Правящий класс получил идеальное сатирическое представление о себе.
На сцене МХТ им. Чехова уже год громыхает «Идеальный муж» Константина Богомолова. Причем в отличие от «Руслана и Людмилы» в Большом у скандала с «Мужем» совершенно другая, поистине соборная акустика. Если в Большом крики «позор!» более или менее стихли уже после первой серии представлений, то эхо спектакля в МХТ звучит все громче и громче. В ноябре одно из представлений на несколько минут было прервано появлением на сцене православной общественности. За год Следственный комитет получил 23 жалобы на спектакль. 24-й стало требование возбудить против Богомолова дело сразу по двум статьям УК — в современных условиях это высшее признание произведения искусства, настоящий «русский Оскар».
Поскольку за год спектакль был показан не больше 20 раз, а основная сцена МХТ вмещает только 1200 зрителей, я проговорю для тех, кто еще не видел «Идеального мужа», почему это зрелище нельзя пропустить.
Богомолов отрицает традиционного театрального зрителя. Он работает с сознанием, питающимся образами кино, глянца, рекламы. Обращается к тем, кто хотя бы один раз видел Comedy Club, кто несколько раз в неделю включает телевизор, чтобы через 20 минут с чувством брезгливости его выключить.
«Идеальный муж» — это мгновенно шибающий в голову коктейль из двух текстов Оскара Уайльда с добавлением «Трех сестер», щепоткой «Фауста» и «Ромео и Джульетты» и большой долей вполне себе великолепной отсебятины. Под этой пестрой сетью он собирает самые популярные сюжеты-теги сегодняшнего дня: Путин, роскошь, коррупция, гомосексуализм, Стас Михайлов и т. д. Это почти повторяет формулу текстов Виктора Пелевина. За вычетом техники, разумеется. По поводу техники идут споры.
Русской театральной критикой «Идеальный муж» большей частью не принят. Критике Богомолов кажется грубым, кавээнистым. Не знаю, не знаю: я, например, никогда не выдерживал больше 20 минут КВН, а этот спектакль готов еще как минимум раз пересмотреть. Сказать по правде, не помню, какое шоу заставляло меня так много и беззастенчиво смеяться.
Растерянность театральной общественности понятна. В России лет 90 не пахло театром прямого действия. Продиктованная положением свобод, привычка нашего театра говорить о настоящем иносказательно постепенно превратилась в эстетический принцип. Богомолов смачно, с удовольствием плюет на этот принцип. Он не боится быть грубым и пошлым и выигрывает с очень большим счетом.
Хотя пара-тройка его трюков заставили меня потупить глаза, он добивается того, что зритель приходит к финишу четырехчасового марафона совершенно бодрым, питаясь очарованием этого спектакля. Ну или яростью. Кто как. Это высшее достижение «Идеального мужа».
Что же касается пресловутой правдивости и политической беспощадности «Идеального мужа», то с этим, на мой взгляд, все сложнее. Напор, лихость и, самое главное, изобретательность, с какой Богомолов разыгрывает самые популярные и самые вульгарные сюжеты нашего времени, — вот что делает этот спектакль «правдивым». Может быть, сам того не ведая, Бомоголов, напротив, выступает слугой интересов правящего класса, его шутом гороховым в хорошем смысле слова. У богатых до «Идеального мужа» не было своего шоу. День, когда я доехал до МХТ, был особенно невыносимым на московских дорогах. Я опоздал на полчаса и увидел в фойе скромно ожидающего разрешения зайти в зал кавербоя русского Forbes Дмитрия Рыболовлева.
«Идеальный муж» — настоящее зеркало для героя эпохи путиномики. Зеркало кривое. Гротеск, предельные искажения, которыми пользуется Богомолов, на самом деле защищают зрителя, его, так сказать, целевую аудиторию. Кажется, что ты смотришь не на себя, а на кого-то другого. Безумие, или, используя слово самого Богомолова, трэш современной русской жизни, после просмотра спектакля ни безумием, ни трэшем не кажется. Самое политически бескомпромиссное театральное представление России разыгрывается в 500 м от Кремля. Как тут не вспомнить, что площадкой для знаменитого проекта «Поэт и гражданин» Михаила Ефремова и Дмитрия Быкова был Театр Эстрады, находящийся примерно на таком же расстоянии от цитадели русской государственности.
Свобода слова в России цветет для немногих. Как и положено при режиме просвещенной монархии.
Движущей силой интриги «Идеального мужа» выбрана запретная любовь короля русского шансона и «министра резиновой хрени». Сомнительно, что такую метафору двуличия власти поняла и, главное, приняла бы аудитория общедоступных телевизионных каналов. Так что наша общественная жизнь, вопреки убеждению создателя «Идеального мужа», устроена теперь с его помощью более или менее гармонично. А если говорить о цветении искусств, то этому, как учит история, ничто лучше просвещенной монархии не способствует. Почти все европейские коллеги Богомолова многое отдали бы за то, чтобы во время исполнения их произведений на сцену забирались религиозные фанатики.