В июле 2009 года в Воронежской области разразилась небольшая битва. Несколько десятков крепких молодых людей, вооруженных бейсбольными битами, арматурными прутьями и травматическими пистолетами, сошлись у зернотока (пункта временного хранения зерна) в степном селе Старая Чигла. Оборонявшимся удалось отстоять позиции, и нападавшие — они приехали на 19 машинах — ретировались, забрав своих раненых. С обеих сторон пострадало около 20 человек.
Бандитская «разборка»? Как писали воронежские СМИ, всего в столкновении участвовали официально зарегистрированные охранные предприятия. Как выяснила позже милиция, «в нападении» играл ЧОП, нанятый местной фирмой «Перепелиное хозяйство», а оборонявшиеся защищали зерно компании «Продимекс», одного из крупнейших российских сельскохозяйственных холдингов и крупнейшего в стране производителя сахара. Купив сельхозпредприятие в Старой Чигле, владельцы «Продимекса» обнаружили, что прежние хозяева повесили на него огромные долги, и начали судиться, а суды вскоре переросли в боевые столкновения. Через полгода уголовное дело о превышении полномочий сотрудниками обоих ЧОПов закрыли, но пересуды о схватке долго не утихали в округе.
Война — основная, «по образованию», профессия основного владельца «Продимекса» Игоря Худокормова. Выпускник Ленинградского железнодорожного военного училища контролирует кипрский офшор Prodimex Farming Group. В компании много бывших офицеров: два совладельца — Виталий Цандо и Владимир Пчелкин, генеральный директор Виктор Алексахин, другие менеджеры. Армейская жилка и морально-психологическая подготовка наверняка пригодились им в войнах за земельные угодья и предприятия пищевой промышленности, ничуть не уступавших куда более широко освещавшимся в прессе алюминиевым и нефтяным войнам. Бывшие офицеры выиграли большую часть битв, и призом стала компания, занимающая 69-е место в списке крупнейших частных компаний России по версии Forbes с выручкой в 2011 году 39,7 млрд рублей. А Худокормов (в списке богатейших россиян по версии Forbes он занимает 177-е место, его состояние оценивается в $550 млн) — один из крупнейших российских латифундистов: «Продимекс» контролирует как минимум 570 000 га пахотных земель.
Как бывший офицер стал сахарным королем? Встретиться с Forbes Худокормов отказался. Хотя его компания планировала провести в 2012 году IPO, нынешние и бывшие менеджеры и партнеры бизнесмена помалкивают. Forbes попытался разобраться в истории построения частной компании, занимающей сейчас четверть российского сахарного рынка.
Импортер
Сахар — это и сырье, и розничный товар, нужный всем и всегда. Торговля им — занятие, не требующее сверхсложного оборудования и большого капитала. Все это сделало сахарный бизнес в начале 1990-х одним из самых привлекательных занятий для коммерсантов первой волны наряду с торговлей компьютерами, импортной электроникой и одеждой.
В России после распада СССР было около сотни сахарных заводов, вспоминает в беседе с Forbes бывший гендиректор конкурента «Продимекса», «Сахарной компании «Разгуляй» Артур Черников. Свеклы, которую выращивали колхозы и совхозы, хватало на загрузку четверти мощностей этих заводов. Оборотных средств у предприятий не было, в экономике царил бартер. Открывшиеся возможности быстро оценили будущие олигархи: «Альфа-Эко» Михаила Фридмана и «Менатеп-Импэкс» Михаила Ходорковского наладили импорт кубинского сахара-сырца в обмен на поставки на «остров свободы» российской нефти. Сахар с Украины и из Европы ввозили 500–600 мелких компаний, вспоминает Черников.
Одной из этих мелких компаний было зарегистрированное в 1993 году по адресу частной сочинской квартиры АОЗТ «Продимекс». Первой сделкой Худокормова была закупка сахара для Пензенского Облпотребсоюза на Украине, в Одессе — по крайней мере, так утверждает бывший менеджер одного из крупных конкурентов Худокормова. Каков был порог входа на рынок? «Не было порога, — вспоминает Черников из «Разгуляя». — Есть вагон? Продал. Есть мешок? Продал». Серьезным рыночным игроком считался человек с $30 000. «Разгуляй», основанный одновременно с «Продимексом», в I квартале 1994 года продал один вагон купленного на Украине сахара (60 т), во втором — два вагона, и так до конца года дело дошло до 6000 т. «Так вполне можно было создать финансовую и сбытовую базу, которая позволяла развивать компанию», — вспоминает те времена Черников.
