Как Москва без людей похорошела: уникальные фотографии столицы во время пандемии

За плечами у Сергея, проработавшего восемь лет фотокорреспондентом агентства Associated Press, масса самых разных проектов — от съемок на «Евровидении» или мировых спортивных чемпионатов до работы в горячих точках. В интервью Forbes Life он рассказывает о том, как снимал опустевшую Москву, чем хорош фриланс и как избежать паники в необычных ситуациях.

Сергей, как возник замысел проекта?

Во время пандемии я работал над проектом для The New York Times. У них была задача сделать серию странных фотографий с изображением опустевших городов по всему миру — Европа, Азия, Америка. В тот момент Россия отставала по темпам развития эпидемии где-то на две недели, поэтому полной пустоты, как в других городах, не было. Когда публикация в The New York Times вышла, Москва была представлена одной моей фотографией с изображением Концертного зала имени П. И. Чайковского, в котором музыканты играли в пустом зале, а зрители могли следить за выступлением только по онлайн-трансляции. Потом город действительно опустел, и тогда я понял, что это очень интересная идея, которую в итоге получилось развить до масштабов полноценного выставочного проекта. Сначала я делал фотографии исключительно для себя, это была панорамная документация пустой Москвы. В процессе я стал по-другому смотреть на город, обращать внимание на необычные архитектурные сочетания. Когда с улиц пропали люди, глаз сам начал подмечать какие-то новые детали, архитектурную поэзию — переклички между стилями зданий разных эпох. Я понял, что на первый план выходят памятники, они становятся главными героями города. Такими маленькими мазками складывалась идея. Затем стало понятно, какие именно здания и точки меня интересуют.

Проблем с тем, чтобы туда попасть, не возникало?

Сначала я пользовался цифровым пропуском журнала «Сноб», который поддержал идею проекта, но впоследствии его аннулировали, так как я был внештатным сотрудником. Тогда я как ИП выписал себе пропуск самостоятельно, и он совершенно нормально работал до последних дней карантина. Кроме того, я позвал в команду продюсера, которая помогала мне договариваться о доступе на крыши и балконы зданий, которые выходят на центральные улицы. Проект поддержал городской комитет по архитектуре и градостроительству, они давали контакты людей и советовали, как сделать так, чтобы нас пропустили. Еще нам очень помогла компания «Интеко». Проект я снимал 61 день. Всего было сделано порядка 2000 кадров, из них я отобрал примерно 200 снимков, а уже из них куратор Лина Краснянская составила экспозицию, в которую вошло 45 фотографий. Я давал советы, но основную работу проделал куратор. Она соотносила все снимки с масштабами музея, со стенами, выстраивала логику выставки.

Почему вы выбрали формат горизонтальной съемки? 

У меня осталась камера после другого проекта, да и сам формат мне был очень интересен. Он сопряжен с определенным вызовом, так как такие снимки не влезают ни в интернет, ни на телефон. Горизонтальный формат напоминает о живописной традиции эпохи Возрождения. Это сейчас мы видим переориентацию на вертикальную съемку в связи с популярностью Instagram, поэтому для меня горизонталь — это противопоставление навязываемому нам тренду. Хотя я сам много снимаю на телефон, для меня профиль в Instagram — это что-то типа визитной карточки. Кроме того, я решил снимать в горизонталях, чтобы усилить ощущение, когда зритель буквально смотрит по сторонам — направо и  налево — и видит пустоту, которая характеризуется как великая в самом названии проекта. Она отсылает к великой депрессии и к «Великой красоте» (фильм Паоло Соррентино. — Forbes Life). У нас было несколько рабочих названий, одно из них — «Москва без москвичей». Нынешняя пандемия — это событие, сопоставимое с 11 сентября или чернобыльской аварией, мы сейчас действительно переживаем нечто великое, и я решил это подчеркнуть.

А решение делать фотографии черно-белыми тоже входит в концепцию? 

Цветовая пестрота очень мешала мне сконцентрироваться. За линиями проще следить в черно-белой фотографии. Цвет сильно отвлекает. В таком формате даже дорожная разметка становится интереснее, вступая в диалог с линиями зданий. Мне кажется, мы еще не до конца разглядели образ Москвы с этими новыми тротуарами, дорожками и постройками. К нему нужно привыкнуть и самим его пораскрашивать. Раньше в столице шла непрекращающаяся реновация, улицы постоянно ремонтировали, а теперь, во время самоизоляции, у меня появилась возможность посмотреть на новую архитектуру зданий и общественных пространств, но не через зеленую маскировочную сетку, а уже своими глазами.

Ваш восьмилетний опыт работы в Associated Press и в горячих точках помогал снимать в таких необычных условиях?

Главное, чему учит работа в горячих точках, — умение пользоваться протоколами безопасности, не игнорировать их и применять полностью. Здесь это тоже помогло. Меня не шокировала ни пустота на улицах, ни обилие машин скорой помощи. Я понимал, что это временная мера, но при этом она работает, так что относиться к этому надо спокойно. Паники не было, грубо говоря, я не бежал покупать гречку. Все необходимое, включая средства индивидуальной защиты, у меня уже было за неделю до того, как начался всеобщий ажиотаж, а цены взлетели. Больше никаких особых ситуаций не было. Главное — это четкое понимание и планирование. Я прилетел в Москву в начале марта, поэтому мне повезло, что это время я провел дома, а не застрял где-то за рубежом.

Как на вашу работу повлиял переход из агентства на фриланс?

Я сам даю себе задания. Например, в этом проекте я понимал, что большинство фотографов и агентств охотятся за новостной повесткой, и мне с ними конкурировать не удастся. Суть в том, чтобы сделать продукт, отличающийся от остальных. Иначе я бы, скорее всего, снимал полицейских, людей в масках на улицах, курьеров и другой новостной контент. Вместо этого я стал снимать сам город. Ясно, что в новостях это нигде не покажут. Но пока что я не видел, чтобы кто-то еще снимал панорамы пустой Москвы, но это не только документация, но и возможно неплохое интерьерное предложение.

Как изменилось ваше рабочее расписание во время карантина?

Я — трудоголик, работаю каждый день. Обычно я много путешествую. Было время, когда я проводил в командировках целый год, а дома бывал всего несколько недель. Попав в Москву, я понял, что не могу сидеть дома, поэтому и придумал проект, который затем превратился в выставку. Лично для меня мало что изменилось, так как мой стандартный горизонт планирования — примерно две недели. Сейчас я сижу в Москве, занимаюсь выставкой и уже где-то месяц не брал в руки камеру и ничего не снимал, но меня все устраивает. Я создал проект, подготовил выставку, потом предстоит период общения со зрителями. Так как сейчас есть ограничение по количеству посетителей, думаю, буду устраивать закрытые показы.