Поклонники сериала «Игра Престолов» уже восемь лет пытаются разобраться в степени родства главных героев. Рисуя генеалогические древа Ланнистеров, Таргариенов и других выдуманных Джорджем Р. Мартином персонажей, они строят свои теории. Отношения в реальных семьях могут быть не менее запутанными: иногда уже внуки могут с трудом представляют, кем были их бабушки и дедушки. Добавьте к этому сложную историю нашей страны, и кажется, что невозможно узнать настоящую фамилию прадеда или имя отца, которого никогда не упоминала мать. С развитием интернета и появлением социальных сетей доступ к информации упростился, но профессиональный поиск и работу с архивным материалами никто не отменял. Сейчас рынок генеалогии востребован как никогда. Forbes Life выяснил, как узнать, если ли у вас общие с Пушкином предки и сколько эта информация стоит.
Рынок генеалогических исследований
В Европе интерес к истории семьи и предкам существовал всегда. Особой дотошностью отличаются венецианцы, которые ведут скрупулезные летописи своего рода. В дореволюционной России изучение генеалогического древа было вполне обычным делом для дворянства. В советское время излишне подробная информация о предках могла быть просто опасной. Советская власть пропагандировала принцип «мы старый мир разрушим до основания» и активно меняла названия городов и улиц. Исключением был Кавказ, где в силу традиций и верований представители всех слоев общества чтили предков и берегли информацию о них. Так что интерес к своим корням у россиян возродился только в 1990-х годах. Считается, что первым человеком в «новой» России, заказавшим крупное генеалогическое исследование за деньги, был Герман Стерлигов.
Ключевых игроков отрасли сейчас примерно 15. Самые крупные из них — Международный генеалогический центр (МГЦ), Центр генеалогических исследований Genealogic, Международный институт генеалогических исследований (МИГИ, старейшая компания, которой исполнилось 20 лет), Международное генеалогическое агентство (МГА), Научный центр историко-генеалогических исследований «Редкий элемент», Проект «Жизнь». Есть даже генеалогическая социальная сеть FamilySpace, в которой клиенты сами могут построить свое древо на имеющихся у них в наличии данных.
И все-таки говорить о существовании сформированного рынка генеалогии в России и странах СНГ сегодня не приходится. Генеалогические исследования — одно из самых молодых направлений, которое только формируется и пока регулируется стандартами задаваемыми, частными компаниями (отсюда непрозрачное ценообразование). К тому же, финансовые обороты на этом рынке пока не сопоставимы с другими отраслями.
Ситуация осложняется тем, что рынок практически не обладает инструментами защиты от мошенников и некомпетентных историков. В России пока нет обязательной сертификации генеалогов, которая позволила бы рынку обрести инструмент защиты клиентов. Однако создание Международной Генеалогической Ассоциации позволило бы подтвердить компетенцию профессионалов отрасли, помочь им расширить круг заказчиков, а также прийти к взаимовыгодному сотрудничеству с коллегами и даже конкурентами.
Цена корней
Если вы решили заняться поисками предков самостоятельно, не прибегая к услугам посредников, фирм, фрилансеров и не отправляясь в командировки, нужно быть готовым инвестировать минимум 30 000 — 50 000 рублей за год. В США исследование Investigating the Genealogy Services Market 2015 года выявило, что человек на поиск предков и информации о них тратит $10-15 000 в год.
Надо платить архивам за копии документов и дойти до начала XIX века хотя бы по четырем фамильным линиям. Но это при условии, что повезло с исходными данными. Если в семье нет старых документов, а родина предков, скажем, Смоленщина, где сохранность архивов ужасает, то поиски могут растянуться на десятилетия.
К примеру, для старта архивного поиска по дореволюционному периоду необходимо знать дату и место рождения предка до 1917 года. Если нет подтверждающих документов или уверенности в точности данных, то лучше выбрать другую стратегию — начать с поиска по советскому периоду (это уже ЗАГСы, военкоматы, похозяйственные книги в селах).
Головная боль заказчика — многие частные организации и фрилансеры, которые проводят родословные исследования недобросовестно, а ценообразование непрозрачно для конечного потребителя. Бывает, купив услугу за 50 000 рублей, в конечном счете клиент оказывается должен генеалогу миллион.
Чем больше родовых веток надо изучить, тем выше стоимость исследования. Фамильная или родовая ветка — линия прямых предков (как правило, по мужчинам), без которых клиент не мог бы появиться на свет. Ближайшие прямые линии — по отцу и по матери; более отдаленные — по дедушкам и бабушкам с отцовской и материнской стороны соответственно.
