Речь адмирала ВМС США в отставке Уильяма Макрейвена перед выпускниками Техасского университета собрала в YouTube миллионы просмотров. Воодушевившись успехом, Макрейвен написал книгу «Заправляй кровать: 10 простых правил, которые могут изменить твою жизнь и, возможно, весь мир», в которой объясняет, что быть «сахарной печенькой» не страшно, а покорение мира начинается с идеально заправленной кровати.
На русском языке книга выйдет 13 ноября в издательстве «Альпина Паблишер». Forbes Life публикует пять избранных правил Уильяма Макрейвена.
Сначала заправьте кровать
Я стоял неподвижно и краем глаза наблюдал за старшиной. Он лениво разглядывал койку. Склонясь над ней, проверял, как она заправлена. Затем переходил к подушке: ровно ли она лежит на одеяле? Наконец, лез в карман, доставал монетку и несколько раз подкидывал ее, чтобы я знал: начинается последний этап осмотра. При последнем подбрасывании монетка взлетала высоко в воздух, падала на матрас, слегка отскакивала и отлетала на несколько сантиметров от койки — достаточно высоко, чтобы старшина поймал ее в ладонь.
Инструктор разворачивался ко мне лицом, смотрел в глаза и кивал. Он никогда не говорил ни слова. Хорошо заправленная койка — не повод для похвалы, а нечто естественное. Это первая задача дня, и выполнить ее было важно: она показывала, что человек дисциплинирован и внимателен к мелочам. А вечером застеленная кровать напоминала, что я сделал нечто правильное, пусть и очень маленькое, чем можно гордиться.
Вы не справитесь в одиночку
На первом этапе обучения мы, новобранцы, должны были брать ее [надувную шлюпку — FL] с собой, куда бы ни пошли. Мы тащили ее на головах, когда бежали от казармы через дорогу в армейскую столовую. Мы несли ее на руках, когда бегали вверх и вниз по песчаным дюнам Коронадо. Мы бесконечно гребли на ней с севера на юг вдоль побережья и по пенистым бурунам: семь человек как единое целое, чтобы доставить ее по назначению.
Но в ходе этого путешествия на шлюпке мы узнавали нечто еще. Время от времени один из членов команды заболевал и получал травму, а потому не мог действовать в полную силу. Часто меня самого изматывал день тренировок. Я мог слечь с простудой или гриппом. В эти дни нагрузка ложилась на моих товарищей. Они мощнее налегали на весла. Глубже опускали их. Они делились своим пайком, чтобы я мог подкрепиться. А впоследствии, когда приходило время, я возвращал долг. Маленькая резиновая шлюпка помогала понять: никто не справится с обучением в одиночку. Никакой «морской котик» не сможет сражаться сам по себе. А если говорить более широко, нужны люди, которые протянут руку в трудные времена.
Важен лишь размер сердца
Осмотрев спасательный жилет парня, инструктор бросил взгляд через его левое плечо на волны прибоя, затем наклонился и взял в руки его ласты. Поднес их к лицу моряка и тихо сказал:
— Хочешь быть десантником, да?
Моряк вытянулся в струнку и с оттенком вызова в глазах громко выкрикнул:
— Да, инструктор, хочу!
— Да ты же мелкий, — инструктор помахал ластами у него перед носом, — волны тебя уничтожат. Он сделал паузу и снова взглянул на океан. — Подумай, не стоит ли тебе бросить, прежде чем станет больно.
Даже уголком глаза я видел, как курсант стиснул челюсти.
— Я не брошу! — отвечал он, чеканя каждое слово. Тогда инструктор наклонился к нему и шепнул что-то ему на ухо. Из-за шума волн я не мог разобрать ни слова.
После осмотра каждого новобранца последовал приказ войти в воду — и начался заплыв. Часом позже я вышел из зоны прибоя и увидел, что молодой курсант уже стоит на песке. Он закончил заплыв одним из первых. Чуть позже в тот день я отвел его в сторонку и спросил, что сказал ему инструктор. Он улыбнулся и с гордостью ответил:
— Докажи, что я ошибаюсь!
Нам постоянно приходилось что-то доказывать. Доказывать, что рост не важен. Доказывать, что цвет кожи не имеет значения. Доказывать, что деньги не делают тебя лучше или хуже. Что решимость и настойчивость всегда важнее таланта. Мне посчастливилось выучить этот урок еще за год до начала обучения.
