Играющие на нефти

Летом 2005 года президент китайского нефтехимического гиганта Sinopec Чэнь Тунхай прилетел в Москву на встречу с главой «Роснефти» Сергеем Богданчиковым. Организацией его визита занималась компания Mercuria Energy, которая теперь входит в пятерку крупнейших в мире трейдеров нефти и нефтепродуктов. Чэнь сначала прилетел в Иркутск на личном самолете Славомира Смолоковского, одного из основателей Mercuria, и оттуда в Москву. В Шереметьево его также встречали сотрудники трейдинговой компании, вспоминает один из них.

Чэнь и Богданчиков вели переговоры два дня, и в итоге «Роснефть» впервые согласилась допустить китайскую компанию к добыче российской нефти. По соглашению, заключенному в марте 2006 года, Sinopec получила 49% в «Удмуртнефти» (СП с «Роснефтью»). В 2009 году Чэня Тунхая приговорили к казни за взятки в размере $29 млн, но контакты Sinopec и Mercuria не оборвались.

По итогам 2015 года Mercuria Energy заняла 7-е место в рейтинге покупателей российской нефти, составленном Forbes. Компания вывезла из России 7,8 млн т сырья на $3 млрд. Что известно о Mercuria? Очень немногое. Компанию окружает огромное количество загадок, и ее роль в организации встречи Чэня Тунхая и Сергея Богданчикова — только одна из них. Forbes попытался выяснить детали бизнеса одного из крупнейших импортеров российской нефти.

Музыканты с Украины

Основатели Mercuria, граждане Польши Гжегож Янкилевич и Славомир Смолоковский — не новички в бизнесе, но в список польского Forbes впервые попали только в 2015 году, заняв сразу №6–7 с состоянием почти $1 млрд каждый (в 2016 году они опустились на 34–35-е место с состоянием по $222 млн каждый). Янкилевич и Смолоковский родились в 1954 году на Украине, по образованию оба музыканты. С 1975 по 1985 год они жили в России, работали в музыкальной сфере: концерты, фестивали, клубы, рестораны. Тогда их звали Григорий и Вячеслав. «Слава работал с Софией Ротару», — рассказал Forbes один из его знакомых. Григорий, по словам собеседника, работал в системе «Интуриста».

В начале 1990-х торговали ширпотребом: завозили из-за границы микроволновки, холодильники, телевизоры, продукты, джинсы, чулки, носки, колготки. Основные рынки сбыта — регионы Сибири, Урала и севера России. «Волею случая Гриша и Слава начали работать с Тюменью», — рассказывает их знакомый. Через чиновника Минсельхоза, ныне покойного Владимира Мартыненко они познакомились с тюменскими нефтяниками. С наличными деньгами в стране у всех были проблемы, за товары нефтяники рассчитывались нефтью, которую Янкилевич и Смолоковский потом продавали в Европе, говорит их знакомый.

За продуктами и бытовой техникой Григорий и Вячеслав, как и многие в то время, ездили в Польшу. Там они познакомились с полячками и решили перебраться в эту страну. «Это ни в коем случае не фиктивные браки. У них прекрасные семьи, дети, я их знаю», — уверяет их общий знакомый. Польское гражданство Григорий и Вячеслав получили в 1993 году и стали Гжегожем и Славомиром. Тогда же они зарегистрировали на Кипре компанию J&S, которая организовала поставки российской нефти на польские нефтеперерабатывающие заводы. В дальнейшем их партнерами стали украинец Вадим Линецкий, окончивший московский Физтех, и Павел Пойдл. В 1997 году на J&S приходилось 70% польского импорта нефти, а к началу нулевых их доля приближалась к 90%. За счет чего рос бизнес?

С исчезновением внешнеторговых объединений личные связи между производителями и потребителями нефти были нарушены, объясняет бывший сотрудник J&S. Компания Смолоковского и Янкилевича стала связующим звеном, оказывая обеим сторонам услуги по оформлению сделок и привлечению финансирования. Собеседник Forbes охарактеризовал Смолоковского и Янкилевича как «талантливых менеджеров». Другой бывший сотрудник компании считает, что причина успеха J&S — создание финансовой схемы. Компания договорилась с европейскими банками о финансировании своих торговых операций. «Когда Россия открылась, все банки хотели сюда зайти», — вспоминает он.

С польской стороны трейдеры получили «специальную доверенность» на поставки, писали польские СМИ. Представители польских НПЗ говорили, что J&S «обеспечивает выгодную цену». «Фактически они управляли ценой — обеспечивали наиболее выгодную цену для польских заводов. Маржа переработки НПЗ в Польше и Германии, которые получали нефть по «Дружбе», была на $2–2,5 за баррель выше, чем во всех остальных НПЗ в Европе», — рассказывает бывший российский нефтетрейдер. По его словам, это не устраивало участников российского нефтяного рынка, ведь из-за деятельности J&S они недополучали деньги от поставок нефти по «Дружбе».

