Простейшие арифметические расчеты показывают: при средней стоимости бутылки в рекордные €100 очень дорогого белого вина, производимого в объеме не более 40 000 с площади в 10 га, покупка хозяйства за €150 млн оставляет мало шансов на возврат капиталовложений при жизни. Разве что слабо мерцающую надежду вселяет Рэймонд Курцвейл, известный футуролог и технический директор Google, посуливший к 2042 году первую успешную попытку реализации бессмертия. Но дожить бы до этого светлого будущего. Однако сейчас такие сделки случаются с завидной регулярностью.
Начать стоит с сенсационного сообщения — Michelin, самый влиятельный гастрономический рейтинг, созданный в 1900 году, покупает 40% созданного Робертом Паркером The Wine Advocate. Издание самого авторитетного критика в истории мирового виноделия имеет полный шанс превратиться в винный гид Michelin. Наконец мир вина объединяется с миром fine dining под едиными знаменами. Сам Паркер продал долю в «Адвокате» еще в 2012 году сингапурским инвесторам (по некоторым данным за $15 млн) и ушел с поста главного редактора, сохранив за собой позицию критика вин долины Напы. Какое будущее ожидает совместный проект пока не известно, однако ясно одно — заслуги Паркера оценены по самому высокому разряду. При этом трудно мгновенно в голове прокрутить бизнес-модель, которая на уровне обывательского представления позволила бы окупить такие вливания. Не на рынке же винные критики будут стоять с табличками, почем стоит каждый рейтинг или медали, отсыпая баллы в кулек.
А на полях, посреди стройных рядов лоз, где вроде бы и понятно, как сделать деньги с божьей помощью, тоже с очевидностью экономики не все просто. Лавры Ротшильдов, которые в вине уже последние 150 лет, не дают покоя другим крупным бизнесменам. Диверсификация — так это называется. Но цифры! То ли дело, когда Натаниэль Ротшильд покупал Mouton в далеком 1853 году за 1 125 000 франков золотом. По тем временам старик явно понимал ценность сделки, перспективу и не прогадал. Лишнего не заплатил. Ротшильды не переплатят. Но их нынешние последователи. Может, современным инвесторам деньги просто некуда девать, или они все сплошь сибариты и не прочь выпить? А тут и в магазин ходить не надо, высунулся из окна замка и мажордому: «Антуан, сходите в погреб, принесите пару литров кларету»! Оно же вот тут и растет.
Почему продают?
Самой громкой новостью 2017 года на сегодняшний день является покупка бургундского Domaine Bonneau du Martray американским миллиардером Стэнли Кронке, у которого на момент приобретения уже было в загашнике модное калифорнийское хозяйство. Причины продажи семьей Ле Бо де ля Мориньер, владевшей одним из самых культовых доменов с 13-вековой историей на протяжении последних 200 лет, не разглашаются. Однако можно с уверенностью предположить, что причина в нежелании наследников продолжать дело отцов. Не каждый отпрыск богатого и знатного рода мечтает всю жизнь катать бочки в сыром погребе и копаться в земле. Так бывает. Кроме этого, единственным способом сохранить в целостности единый блок в 11 га в гран крю Кортон-Шарлемань оставалась продажа. Для Кронке, сколотившего деньги на недвижимости и активно скупающего спортивные команды по обе стороны океана (в том числе 67% клуба «Арсенал»), это не первая сделка с вином. В 2006 году он купил долю в культовом калифорнийском хозяйстве Screaming Eagle, а с 2009-го сделался единоличным владельцем. Вряд ли новый хозяин планирует окупить затраты продажей вина. По слухам, за долю в 80% домена он заплатил около €160 млн. Это вполне соответствует предыдущей крупной сделке в Бургундии — покупке первым по богатству во Франции человеком Бернаром Арно (состояние оценивается в $34 млрд) Clos de Lambrays (монопольное владение в 8 га в гран крю Кло-де-Лямбре) за €101 млн.
Могут ли затраты подобного уровня быть капитализированы с точки зрения бизнеса?