Жизнь несправедлива
Я взбежал на вершину дюны и сразу сбежал по другой ее стороне, на полнной скорости устремляясь к Тихому океану. На мне была зеленая форма, кепка и полевые ботинки, но я с головой окунулся в волны, бьющие о берег Коронадо, штат Калифорния.
Выходя насквозь промокшим, я увидел «котика»-инструктора. Он стоял на дюне, сложив руки, его жесткий взгляд пронзал утренний туман. Я услышал, как он проревел: «Ты знаешь, что делать, мистер Мак!»
Еще бы я не знал.
С притворным энтузиазмом я во всю глотку бодро крикнул «Так точно!», после чего упал лицом вниз в мокрый песок и перекатился с боку на бок, чтобы ни одна часть формы не осталась чистой. Затем я сел, зарылся в песок и стал подбрасывать его в воздух, дабы он проник на каждый сантиметр моей кожи.
Где-то в ходе утренней физической подготовки я «совершил нарушение учебных правил». В наказание я должен был войти в воду, а потом мокрым изваляться в песке, тем самым став «сахарной печенькой».
Это самое худшее, что могло произойти с вами в процессе учебы. Случались вещи более болезненные и изматывающие. Но превращение в «сахарную печеньку» испытывало терпение и решимость. И дело не только в том, что остаток дня ты проводил с песком на шее, подмышками и между ног, но и в том, что все делалось бессистемно. Ни с того ни с сего. Ты становился «сахарной печенькой» по капризу инструктора.
Многим «котикам»-курсантам было тяжело это принять. Они хотели быть лучшими и ожидали награды за показанные звездные результаты. Подчас их и правда поощряли. Но отнюдь не всегда. Порой за свои усилия они получали лишь мокрый песок.
Извалявшись, я подбежал к инструктору. «Так точно!» — снова крикнул я и встал по стойке смирно. Он тщательно осмотрел меня с ног до головы: удовлетворяю ли я требованиям к «сахарным печенькам»? Это был лейтенант Филип Мартин. Друзья называли его Моки, но мы не приятельствовали с ним.
Моки Мартин был настоящим десантником. Рожденный и воспитанный на Гавайях, он был именно таким «котиком», каким мечтал стать я. Опытный ветеран войны во Вьетнаме, он превосходно разбирался в каждом виде оружия, применяемом спецназом. Он считался одним из лучших скайдайверов в бригадах, а в плавании, как коренной гаваец, почти не имел равных.
— Мистер Мак, вы знаете, почему стали «сахарной печенькой» сегодня утром? — спросил Мартин очень спокойно, но твердо.
— Нет, инструктор Мартин, — как положено, ответил я.
— Потому что, мистер Мак, жизнь несправедлива. И чем скорее вы это узнаете, тем лучше для вас.
Будьте смелее
Стоя на краю десятиметровой вышки, я ухватился за толстый капроновый канат. Одним концом он был прикреплен к вышке, а другим — к шесту на земле, который располагался метрах в тридцати поодаль. Я уже наполовину одолел полосу препятствий и двигался в рекордном темпе. Обхватив ногами канат и держась за него руками изо всех сил, я начал постепенно съезжать с платформы. Мое тело висело под канатом. Подобно гусенице, я мелкими хватами одолел спуск.
Достигнув конца, я разжал руки, упал в мягкий песок и побежал к следующему препятствию. Курсанты подбадривали меня криками, но я слышал, как инструктор громко отсчитывает минуты. На спуске по канату я потерял массу времени. Передвижение в стиле поссума было слишком долгим, но я просто не мог заставить себя съезжать головой вниз. Спуск с башни головой вниз с использованием стиля коммандос, был куда быстрее, но и рискованнее. Удержаться сверху каната намного труднее, чем висеть под ним. А если упадешь и расшибешься — прощай, учеба.
Результаты у финишной черты не обнадеживали. Я согнулся пополам, пытаясь отдышаться, а седеющий старый ветеран вьетнамской войны в отполированных до блеска ботинках и сильно накрахмаленной зеленой униформе склонился надо мной. «Когда же вы научитесь, мистер Мак? — спросил он с явным презрением. — Полоса препятствий будет побеждать вас всякий раз, если вы не начнете немного рисковать».
Через неделю я поборол страхи: оседлал канат и устремился по нему вниз, скользя головой вперед. У финишной черты я показал личный рекорд, а старый вьетнамский «котик» кивнул головой в знак одобрения. Это был простой урок: чтобы сделать дело, надо преодолеть тревогу и довериться своим способностям. В последующие годы он сослужил мне хорошую службу.