Польские собеседники Forbes по-разному оценили таланты этих трейдеров. Один из них отмечает, что без крепких связей в «Транснефти» такие торговые отношения были бы невозможны. J&S обеспечивала потоки российской нефти (ТНК-ВР, «Сургутнефтегаз», «Лук-ойл», «Славнефть») через «Дружбу» в Польшу, Венгрию, Словакию и Германию.

По словам одного из собеседников Forbes, связь с «Транснефтью» обеспечивал Линецкий. «Некоторое время я отвечал за поставки, логистику и риск-менеджмент поставок из СНГ и за отношения с несколькими десятками поставщиков и транспортных компаний, включая «Транснефть», — сообщил Forbes сам Линецкий. В «Транснефти» были уверены, что J&S за пару дней может решить любой вопрос, рассказывает бывший сотрудник трейдинговой компании. Этого было достаточно для сотрудничества. Например, если какая-то компания нарушала сроки поставок нефти, J&S тут же находила недостающие объемы в другом месте.

Четвертый партнер, Павел Пойдл развивал международное направление бизнеса J&S. Когда объемы поставок стали больше, чем мог поглотить рынок Польши, компания начала работать и в других странах. Для этого был открыт лондонский офис, который возглавил Пойдл.

Orlengate

Деятельностью J&S были недовольны не только конкуренты в России. К 2003 году торговый оборот J&S составил 23 млн т, или $5 млрд. И успехи нефтетрейдеров начали вызывать «определенное раздражение во властных кругах» Польши, рассказывает знакомый основателей компании. В начале 2000-х годов специальная комиссия польского парламента,   занимавшаяся расследованием попытки «Лукойла» купить на приватизационном конкурсе польский НПЗ в Гданьске, заинтересовалась деятельностью J&S. В Польше это дело окрестили Orlengate — завод Orlen был основным клиентом Янкилевича и Смолоковского. Компания обвинялась в установлении монополии на рынке импорта нефти в Польшу путем коррупции и связей с российскими спецслужбами.

В ходе расследования были опрошены десятки людей, связанных с бизнесом J&S, в том числе сотрудники нефтяных компаний, политики. Вызывались на публичные слушания сами владельцы компании, но они все отрицали. «Это ложь, клевета, абсолютная ерунда. В жизни у меня не было никакого контакта со спецслужбами», — заявил Смолоковский в одном из немногочисленных интервью польскому агентству RMF24 в октябре 2004 года. В ответ на комментарий журналиста, что «ваша карьера похожа на сказку, а взрослые люди редко верят в сказки», Смолоковский заметил: «… Это тяжелая работа. Мы тяжело работали с моим партнером в течение 18 лет. Каждый день».

«Слава и Гриша — самые далекие от спецслужб люди, они ненавидят советский подход, когда приходит чиновник без штанов и говорит: половина — моя. А в России и до сих пор это есть», — рассказывает бывший акционер Mercuria.

Доказать связь владельцев J&S с российскими спецслужбами так и не удалось. Но, как рассказывают два собеседника Forbes, компанию обвинили еще и в невыполнении требований по обеспечению резервных запасов нефти под торговые операции. Например, если компания завозит в страну 100 000 т нефти, она должна иметь мощности по хранению такого объема сырья. J&S просила власти предоставить возможность для строительства резервуаров или подземных хранилищ, но добиться разрешения не удалось: земли мало, а экологи против. «Интересно, что к госкомпаниям в этом плане претензий не было, закрывали на это глаза, а к частным трейдерам вдруг раз — и претензии возникли», — отмечает один из собеседников Forbes.

Другой источник подтверждает, что претензии были не обоснованы и базировались на обвинении в отсутствии резервов под поставки буквально двух-трех месяцев. Но в итоге J&S доказала, что не имела возможности построить хранилища, и выиграла суд.

Поход в Альпы

Статьи, обвинения, суды — это стало последней каплей для Янкилевича и Смолоковского. Они поняли, что нужно развивать и другие рынки, рассказывает их знакомый. На базе J&S в 2004 году они создали новую компанию с офисом в Швейцарии и назвали ее в честь древнеримского бога торговли — Mercuria Energy Group. Структуру владения этой компанией выяснить не удалось, но все собеседники Forbes утверждают, что контрольный пакет был у Янкилевича и Смолоковского. Линецкий тоже остался партнером. Но лицом компании и ее топ-менеджерами стали трейдеры Дэниел Йегги и Марко Дананд — нужно было избавиться от негативного имиджа J&S, говорит бывший сотрудник Mercuria. «Все учредители компании вложились в уставный капитал пропорционально своим долям», — сказал Линецкий.