Посмотрим на примере премье гран крю Бордо Château Latour. Франсуа Пино (4-я строчка во Франции с $22 млрд) приобрел его в 1993 году за $131 млн — сегодня эта сумма была бы гораздо больше. Даже при взлетевших на волне спроса на азиатских рынках ценах окупить подобные вложения вряд ли возможно. Это статусная сделка, инвестиция в недвижимость в первую очередь, которая уже увеличила капитализацию собственника и его бизнесов. Хотя за скобками остается эмоция. Гуманитарная миссия ценителя-хозяина. Известно, насколько господин Пино не похож подходами на своих именитых соседей на Левом берегу в Бордо. Для него Latour – игрушка, выпестованное, взлелеянное детище. Настолько любимое, что он единственный может позволить себе выйти из сложившейся веками системы продаж бордоских вин через ан-примеры, аналог биржевых фьючерсов.
Не только во Франции можно потратить много денег. Джеймс Шервуд, основатель Orient Express Hotels, Train & Cruises (сегодня Belmond Hotels) и в прошлом магнат контейнерных перевозок (Sea Containers Ltd), задумался о покупке винодельческого хозяйства еще в 1990-х и естественно взгляд его упал на Бордо. На продажу было выставлено второе гран крю Бордо Château Gruaud-Larose с 80 га виноградников. Проанализировав бухгалтерские книги, Шервуд насчитал годовую прибыль в 3%, что показалось ему недостаточным, и он отклонил предложение, хотя впоследствии пожалел о своем скоропалительном решении — со временем цены значительно выросли, как и прибыль. В качестве альтернативы он обратил внимание на Тоскану, и в 1997 году приобрел хозяйство Capannelle в райском месте, в Гайоле, в зоне производства Chianti Classico. Бутик-вайнери стал для Шервуда любимой игрушкой, в которую он вложил немало денег. Несмотря на финансовые трудности и уход с поста президента собственных компаний в 2006 году, он сохранил собственность. Зарабатывает ли он на вине? В своих мемуарах он признался, что его план 10% прибыли даже после 15 лет еще не был осуществлен: виноделие требует постоянных инвестиций.
Частенько на прямой вопрос, задаваемый виноделам, за сколько бы они были готовы продать семейный бизнес, получаешь ответ: «Как можно? Это история семьи и вся наша жизнь. Они не продаются». Продается все. По разным причинам.
После покупки Vietti цены за га виноградников гран крю в Пьемонте перевалили за психологическую отметку в €2 млн
Культовое пьемонтское хозяйство Vietti тому подтверждение. Почти $80 млн, и это не учитывая долги за текущие поставки, — столько оказалось достаточным, чтобы семья приняла решение остановить династию, просуществовавшую в местности производства роскошных бароло с XVII столетия. Покупателем стал Кайл Крайзе, владелец продуктовых магазинов Kum & Go. В 2015 году он купил у Gruppo Campari крупное хозяйство Enrico Serafino и собрал по кусочкам 12 га престижных крю Бароло. К этому добавилось 34 га Vietti, причем на 8,2 из них — 17 самых дорогих и престижных крю.
Для Луки Куррадо, бессменного энолога и управляющего хозяйства, это стало личной драмой. Причиной, похоже, стала разница во взглядах на семейный бизнес членов семьи. Собственность такого уровня иногда приходит в тупик: близкие люди и представители одного клана по-разному смотрят на будущее, у детей другие задачи, воспитание и планы на жизнь.
После покупки Vietti цены за га виноградников гран крю в Пьемонте перевалили за психологическую отметку в €2 млн. До этого практически ничего не продавалось и не покупалось, все ждали, да и предложения особого не было. А сегодня только ленивый не пытается посадить лозы неббиоло, сорта из которого делают бароло и барбареско, в ожидании небывалой удачи. Все вдруг начали производить дорогое бароло в надежде на крупного инвестора.
Нет сомнений, что будущее хозяйства в хороших руках, ведь управление остается у семьи Куррадо. Однако не нужно иметь иллюзий, что виноделие — это высокодоходный бизнес. Уверен, что новый американский менеджмент не раз подсчитал сделку, но быстрый возврат средств в инвестициях такого объема невозможен. И эта сделка, осуществленная ценителем вин, скорее напоминает сделку с недвижимостью, когда сам факт рекордной цены увеличивает ликвидность объекта.
