Деньги в искусство: как сделать состояние на блошином рынке

Итальянский фотограф Массимо Пьерсанти, летописец итальянского арте повера, автор рекламных кампаний General Motors, Esso, Frau, Alitalia, FIAT, Renault, Honda, Jaguar, Valtur, Motorola, в 1970 году стал официальным фотографом Incontri Internazionali d’Arte, ассоциации, занимающейся продвижением современного искусства в Италии. Массимо Пьерсанти рассказал Forbes Life о художниках-современниках, об Энди Уорхоле и о том, как искусство освоило коммерцию.

Расскажите, как, по-вашему, в какой момент фотография стала бизнесом?

Когда я начал серьезно заниматься фотографией в 1970-е в Италии, за фотографии художников никто не платил. Такой тип бизнеса, когда ты можешь подписать свою фотографию, поставить печать и продать ее, появился только к 1990-м годам. Для тех, кто об этом знает и кто хорошо разбирается в фотографии, сейчас золотое время, потому что можно найти практически на каждом блошином рынке оригиналы фотографий по €15, а потом продать их по €5000. Но в рекламе всегда хорошо платили. Я отснял 120 рекламных кампаний. Больше всего я работал с Fiat. В 1970-е эта машина была символом красоты, национальной гордости и объектом желания, и Fiat производил в бешеных количествах не только машины, но и рекламные афиши.

С какой фотокамерой вы больше всего работали?

Больше всего с Linhof, но я также много работал с «Зенитом». Чем сложнее фотокамера в техническом плане, тем интереснее, потому что каждый раз она преподносит новые сюрпризы, превращая работу в ежедневный квест.

Когда вы жили в Риме, вы работали на Cinecitta?

Совсем недолго. Снимал начинающих актеров для кастингов, таких как Лаура Антонелли или Лори дель Санто. Лори была близкой подругой Энди Уорхола. Уорхол был, как робот! Ни единого намека на эмоцию, ни единого звука. Журналисты задают вопросы, а Уорхол лишь поворачивался к своему доверенному лицу, шептал что-то на ухо, и тот уже отвечал.

Быть фотографом кино значило находиться 24 часа в сутки на съемочной площадке, а платили они неважно. Поэтому я решил сосредоточиться на рекламе. Там за два-три дня работы платили, как за пару месяцев в кино. Иногда Федерико Феллини или Сальваторе Сампери, мой близкий друг, приглашали меня на съемочную площадку, чтобы помочь им правильно выставить свет. И все-таки мир кино мне не нравился ни тогда, ни сейчас.

Работая с великими режиссерами, чувствуешь себя будто их маленькая собачка.

И сами отношения между людьми в мире кино вызывают у меня отторжение.

Одна из самых знаменитых ваших фотографий — «Римская обернутая стена» Христо 1973–1974 годов. Как вы считаете, почему?

Для меня работа Христо не просто объект, а объект в пространстве. Христо умеет создать нечто принципиально новое в городе. В центре Рима вдруг появился айсберг, и я решил, что его нужно снимать сверху. Остальные фотографы старались запечатлеть работу Христо, а я решил сфотографировать новое пространство города, что дало ощущение освобождения от объекта. Эта фотография тогда была подписана Христо и продана по очень высокой цене.

После многолетней работы в Риме почему в 1980-х вы решили открыть свою студию в Милане?

Все главные рекламные агентства находились там. Милан стал центром жизни современного искусства в Италии, где проходили все самые важные события, выставки и вернисажи. Но в один прекрасный день, спустя несколько лет после открытия студии, у меня украли оттуда все оборудование. Я решил, что это знак, пора переезжать в Барселону, где я и стал работать с Яннисом Кунеллисом.

Яннис Кунеллис — художник арте повера. С кем вы еще дружили из группы?

С Яннисом мы подружились еще в Риме. К тому моменту я уже ушел из рекламы и стал заниматься искусством. В арте повера есть немного сюрреализма, немного дадаизма. Ты смотришь на обычные предметы, а видишь удивительную связь между мыслью какого-то человека и объектом. В этом Ян Фабр настоящий мастер. А вообще арте повера — это территория арт-критика Акилле Бонито Олива, потому что он всех знакомил со всеми. Я много фотографировал Марио Мерца, Зигмара Польке, Кристиана Болтански, Джузеппе Пеноне, Джильберто Зорио, но моим любимым художником арте повера всегда был Кунеллис.

