Капитализм для всех

Растущее неравенство и финансовые кризисы, за которые платят не банкиры, а спасающее их государство, — это не родовая, неотъемлемая черта капиталистической системы, а искажение идеи капитализма. В этом уверен профессор Чикагской бизнес-школы Луиджи Зингалес, чью книгу «Капитализм для народа. Либеральная революция против коррумпированной экономики» выпустило только что издательство Института Гайдара. Негодование против нынешней формы капитализма вполне справедливо, считает Зингалес. В 1988 году он покинул Италию, которая довела до совершенства экономическую культуру, основанную на клановости и фаворитизме. Система, «где вы получаете должность благодаря знакомствам, а не знаниям», получила всемирную известность при Берлускони, но появилась намного раньше. В США, вспоминает Зингалес, у него возникло пьянящее чувство, что можно достичь любой цели: успех определяется способностями, а не связями.

«Капитализм для своих», или «капитализм для друзей», — весьма устойчивая экономическая система, черты которой в последние десятилетия отмечены в столь разных странах, как Италия, Корея, Греция, Россия, Китай, Украина, Франция и даже США. Италия — предельный случай. Меритократии нет совсем, конкуренция — страшный грех. Даже врачи скорой помощи, пишет Зингалес, получают в Италии повышение в зависимости от политических пристрастий, а не профессиональных заслуг. Лучший способ сделать карьеру — носить портфели за власть имущими, добиваясь их покровительства. Или удачный брак. Использование политических связей для получения госзаказа — самый простой способ заработать.

Луиджи Зингалес знает «капитализм для своих» не понаслышке. Когда он учился в бакалавриате миланского Университета Боккони, одного из лучших в Италии, то не смог уговорить самого именитого профессора стать руководителем его курсовой работы. Тот сослался на нехватку времени, но на работу с другим студентом, которого поддерживала влиятельная персона, время у него нашлось. Когда Зингалес решил получать Ph. D. в США, тот же профессор отказал ему в рекомендации: он рекомендует только своих студентов. После защиты, когда Зингалеса пригласили ассистентом профессора в Чикагский университет, он решил попробовать на общегосударственном конкурсе занять позицию доцента в Италии. Но его предупредили: он получит кошмарную характеристику, которая останется в личном деле, поскольку его кандидатура сильнее «нужной» кандидатуры. Так Зингалес понял: «Италия — не для меня». Работая в Чикаго, он стал одним из ведущих экономистов мира, и для этого не пришлось носить ничьи портфели.

Но Зингалес радовался недолго. Десятилетие спустя, в 1998 году, он стал узнавать в американской действительности знакомые черты. ФРС спасла хедж-фонд LTCM за счет щедрых выплат инвесторам и владельцам фонда. Как тогда писали, возможно потому, что среди инвесторов был вице-председатель ФРС. В начале 2000-х годов Джордж Буш — младший активно поддерживал крупный бизнес, в частности ограничивая импорт стали. А демократы стали активно продвигать идею частно-государственного партнерства, которую Зингалес считает способом выманить у государства деньги на якобы благие цели.

Насмотревшись на то, как государство помогает крупным капиталистам, Зингалес и его коллега по Чикагскому университету Рагхурам Раджан (сейчас глава Нацбанка Индии) написали книгу «Спасение капитализма от капиталистов». Она издана на русском небольшим тиражом, но доступна в интернете. Основная идея Зингалеса и Раджана: то, что хорошо для капитализма (рынков), далеко не всегда хорошо для (отдельных) капиталистов, и наоборот. То, что хорошо для Ford, может быть плохо для Америки, а то, что хорошо для «Автоваза», часто плохо для России. Создание кредитных бюро, облегчающих бедным заемщикам получение кредитов, а небольшим банкам — работу с населением, редко бывает выгодно крупным банкам. Ведь у них и так есть знание о большом количестве клиентов, которым теперь приходится делиться. Лидеры бизнеса хотели бы ограничить конкуренцию, сохранить статус-кво.

К моменту написания «Капитализма для народа» (в оригинале книга вышла в 2012-м) Зингалес удостоверился: американский капитализм семимильными шагами движется к итальянской модели. Кризис 2008 года и стратегия властей по спасению крупных банков («помощь своим») укрепили клановость, которая уничтожает карьерные лифты. Нынешнюю систему 61% американцев считают несправедливой, 77% полагают, что богатые обладают чрезмерной властью (опрос Pew, декабрь 2011 года).