Банки, ранее охотно кредитовавшие виноградарей, с 2008 года уже не так легко дают ссуды
И все же есть иллюзии, что бизнес работает. Допустим. Только на всякий случай не будем забывать, что тысячи хозяйств, особенно в Западной Европе сейчас находятся в состоянии если еще не полного банкротства, то, во всяком случае, с трудом сводят концы с концами. И это никак не связано с наследно-поколенческим тупиком. В Европе очевидный кризис. Ресторанный бизнес дауншифтится. Приток выходцев из восточной Европы, полунищих и социально неустроенных не добавляет покупательской способности. Зато добавляет налогов — всю эту социальную махину приходится содержать. Открытость границ делает цены на вино прозрачными. От этого продавать, как ранее, с приличной маржей становится областью научной фантастики. А банки, ранее охотно кредитовавшие виноградарей, с 2008 года уже не так легко дают ссуды, закручивая гайки до скрипа накупившим в старые добрые времена экономической стабильности или понастроившим новые эстетские погреба. Не будем забывать и еще об одном. Помните шутку: существует три способа разориться. Два из них приятные: казино и женщины. Третий — надежный, это сельское хозяйство. Так что? Неужели все, кто идут вопреки логике в виноградарство и виноделие, исключительно наивные и полные иллюзий мечтатели, увлеченные идеей делать вино в качестве хобби на пенсии либо циничные риелторы? Есть исключения. Они продиктованы сегодняшним днем. Когда рынки уже перестали быть рынками брендов, но оказались рынками дистрибьюторов или ритейла, именно в их руках сейчас вся сила продаж.
Иное дело — вертикальная интеграция. В 2007 году основатель американской виноторговой компании Winebow Леонардо ЛоКащио вместе с семейством Аллегрини приобрел два хозяйства в престижных зонах: Poggio San Polo в Монтальчино и Poggio Tesoro в Болгери. Имея рынок сбыта, гораздо проще быстро вывести хозяйство в плюс. По подобной схеме действует водочный магнат Юрий Шефлер, основатель SPI Group. Очень удачно дебютировав в начале 2000-х с приобретения инвестпакета почти в четверть легендарной Тенуты дель Орнеллая и став партнером Фрескобальди, начинающий винодел пошел еще дальше. Объектом его интересов становятся исключительно топовые хозяйства, олицетворяющие страну или регион производства. Символы. Сегодня в его портфеле топовое бутиковое хозяйство Мендосы Achaval-Ferrer (Аргентина) и наваррское Pago de Arinzano (Испания).
Их потенциальная стоимость, простимулированная Шефлером, не идет ни в какое сравнение с покупкой культового калифорнийского бренда Schrader. $60 млн, выложенные корпорацией Constellation Brands, не шокируют, но следует знать одну особенность: в сумму не входит ни винодельня, ни виноградники. Хозяйство всегда покупало виноград с одного из ведущих виноградников долины Напы To Kalon. Ради чего потребовалась столь недешевая покупка? Ради клиентской базы данных (культовые калифорнийские вина продаются только по подписке), через которую можно наладить сбыт других брендов корпорации.
Структуры «Сбербанка» уже разрабатывают проект новой винодельни
В России тоже есть примеры успешных приобретений или поглощений. Семейство Бориса и Павла Титовых, владеющее первым активом в винодельческой России, хозяйством Абрау-Дюрсо, приобрело хозяйство «Ведерниковъ» в Ростовской области. Михаил Николаев и «Саук-Дере», Артем Зуев и «Золотая Балка». Интересная история разворачивается в Крыму. Суперсовременное хозяйство Alma Valley, предположительно принадлежащее главе ВТБ Андрею Костину, объявило о покупке 1000 га в районе Севастополя. Здесь планируется закладка виноградников и строительство новой винодельни. Масштаб инвестиций в проект таких объемов может достигать $100–150 млн. Структуры «Сбербанка» уже разрабатывают проект новой винодельни рядом с отелем «Мрия», их консультирует звезда из Севастополя Павел Швец. И не до конца ясна судьба «Нового света» — завод выставлен на торги, и в ближайшее время мы узнаем о новом владельце.
Есть еще один тип инвесторов в вино. Недвижимость, виноградники и красивая жизнь со стройными рядами лоз, как на параде, и прилепившимся на вершине холма замком привлекают не только бизнесменов, но и всевозможных селебрити. Френсис Форд Коппола — коммерчески успешный бизнесмен-винодел, Джеймс Камерон купил хозяйство в родной Канаде, а Стинг разъезжает по свету не только с концертами, но и с презентациями своего тосканского вина: инвестиции в виноградники и производство оказались значительными, и их не так просто отбить. А сколько разговоров ходило, кому же достанется после развода прованский Miraval, купленный Анджелиной Джоли и Бредом Питтом в 2012 году по оценкам около €60 млн?