Как правило, компании своих расценок не скрывают, но разобраться все равно сложно — стоимость проведения биографического поиска по одной персоне у Центра генеалогических исследований, к примеру, составляет от 140 000 до 180 000 рублей, а Международный институт генеалогических исследований за одну родовую ветвь возьмет 280 000 (без учета командировок), за две уже 480 000.
Генеральный директор Международного Генеалогического Центра (МГЦ) Артем Маратканов объясняет: «Фрилансеры за 4 фамильных линии возьмут 200-300 000 рублей за год работы. Компании могут заявить ту же сумму, а потом раскрутят заказчика до миллиона рублей — стандартная практика. Мы так не делаем, работаем по установленной цене, даже если прилагаем больше сил, чем рассчитывали. Порой в ходе исследования удается снизить стоимость проекта — тогда возвращаем деньги. Приходят, как правило, с запросом «копать вглубь», людям интересно построить большое древо, как у дворян. Однако нельзя начать копать XIX век и глубже, не получив сначала нужных документов советского времени. Так что архивный поиск по советскому периоду — самый популярный продукт, с которого начинают почти все клиенты. Сегодня цена исследования начинается от 60 000 рублей.
За эти деньги можно провести исследование рода по линии матери или отца (фамильное древо, включающее до 100 персон) на основе информации, полученной в ходе интервьюирования родственников. Верхняя граница стоимости исследования не фиксирована. Исследование для создания большой семейной энциклопедии стоит 7-12 млн рублей, но в особых случаях может доходить до 30 млн в зависимости от сложности и глубины поисков».
Кстати, именно неразбериха с ценообразованием мотивировала Артема Маратканова создать свой собственный генеалогический центр. Родину предков Маратканова, который родился в Татарстане, но жил в Набережных Челнах, затопило при строительстве Нижнекамской ГЭС. В подарок отцу, который интересовался историей рода, Артем решил провести исследование и обратился в компанию, работавшую на рынке уже 10 лет. Компания объявила стоимость услуг: 640 000 рублей за папку архивных данных, которая у него прямо в руках разваливалась. Откуда именно такая цена образовалась, объяснить не смогли. Тогда Артем Маратканов пошел работать в эту компанию, чтобы изучить дело изнутри. Быстро разобравшись, как все устроено, он создал свою компанию, сразу решив, что ценообразование надо делать прозрачным. Первое исследование за деньги Маратканов сделал за 20 000 рублей, потратив на него 35 000 рублей. Но заказчик остался недоволен отчетом, пришлось вернуть 20 000. Несмотря на отсутствие сторонних инвестиций Маратканов расширял штат, знакомился и привлекал в проект профессионалов высокого класса.
Цена складывалась таким образом: средний чек по рынку умножался на 10, но уровень услуг значительно возрастал, таким образом оправдывая повышение стоимости.
Когда за комплексные исследования на генеалогическом рынке просили сотни тысяч рублей, Маратканов первым заговорил о миллионах. Сегодня речь идет уже о десятках миллионов рублей, а в планах продать одно исследование за €1 млн, самый крупный заказ был в половину этой суммы — €500 000.
Основные заказчики исследований — состоятельные люди, а крупнейший на сегодня клиент МГЦ (Международного Генеалогического Центра) входит в из топ-5 рейтинга Forbes 2018 года. Среди клиентов МГЦ всемирно известные врачи, высокопоставленные чиновники, владельцы и управленцы большого бизнеса. В рамках спецпроекта для национального телеканала МГЦ сейчас проводит исследования семей музыканта Антона Беляева и актрисы Лукерьи Ильяшенко.
Перспективы поисков
После сбора первичных данных клиенту сообщают, какие есть перспективы в поисках. Гарантии устанавливаются очень индивидуально: в разных архивах разная сохранность документов, у каждого заказчика — разное количество исходной информации. Большая часть успешных поисков зависит от сохранности документов в конкретных архивах, а не только от удаленности предка во времени.
В зависимости от задачи, удается заглянуть на 350-500 лет в глубь времен. Но гарантий на такой глубине быть не может — только везение. Вероятность успешного поиска в разных регионах, увы, не одинакова: где-то могут отказать в выдаче документов на основании их крайней ветхости, где-то все бумаги окажутся попросту уничтожены.
Теоретически, ряд родословных новгородского происхождения можно документально подтвердить до времен первых новгородских берестяных грамот (в них содержалось немало генеалогической информации о конкретных людях, причем даже самых простых). Однако и в Новгороде, чтобы возвести свой род к пращурам из XVI века, нужно не только проделать колоссальную работу, но и обладать редкой удачливостью или знатными предками: крестьянские родословные, увы, не фиксировались в России столетиями.