Дананд и Йегги пришли в Mercuria из американской компании Sempra, они специализировались на рынках Китая, Сингапура, Тайваня. Азиатско-Тихоокеанский регион интересовал Смолоковского и Янкилевича как наиболее перспективный для сбыта нефтепродуктов и сырья для нефтехимии. Для создания международной диверсифицированной компании Mercuria швейцарские трейдеры забрали основную часть своей команды из Sempra. Уже в 2006 году у «богини торговли» появились офисы в Китае и Сингапуре, а затем в ЮАР, США, Нигерии, Канаде. Сейчас офисы Mercuria располагаются в 27 странах мира. «Активность и прыткость Дэниела и Марко была высокой и весьма продуктивной. Они реализовали все свои амбиции. И в принципе главных акционеров — Славу с Гришей — это все устраивало», — вспоминает бывший сотрудник Mercuria.

Сейчас Смолоковский и Янкилевич, как рассказывает их знакомый, «отошли от дел» и продали часть своих акций Марко и Дэниелу. «Финансировали конные команды, открыли школу верховой езды. У Гриши какая-то мотоциклетная команда своя», — продолжает знакомый. Инвестиции бывших украинцев в Польшу организованы через кипрские офшоры Chione и Plio, пишет польский Forbes. Бизнесмены вышли на рынок недвижимости в Варшаве, инвестировали в биотехнологические компании и медицинскую диагностику в США, занимаются благотворительностью. Их самым крупным девелоперским проектом стало строительство в 2011 году 160-метрового комплекса Cosmopolitan в Варшаве за €100 млн. Бизнесмены оплатили проект собственными деньгами, не привлекая кредитов.

Тем временем их бывший партнер Пойдл продал свои акции Mercuria и «сейчас не хочет о ней даже слышать». «Швейцарцы подмяли под себя компанию, Пойдл был этим недоволен», — считает бывший сотрудник Mercuria. Основатели также постепенно снижали свои доли в компании, и сегодня, по данным польского Forbes, им принадлежит по 8% Mercuria, тогда как Дананду и Йегги, по данным открытых источников, примерно по 15%. У Линецкого до сих пор остался миноритарный пакет акций.

В 2014 году оборот компании превысил $100 млрд. В том же году Mercuria приобрела за $800 млн у американского банка JPMorgan подразделение по торговле энергоресурсами. Но теперь у Mercuria другая стратегия, рассказывает бывший сотрудник и миноритарный акционер компании, который продал свой пакет именно по причине непринятия новой политики: Mercuria теперь хочет торговать фьючерсами. «Нефтью заниматься как товаром сложнее, чем бумаги продавать. С каждой сделки ты получаешь комиссию, сидишь перед экраном, кнопки нажимаешь, и все. Не надо ни танкеров нанимать, ни страховку оформлять — ничего. Это сильно сокращает расходы», — рассказывает он.

У Mercuria есть собственная социальная повестка, почти все благотворительные проекты J&S, такие как самый известный из них теннисный турнир J&S Cup, были закрыты, рассказывает один из бывших сотрудников.

Mercuria активно развивает связи с международными компаниями и в январе 2016 года продала 12% своих акций крупнейшей химической компании ChemChina. И, конечно, публичность — вот чего точно не хватало в J&S и появилось в Mercuria. Президент и генеральный директор компании Марко Дананд постоянно участвует в международных конференциях, только в 2016 году выступал на экономическом форуме в Давосе (в январе) и в Лозанне (в апреле).

Комментируя «Ведомостям» монополию Mercuria на поставки нефти в Польшу через «Дружбу», президент «Транснефти» Николай Токарев сказал, что это пережиток 1990-х: «Тогда была мутная вода, вот и появились такие посредники. Кому-то надо было в начале 1990-х организовывать продажу нефти, состыковывать, сводить балансы, вот они удачно это все в свое время сделали». Но сейчас, по его словам, каждая нефтяная компания в состоянии сама выходить на потребителей в Европе и заключать прямые договоры. В конце 2015-го закончился контракт Mercuria с польской PKN Orlen по поставкам из России 6,3 млн т нефти в год. Orlen не стала его продлевать и заключила прямые контракты с «Роснефтью».

Московское представительство Mercuria сворачивается. Раньше в нем работало 15–20 человек, сейчас, как удалось выяснить Forbes, осталось два трейдера. С одним из них связаться не удалось, другой отказался от встречи с корреспондентом Forbes, перенаправив его в пресс-службу, откуда был получен ответ: «Мы планируем сохранить наш российский офис и наши интересы в России». Также там сообщили, что Mercuria «была основана Марко Данандом и Дэниелом Йегги, которые интегрировали в свою компанию операции J&S, и это позволило Янкилевичу и Смолоковскому получить акции Mercuria».