, который я притащу из «Желтой мельницы», и река, которую мы прокопаем. Чудес будет по дюжине на квадратный сантиметр. И радости, конечно. Надеюсь, мы сможем найти для этого проекта финансовую помощь.