Вы помните 1997 год? Вопрос тем, кто постарше: а 1989-й? Годы накануне старта глубоких экономических кризисов, которые затем переросли в политический и социальный. Один кризис похоронил Советский Союз. На волне другого Россия от слабой, но федеральной и демократической модели перешла к унитарной и авторитарной.
Каким был 1989 год? Кто-то вспомнит вдруг оживший телевизор с трансляциями Второго съезда народных депутатов; кто-то — беспорядки на национальных окраинах. А 1997-й? Для кого-то важной окажется денежная реформа, создавшая иллюзию стабильности, для кого-то — «дело писателей», из-за которого захлебнулась фактически единственная попытка системных экономических реформ 1990-х годов.
За чередой политических процессов, аварий и терактов часто малозаметными остаются долгосрочные общественные и экономические процессы — нарастающие «пирамиды» долгов, скрытая инфляция, падение конкурентоспособности производителей. Но эти вещи хотя бы можно измерить, о них могут предупреждать экономисты. А как измерить недоверие людей к собственной валюте или банковской системе, нежелание директоров заводов или предпринимателей начинать новые проекты? Избитая фраза «экономика — это ожидания людей» на самом деле имеет одно очень важное расширение: чтобы заставить людей верить в лучшее, нужны долгие стабильные годы. Чтобы заставить поверить в плохое, стараться особенно не надо.
Каждый год Forbes делает рейтинг 200 крупнейших частных компаний России (стр. 81). На этот раз мы его расширили, начали считать по выручке в России и 50 зарубежных компаний (стр. 134). 2014 год еще не показывает сильного падения в цифрах — острый политический и экономический кризис тогда только начинался, настоящие результаты «украинской и крымской кампании» мы получим в следующем рейтинге, по итогам 2015-го. Однако уже сейчас очевидно, что этот новый кризис быстро не закончится. И начинался он задолго до событий в Крыму, ставших триггером новой холодной войны и падения нефтяных цен. В 2013-м экономика уже стагнировала, несмотря на $100 за баррель и отсутствие санкций. Власть долгие годы игнорировала институциональную политику — защиту прав собственности и развитие конкуренции и, надо отдать ей должное, добилась своего. Накопленные институциональные эффекты компенсировались притоком дешевых зарубежных капиталов и сырьевой премией от дорогой нефти. Но нефтяная пена осела, и теперь выясняется, что в стране нет не только технологий и капиталов, но и достаточного количества людей, готовых их инвестировать. Потому что для этого нужны те самые «позитивные ожидания».
Перерастет ли нынешний экономический кризис во что-то более масштабное, как это было в 1990-м и 1998-м? Аналогии, а исторические тем более, вообще плохой метод познания. Чтобы сработали мрачные сценарии, необходимо наличие еще множества других факторов и обстоятельств. Экономический кризис сам по себе недостаточное условие кризиса системного. Но без него системные катаклизмы обычно не запускаются.