В Белоруссии и населенных пунктах Западной Украины архивы серьезно пострадали в войну, вплоть до полного уничтожения данных. А вот в странах Балтии очень хорошая сохранность документов, для граждан этих стран относительно легкая доступность архивов — можно идти и свободно изучать историю своей семьи. В Казахстане у документов советского периода хорошая сохранность, но материалов предыдущих столетий почти не найти – в силу государственного устройства страны, архивов можно сказать и не было.
Анастасия Клепова, журналист, сотрудничающий с Международным Генеалогическим Центром, поясняет: «Часто исследования начинаются с нуля: заказчик озвучивает свои пожелания, заключается договор, мы получаем один-единственный номер телефона мамы или папы, и имя (даже без отчества). Звоним. И начинаем опрашивать маму: фиксируем генеалогические сведения: кто где и когда родился, когда и где умерли предки, какой были веры, состояли ли в партии, как звали братьев и сестер, — составляем первичное генеалогическое древо. И главное, собираем как можно больше контактов: телефоны, адреса, места работы родственников, которые могут быть интересны исследованию. Так что в нашем случае минимум — несколько цифр номера телефона родственника, который может уделить хотя бы 30 минут беседе по телефону и вспомнить в интервью подробности биографий предков.
Обычно путем бесед с родственниками можно построить древо на 150-200 персон, углубиться в прошлое до конца XIX века.
Дальше, как правило, ни семейные архивы, ни семейная память заглянуть не в силах. Но, получив данные о местах рождения предков, их отчества, информацию об их участии в значимых исторических событиях, можно запускать архивный поиск. Бывает и такое: заказчик жил в детдоме где-то в Смоленской области, а в 5 лет его забрали приемные родители, так что он даже город, где находился детдом, не запомнил, — вот и все исходные данные. Ничего, берем в работу. Однажды мы нашли нужный детдом по воспоминанию о том, что в нем был лифт. Оказалось, в том регионе всего один детдом с лифтом. Так история стала раскручиваться».
А был ли Пушкин?
Распространено мнение, что большинство генеалогических исследований можно исказить и их заказывают их только для того, чтобы придумать себе «красивую» родословную. В крупных, дорожащих своей репутацией центрах за такое не берутся. В МГЦ объясняют: «Бывает, уже на входе становится понятно, что ценности потенциального заказчика не совпадают с нашими: кто-то хочет фальсифицировать историю семьи для получения иностранного гражданства или обнаружения якобы дворянских корней в роду. Мы не подтасовываем. На результаты тоже реагируют по-разному. Мы всегда имеем дело не только с фактами, но и с живыми людьми — их эмоциями, болезненными воспоминаниями, характером, смущением, обманчивой памятью. Есть те, кто, действительно, говорит: «Не может такого быть, у меня предки дворяне, а не раскулаченные зажиточные мещане — я-то знаю, у нас и герб был!». Но тем не менее, против документальных свидетельств это не аргумент, и никто ещё не требовал вернуть деньги на основании подозрений в некомпетентности исследователей. С теми, кто изначально не склонен доверять исследователям и хочет своей «правды», мы принципиально не работаем».
Если есть заказ, то восстанавливается не просто сухая генеалогия «родился-жил-умер», а с помощью различных архивных документов, часто имеющих косвенное значение, прорисовывается детализированная картинка прошлого. Судебные тяжбы и сельские сходы дают много дополнительной информации. Можно найти информацию, как прадед кого-то регулярно поколачивал в коммуналке. К генеалогии это все прямого отношения не имеет, но деда характеризует.
Иногда получается дать несколько точек зрения на ситуацию: например, человек был осужден за убийство соседа, но старожилы села свидетельствуют, что сосед терроризировал семью на протяжении 10 лет.
Вся собранная информация подвергается систематизации, упорядочивается в стройное повествование, поясняется исторический контекст, чтобы заказчик не утонул в море данных. Кто-то предпочитает электронные отчеты, но часто по результатам исследования клиенты просят сделать книгу. В МГЦ, к примеру, любое исследование — это уже готовая книга, но бюджетная.
Красиво оформленный том, с жизнеописаниями предков обойдется в сумму, начинающуюся от 7 млн рублей.
Пускаясь в увлекательные и хлопотные генеалогические исследования, нужно помнить: вы совершенно не обязательно получите подтверждение, что ваш предок дружески переписывался с Пушкиным. А может и переписывался, и не только с ним, а еще со многими героями русской истории, например, потому, что был главным поставщиком бумаги и перьев для русских писателей первой половины XIX века.