Я вырос в Неаполе, мой брат учился в Академии художеств, где, безусловно, было только классическое искусство, и я себе представлял искусство только так. Поэтому арте повера стала для меня шокирующим открытием в свое время. Фотографировать современное искусство очень тяжело, потому что в некоторых случаях недостаточно одной фотографии, чтобы показать произведение, нужна как минимум серия. Например, представьте себе работы Джона Кейджа. Ну как их можно запечатлеть на одном фотоснимке? Никак. Вот он сидит и читает тексты четыре месяца как мантру, а мне нужно передать атмосферу через фото. Зато это весело, я очень любил работать с таким искусством. Конечно, я много фотографировал и просто живопись, но это быстро становится очень скучным занятием.

А как вы относитесь к тому, что сейчас практически каждый сам себе фотограф?

Проблема в том, что почти никто правильно не умеет использовать цифровые фотоаппараты.

Я ничего не имею против цифровых камер, потому что на них можно делать такие же качественные снимки, как и на пленочных, но, за исключением некоторых профессиональных фотографов, практически все используют их в автоматическом режиме. Когда света немного и ты снимаешь на автомате, падает чувствительность. Пленка раньше была только 400 iso. Сейчас можно выставить и 6000 iso, но цвета начинают смешиваться, падает качество. Еще одна проблема — формат фотоаппарата. Чем меньше камера, тем меньше пространство диафрагмы. Теоретически профессиональные цифровые камеры дают возможность выставить хорошую диафрагму, но кто это делает? Если все настроено хорошо, то и снимки получаются качественные, и тогда я не имею ничего против современных фотокамер.

Кто ваш любимый фотограф сейчас?

Мне очень нравятся репортажники. Да я и сам снимал много репортажа, но эти снимки мало кто видел, потому что для выставок у меня просят в основном фотографии художников. Очень люблю Билла Брандта. Он работал с фотокамерой, которую использовали полицейские, и у нее большой угол наклона, поэтому фотография любого человека деформировалась. Брандт входил в группу фотографов, которые по заказу английского правительства в период Второй мировой войны фотографировали бомбардировку Лондона немецкими летчиками.

А современные рекламные фотографы? Например, что вы думаете о Патрике Демаршелье?

Он и его группа — символ чистой, дикой коммерции. Есть более интересные авторы, на мой взгляд. Англичанин Ник Найт, который много работает с Тимом Бертоном, Артур Элгорт. Из итальянцев мне нравится Джан Паоло Барбьери. На мой взгляд, недостаточно признаны заслуги Ирвинга Пенна.

Сейчас гораздо меньше хороших фотографов. Сегодня важнее уметь работать с фотошопом, чем снимать.

Что вы думаете о социальных сетях, блогерах и культуре селфи? Как найти современному, профессиональному фотографу свое место среди такого информационного потока и хорошо зарабатывать?

У меня нет аккаунта в социальных сетях. Я вообще интернет использую только для работы со своим сайтом, и когда хочу найти что-то в Google.

Мне сложно осуждать культуру селфи, но я понимаю, что это часть жизни нового поколения, которое привыкло к тому, что вся личная информация стала публичной.

С телефона, конечно, можно сделать пару хороших фото, но для меня фото и печать — это единое. Я понимаю фото как то, что держу в руках, а не поток цифровой виртуальной информации. Если я фотографирую свою семью на каникулах, то делаю это всегда на профессиональную камеру.

Сегодня фотографам зарабатывать гораздо сложнее. Например, когда я работал с Alitalia, мне платили за четыре месяца работы, чтобы сделать один календарь. Ведь нужно было облететь полмира для того, чтобы сделать нужные снимки. Сейчас для календарей покупают уже готовые фото, и никто не отправляет фотографов в путешествия. А потом, очень сложно контролировать авторство фотографии. Скачал, распечатал, повесил. Сегодня фотография существует для коллекционеров или для украшения пространства.