Китайцы в отличие от американских миллионеров, инвестируют в винодельни далеко не для хобби
У россиян самые популярные регионы для покупки — Тоскана и юг Франции. Лангедок, долина Роны, Прованс, где относительно недорого, и во многих случаях покупки совершаются в первую очередь ради недвижимости, а не виноделия, и Бордо. Здесь в последние годы не слышно о действительно крупных приобретениях. Примерно 80% всех продаж — это хозяйства, оцениваемые примерно в €5 млн. Хороший спрос на хозяйства Правого берега, но их сложно найти, а за классифицированное шато придется выложить от €150 млн. Именно поэтому потенциальные инвесторы, не желающие рисковать большой суммой денег, вкладываются в небольшие хозяйства так называемых малых аппелласьонов Бордо. Китайцы, например, скупили за последние 6 лет около 150 замков.
Кстати, китайцы в отличие от американских миллионеров, инвестируют в винодельни далеко не для хобби. Покупая малоизвестное бордоское шато, они полностью ориентируют производство на местный рынок, в основном продавая через собственную сеть дистрибуции, будь то отельная сеть или онлайн-торговля, как и в случае с основателем Alibaba Джеком Ма.
По данным SAFER (Французское агентство земельного развития и сельскохозяйственных расчетов), средняя цена за виноградник AOC в 2016 году практически не изменилась и составила €140 600 за га. Но есть один забавный факт: в Шампани цены упали на 2,6% (€1,1 млн), тогда как по другим регионам рост на 3,8% (€66 500). Но не стоит расстраиваться за Шампань – с 1993 по 2015 год цены выросли в 4 раза!
23% покупателей, инвестирующих во французские виноградники, впервые имеют дело с виноделием. В 2016 году они совершили 2 240 сделок, потратив €139 млн. Кажется много, но если учесть, что один только Bonneau du Martray оценивается примерно в 150 000 000, то выходит, что большая часть приходится на мелких инвесторов. Какие зоны выглядят наиболее привлекательными с точки зрения возврата инвестиций? Сегодня к ним причисляют Кот-де-Кастильон, Лаланд-де-Помроль (€200 000 ), а также долину Роны, Прованс (в среднем €43 000) и долину Луары (€30 000).
Самое главное, что нужно помнить тем, кто мечтает сделаться инвестором и уже ищет себе развлечение с бочками на природе, это ключевое определение в слове виноделие. «Делие» или делание. Вино само собой не производится и не продается. Чтобы быть успешным, в этом нужно разбираться. Еще важнее любить. И совсем не лишнее — просто жить этим. Хотите понять, справитесь ли: для начала сходите с секатором на заре на склон и попробуйте для начала пособирать виноград. Тем более урожай скоро.
Данные по средней стоимости проданного гектара на 2015 год:
Эльзас — €120 000 (гран крю €320 000)
Бордо
О-Медок — €80 000
Сен-Жюльен и Марго — €1,2 млн
Пойяк — €2 млн
Грав — €27 000
Пессак-Леоньян — €450 000
Сотерн — в среднем €35 000, но отдельные лоты доходят до €200 000
Правый берег — Кот-де-Кастильон, Кот-де-Бург или Фронсак €20 000–30 000
Сент-Эмильон — €220 000, Помроль — €1,3 млн, хотя цены доходят до €2,3 и €4,4 млн соответственно за лучшие лоты в последних двух
Бордо AOC — €16 000
Бургундия
Божоле — €12 000, Божоле крю €60 000 и до €120 000 за отдельные лоты в Моргоне, Флёри и Мулин-о-Ван
Шабли — €158 000, премье крю — €322 000
Кот-де-Нюи Виляж (пино нуар) — €572 000
Кот-де-Бон Виляж (шардоне) — €671 000
Гран крю – €4,8–11 млн евро
Лангедок — €14 000, в отдельных случаях доходит до €45 000
Прованс — €35 000, Бандоль — до €150 000, самые дорогие в окрестностях Ниццы — €250 000
Долина Луары — от €7 000 за га в Мюскаде и €22 000 в Шиноне до €150 000 в Сансере и €120–170 000 в Пуйи-Фюме
Долина Роны
Северная Рона: Сен-Жозеф — €110 000, Кроз-Эрмитаж — €130 00, Корнас — €450 000, Кот-Роти — €1,1 млн
Южная Рона: Кот-дю-Рон — €17 000, Жигондас — €140–220 000, Шатонеф-дю-Пап — €370 000.
Монтальчино — €300 000
Кьянти Классико — €150–180 000