Рецепты Федерального резерва США и Европейского центробанка вряд ли помогут российской экономике.
Некоторые читатели Forbes начали размышлять о количественном смягчении. Ну то есть о так называемой программе количественного смягчения (КС). Формальным поводом является возможность реализации еще одного (третьего) этапа программы КС Федеральным резервом (ФРС) США, а также возможность принятия чего-то подобного Европейским центральным банком (ЕЦБ). Естественно, с этим связаны надежды, что часть денежных средств в таком случае придет на рынки развивающихся стран, в том числе и на российские фондовые рынки (как это якобы происходило при реализации ФРС первой и второй программ).
Ожидания притока иностранного капитала в российскую экономику, конечно же, небезосновательны, но вряд ли можно — с учетом санкций и возросших страновых рисков — ожидать значительных объемов такого притока. Вероятно, поэтому все чаще можно услышать предложения «внимательнее присмотреться» к программам количественного смягчения с точки зрения их использования российскими монетарными властями. Естественно, для обеспечения начала экономического подъема. Понятно, что за такими призывами просматривается стремление перепаковать вполне банальную идею расширения денежного предложения в российской экономике, и в этом качестве «количественное смягчение» выглядит вполне сбалансированной политикой — можно и денег банкам дать, и инфляции при этом не будет.
Но на самом деле это не так. Механизм воздействия программ количественного смягчения на экономику не вполне понятен даже тем, кто эти программы реализует, оценка позитивного воздействия признается не вполне очевидной, а риски оцениваются как существенные (см. B. Bernanke. Monetary Policy since the Onset of the Crisis. The Federal Reserve Bank of Kansas City Economic Symposium, Jackson Hole, Wyoming, August 31, 2012).
Конечно, не вполне вменяемая экономическая программа для России не что-то экстраординарное, видали и покруче. Но есть базовые несоответствия самой концепции КС и современного состояния российской экономики.
Количественное смягчение реализуется в том случае, если не срабатывают традиционные формы монетарной политики — снижение ставки либо скрытые аналоги типа снижения норм резервирования. То есть когда центральный банк снижает ставку до нуля, а экономика не начинает расти. В российской экономике сейчас явно иная ситуация: ставка находится на весьма высоком уровне, и приоритетом для ЦБ остается подавление инфляции. В некоторых случаях (Япония, частично Евросоюз) центральные банки, реализуя программы количественного смягчения, фактически стремятся избежать дефляции. И это тоже совсем не случай России.
Программа КС реализуется путем приобретения Центральным банком у коммерческих банков ценных бумаг — государственных долговых обязательств, акций частных институтов. Предполагается, что в этом случае коммерческие банки будут приобретать другие акции (с целью пополнения баланса), и в результате фондовые индексы начнут расти. Это повлечет рост инвестиций и вообще экономический рост. Понятно, что в российской экономике фондовые рынки вряд ли играют столь значимую роль. Да и государственный долг России не настолько велик, чтобы такого рода операции оказали существенное влияние на макрофинансовые показатели.
В частном случае (операции Европейского центрального банка) КС может включать скупку у коммерческих банков долговых обязательств государств-участников монетарного союза. Именно таким образом ЕЦБ разгружал балансы европейских банков от греческих гособлигаций. Но фактически это уже не столько монетарная мера, сколько фискальная. В конкретных российских условиях это означало бы приобретение оформленной в ценные бумаги задолженности регионов. Но и она отнюдь не велика.
Количественное смягчение сработало в США (хотя опять же баланс плюсов и минусов до конца не ясен), выполнило локальную задачу минимизации негативных последствий долгового кризиса Греции/Испании в ЕС и практически ничего не дало в Японии. В странах со средним уровнем развития подобные программы пока не реализовывались, поэтому и оценить результаты невозможно.
В общем же, предложения изучить возможность применения КС в России напоминают двадцатилетней давности призывы изучать китайский опыт реформ и «Новый курс» Рузвельта. Печальный вывод заключается в том, что, как и тогда, такие предложения свидетельствуют о неспособности интеллектуально-обслуживающего персонала российских элит признать адекватную картину мира и начать формулировать действенную программу выхода из социально-экономического тупика.