Заметки русского вице-адмирала и исследователя Арктики Андрея Петровича Лазарева (1787–1849), старшего брата знаменитого Михаила Петровича Лазарева, первооткрывателя Антарктиды, актуальны и сегодня, спустя почти 200 лет. Книга содержит подробный рассказ об одном из первых кругосветных плаваний, совершенных русскими военными моряками. В 1822–1824 годах А. П. Лазарев, командуя в чине капитан-лейтенанта шлюпом «Ладога», совершил кругосветное путешествие с заходом на Камчатку и в Русскую Америку. 36-пушечный фрегат «Крейсер» (под командой М. П. Лазарева) и шлюп «Ладога» были посланы на Дальний Восток для доставки грузов в Петропавловск и Новоархангельск, а также охраны поселений и промыслов Российско-Американской компании.
Сдав привезенные грузы в Петропавловске, шлюп «Ладога» получил приказание следовать в Сан-Франциско, откуда вместе со шлюпом «Аполлон» в середине октября 1824 года возвратился в Кронштадт. Важной задачей кругосветных плаваний являлось исследование и опись материкового побережья и островов, принадлежавших России в северной части Тихого океана. Также исследовалась тропическая зона Тихого океана, открывались и описывались новые земли, уточнялось положение ранее открытых островов и атоллов, велись измерения магнитного поля Земли и гидрометеорологические наблюдения. Успешно решив все эти задачи, русские кругосветные мореплаватели внесли крупный вклад в мировую науку, высоко подняли престиж России и ее Военно-морского флота.
Андрей Петрович Лазарев — автор двух книг, в которых описаны две его главнейшие экспедиции: «Плавание брига «Новая Земля» под начальством флота лейтенанта А. Лазарева в 1819 году» (СПб., 1820), отчет об экспедиции в Ледовитый океан для описания берегов Новой Земли, и «Плавание вокруг света на шлюпе «Ладога» в 1822, 1823 и 1824 годах» (СПб., 1832). Оба издания крайне редки. Можно с уверенностью утверждать, что экземпляр «Плавания вокруг света на шлюпе «Ладога» на аукционных торгах в России выставлялся лишь однажды.
Эта книга не сухой отчет об экспедиции, а яркий и образный рассказ о далеких странах и неизвестных островах, об экзотических и странных обычаях аборигенов. Большую часть занимают описания стран, расположенных на территории Южной и Северной Америки.
О Бразилии: «При первом шаге на берег Америки европеец изумляется, невольно обращая внимательные взоры свои на все, что его окружает; постройка домов, обычаи, даже самые люди кажутся для него странными. Улицы в Рио-Жанейро наполнены полунагими, клеймеными и частию скованными по нескольку вместе неграми, которые, согнувшись под навьюченными на них тяжестями, с побрякушкой и пронзительною песнею, сопровождаемой криком, нога в ногу идут один за другим. Плату за труды их составляют несколько копеек, а малое количество денег, выработанных ими для корыстолюбивых их властителей, добавляется сотнею и более ударов, наносимых ременною плетью. Сколь постыдны таковые поступки с сими бедными людьми, столь же унизителен для человечества и свободный торг оными…»
О жителях русской Америки:
«Попечение о содержании семейства и об исправлении всех домашних дел возлагается на одних женщин, а мужчины ходят на войну, бьют зверей и ловят рыбу, прочее же время проводят во сне и плясках.
Детей с малолетства приучают переносить голод и все неприятности сурового климата, дают им сосать всякий жир, от чего они преждевременно тучнеют, и несмотря на то, что в декабре, генваре, феврале и марте месяцах морозы бывают здесь до 14°, дети совершенно нагие спокойно проводят по нескольку часов на воздухе, ребенка невзирая на его слезы опускают в воду даже среди самой зимы. Со времени поселения русских американцы пристрастились к картофелю и репе, но по чрезвычайной лености не занимаются разведением оных… При всех усиленных и попечительных стараниях успели только несколько индиянок окрестить и выдать замуж за промышленников; но ни труды, ни разные поощрения и по ныне не распространили веры, ибо колошам в особенности не нравится единоженство. Иеромонах Ювеналий сильно восстал против многоженства и разных других гнусных обычаев, но прежде нежели успеть заслужить любовь жителей и внушить им отвращение к пороку, так их раздражил, что они его умертвили, и даже ныне при всех мирных условиях договариваются, чтобы не были присылаемы к ним монахи».
Интересна история экземпляра книги, представленного на аукционе. Судя по сюжетному экслибрису на форзаце, экземпляр происходит из библиотеки Богдана Степановича Боднарского (1874–1968), выдающегося российского книговеда, библиографа, крупного ученого и педагога, организатора библиотечного дела, заслуженного деятеля науки РСФСР.
На нахзаце ярлык магазина одного из самых знаменитых советских коллекционеров Павла Викентьевича Губара (1885–1976). Этот ярлык свидетельствует в том числе и о редкости данного издания, так как в магазине Губара (а прежде всего в его коллекции) не было случайных рядовых вещей.
Будучи крупным российским инженером, а с 1920-х годов руководителем проекта крупных строительных организаций и институтов СССР, Губар «заболел» книгами в 1900-х годах после знакомства с библиофилом П. А. Ефремовым. Уже к 1917 году Губар превратился в заядлого коллекционера и известного библиофила. А в годы НЭПа, в 1923–1927 годах, он также стал владельцем основанного им совместно с Н. М. Волковым букинистического магазина «Антиквариат» на Невском проспекте, 72. Основные темы, которые интересовали Губара-коллекционера, были: золотой век русской литературы, А. С. Пушкин и его окружение, история Петербурга. Наиболее интересные экземпляры изданий этих тематик пополняли собрание Губара, а остальные, получив ярлык магазина «Антиквариат», шли на продажу.