Американский капитализм, доказывает Зингалес, отличен от европейских и азиатских образцов. Демократическая традиция возникла в США раньше капитализма, поэтому в конце XIX века влияние крупных корпораций на политические круги было очень ограниченным. Капитализм развивался в США в момент, когда вес государства в экономике был минимальным. Совсем не такая ситуация была на старте у азиатских «тигров». Поэтому в Америке не возникло связей между политиками и крупными концернами, как в Корее: у государства было мало денег, и предприниматели должны были добиваться успеха на рынке, а не в кабинетах чиновников.

Теперь ситуация изменилась. Доля государства в ВВП выросла (за 1900–2005 годы — в семь раз), а влияние правительства на бизнес через госрегулирование — еще сильнее. Кто выиграет, а кто проиграет, определяет ФРС и конгрессмены, распределяющие госпомощь между отраслями. Использование денег налогоплательщиков для помощи корпорациям в 2009–2011 годах подорвало веру в справедливость всей системы. Основой для новых популистских движений вроде «партии чаепития» и Occupy стали рост неравенства, снижение доходов среднего класса и широкое распространение конфликта интереса в элитах. Поэтому кампания по выборам президента в 2016 году — время расцвета популистских настроений.

Получается, государство и элиты «испортили» рынок растущим госвмешательством. Возникает «итальянский» порочный круг, ведь у политиков выбор невелик: они должны содействовать увеличению власти корпораций, обросших политическими связями, или призывать к перераспределению богатства, росту налогов. Мечта Зингалеса — чтобы энергия популистских движений была направлена не на разрушение капитализма, а на борьбу с капитализмом для своих.

Для этого нужно осознать, что свободный рынок и крупный бизнес — совершенно разные вещи, что последний может искажать работу рынков ради собственного блага. Конкретный бизнес всегда нацелен на максимизацию прибыли, в том числе путем «захвата государства», получения от него обширных привилегий и защиты от конкурентов. Но щедрая господдержка, выданная одному клану, ведет к поражению конкуренции, краху рынка в целом. Берлускони в Италии процветал, но уровень экономической свободы в стране и ее конкурентоспособность резко снизились.

Клановый капитализм расползается как раковая опухоль. Правила игры должны защищать не лидеров рынка, не существующих участников против новых, а конкуренцию как таковую. Правила очень просты. Они должны предотвращать чрезмерную концентрацию рыночной власти, как сейчас в финансовом секторе США. Ведь если отдельные игроки на порядок сильнее остальных, они получают преимущества и при выработке правил игры.

Во второй части книги Зингалес рассказывает, что можно сделать. Реформировать образование с помощью системы ваучеров, которая сделает образование конкурентным рынком. Вернуть права этике — бизнес-школы должны воспитывать индивидуальную ответственность капиталиста, с которой несовместима, например, инсайдерская торговля. Ограничить лоббирование (возможно, за счет прогрессивного налога на лоббистские траты). Увеличить возможности коллективных исков, особенно в финансовой сфере, — это хоть немного уравняет возможности потребителей финансовых услуг и крупных банков. Ввести систему поощрения разоблачения коррупции и мошенничества. Дестимулировать рискованную политику финансовых институтов за счет налога на краткосрочные займы. Запретить любые виды субсидий: лучше ввести налог на вредные выбросы, чем дать субсидию производителям этанола. Упростить законы. Сейчас в американском Налоговом кодексе более 60 000 страниц — из-за льгот и вычетов. Зингалес рассчитал, что после отмены всех льгот ставка подоходного налога снизилась бы для всех доходных групп (кроме богатейших) на пять процентных пунктов.

Правильно работающие рынки не возникают сами собой. Инфраструктура и ликвидность свободного рынка, присутствие на нем большого числа продавцов и покупателей — важное общее благо. Правила игры должны препятствовать желанию игроков заработать за счет ограничения конкуренции. Идеал Зингалеса — ограниченное и простое вмешательство правительства в работу рынков, которое может быть проконтролировано избирателями, гражданским обществом. Ключевое условие этого — открытые данные. И диктаторы, и компании, и регуляторы заинтересованы в закрытии информации. Зингалес надеется, что ученые будут заниматься не только наукой, но и анализом данных, раскрытием коррупционных схем, квазижурналистскими расследованиями.

Главное общее благо — свободные рынки, а главный отсутствующий сегодня рынок — тот, на котором разрабатываются правила функционирования рынков. Зингалес надеется, что препятствия к созданию рынка по разработке правил (включая некомпетентность избирателей в экономике) будут преодолены. Исправить недостатки политического рынка — хороший способ трансформировать клановый капитализм в капитализм для всех.