Цена ошибки

Ситуация, в которую попал ЦСР в начале года — пример проблем, с которыми сейчас могут столкнуться эксперты в России. ЦСР фактически оказался без руководства, поскольку Совет Фонда не смог принять решение о продлении полномочий президента на очередной срок. Альтернативные кандидатуры не рассматривались. Судя по всему, здесь нет целенаправленных действий властей. И все же связь случившегося с критикой ЦСР проводимой пенсионной реформы проследить несложно. Проблемы ЦСР характерны для тех, кто поддерживает высокий по нынешним временам уровень независимости. При этом наши исследования по-прежнему востребованы государством. Объем заказов от госорганов и госкомпаний растет. Большим спросом пользуются наши оценки макроэкономических последствий реализации крупных транспортных проектов. Пример ЦСР иллюстрирует парадокс: власть стремится усилить централизацию экспертной работы, но и потребность в независимой экспертизе растет.

Чтобы разобраться в этом, стоит вспомнить, как менялся характер работы экспертов. В 1990-е, в эпоху политического плюрализма, в России появились независимые аналитические центры, многие из них серьезно влияли на экономические решения. Государство оказалось неконкурентоспособным как работодатель. Специалисты, которых в советское время привлекали условия работы в министерствах или в НИИ, ушли в коммерческий сектор или в независимые центры. Независимые, конечно, условно. Как правило, наряду с российским финансированием они получали гранты по линии международной технической помощи. С тех пор власти привыкли пользоваться услугами внешних экспертов, их участие в выработке экономической политики стало негласным правилом. Ряд этих центров (ЦЭФИР, Экономическая экспертная группа) работают до сих пор. В середине 2000-х поток грантов иссяк, Россия перешла из категории бедных стран в число стран со средними доходами и должна была сама финансировать экспертизу. Многие центры такого поворота не пережили. Механизмы госфинансирования давали преимущество крупным структурам, и большинство экспертов перешли в два суперцентра: Высшую школу экономики и Российскую академию народного хозяйства.

Внутри них есть место для независимых экспертов. Пример — Центр развития ВШЭ с популярными, но часто нелицеприятными для власти обзорами. Но проблема в том, что «суперцентры» — бюрократизированные организации. Необходимость «осваивать» огромное госфинансирование вынуждает их ставить производство НИРов «на поток». При оценке результатов главными становятся формальные критерии: например (негласно) число страниц на миллион рублей финансирования, публикации в реферируемых журналах, которые в России не всегда дают качественную экспертизу статей. Или проверка на «Антиплагиате», хотя можно перевести текст на английский, потом снова на русский, и он формально будет как новый. У таких структур есть и другой стимул — оставить максимум ресурсов у себя для содержания бюрократической машины. Если есть задача сделать самовар, а большинство умеет делать автомат Калашникова, то специалистов извне привлекать не будут. Появится отчет под названием «Самовар», где расскажут, как автомат слегка переделать под самовар. Госзаказчики довольно часто жалуются на подобные работы. У независимых центров и некоторых центров в системе РАН более гибкие модели, сочетающие конкуренцию с развитой культурой сотрудничества, основанной на объединении сильных сторон каждого в соответствии с запросами заказчика. Они чаще используют аутсорсинг для дополнения собственных компетенций. Именно под такие формы работы создавался и ЦСР. Каждый его проект «собирается» под поставленную задачу: привлекаются внешние эксперты и организации с подходящим профилем. Благодаря этой модели реализованы самые удачные разработки. Независимость и открытость к сотрудничеству стали частью бренда ЦСР.

Но такая модель встречается все реже, хотя растущие проблемы в экономике требуют противоположного. Зависимые эксперты, вынужденные обосновывать уже принятые решения, могут навредить. Свежий пример того, что бывает, когда решение принимается до начала обсуждения, — замораживание тарифов монополий на 2014 год. Как и предупреждали независимые эксперты, оно способствовало падению инвестиций в инфраструктурных отраслях, но, вопреки ожиданиям политиков, не помогло ускорению роста ВВП. Даже в СССР терпели таких экспертов, как Егор Гайдар и Татьяна Заславская, позволявших себе независимые суждения. Власть понимала, что иначе можно утратить связь с реальностью. Сейчас проблемы во многом те же. И хочется вроде бы иметь экспертов, колеблющихся «вместе с линией партии», но жизнь дает жесткие предупреждающие сигналы. Замедление экономики усиливает спрос на тех, чьи выводы не всегда нравятся, но позволяют избегать ошибок.