К самому выгодному делу — кубинскому бартеру — новичкам типа «Разгуляя» и «Продимекса» было не подобраться: эти контракты заключались через тендеры МВЭС, крупнейшими импортерами были «Нафта-Москва» в паре с «Менатеп-Импэксом» и «Альфа-Эко». Но небольшие компании нашли себе собственную нишу — Украину. В 1990-х они меняли российский мазут на украинский сахар. С каждой тонны украинского сахара при оптовой цене $750 выходило $250 прибыли, рассказывал в интервью журналу «Секрет фирмы» создатель еще одного конкурента «Продимекса» — продовольственной компании «Русагро» Вадим Мошкович. Говорить о Худокормове и его бизнесе Мошкович отказался, но Черников из «Разгуляя» вспоминает, что познакомился с основателем «Продимекса» как раз на Украине, где тот занимался тем же самым.
Импорт украинского сахара добивал растившие сахарную свеклу российские колхозы и разорял отечественные перерабатывающие заводы. В результате в 1997 году правительство ввело импортные пошлины на ввоз белого сахара с Украины. Торговцы перешли на закупки сахара-сырца и самостоятельное производство готового сахара, для чего потребовалось скупать заводы. К тому моменту «Продимекс» был уже одним из крупнейших российских импортеров сахара: ввозил 270 000 т сырца в год (столько же, сколько французский гигант Sucden). Буквально за пять лет Худокормов из спекулянта сахаром превратился в одного из крупнейших импортеров сырца и одного из первых фабрикантов: скупал заводы один за другим. Один из участников сахарного рынка, побеседовавший с Forbes, утверждает, что в середине 1990-х деньги на развитие «Продимекса» дал Иосиф Кобзон — не только звезда эстрады, но и влиятельный тогда предприниматель, президент многопрофильного холдинга «Московит», но сам Кобзон это отрицает.
Заводчик
«Слышь, твои ребята у меня в подвале сидят — надо бы стрелку забить» — так, по словам топ-менеджера одной из крупных российских продовольственных компаний, начинались беседы о покупке и продаже акций сахарных заводов в середине 1990-х. «Процедура захода на заводы всегда была с душком и на грани законности, — вспоминает топ-менеджер одной из сахарных компаний. — Их изымали местные бандиты, главы администраций или разные шустрые ребята. Раз «Продимекс» прошел через это, у них есть закалка».
Не только закалка, но и весь арсенал приемов 1990-х. Например, еще в 1996 году Худокормов начал регистрировать компании своей группы во внутреннем офшоре — но не в Калмыкии, как многие, а в свободной экономической зоне (СЭЗ) на Алтае. В 1990-х годах льготы, которые она давала, были более чем существенными: в первые два года после регистрации компания освобождалась от налога на прибыль, сельхозпредприятия пять лет платили налог, сокращенный на 30%, затем — на 20%, НДС был меньше на 25%. Резиденты свободной экономической зоны, зарабатывавшие иностранную валюту, имели право оставлять себе 80% и платить работникам валютную зарплату.
В 1998 году Худокормов зарегистрировал в СЭЗ «Алтай» фирму «Аквилон», имевшую около 20 дочерних компаний по всей стране. Примерно половина из них — дистрибьюторы, другая — частные охранные предприятия. Там же, на Алтае, вскоре были зарегистрированы «Производственное объединение «Продимекс», «Торговый дом «Продимекс», управляющая активами холдинга «Объединенная сахарная компания». Хотя эта СЭЗ уже не действует, многие компании группы зарегистрированы на Алтае до сих пор.
В 1996 году Худокормов одним из первых на рынке начинает скупку сахароперерабатывающих заводов. За эти активы тогда разгорались настоящие войны. Владелец «Разгуляя» Игорь Потапенко признавался в интервью журналу «Секрет фирмы»: «Скупали все, что плохо лежит… Возможно, кого-то обидели». «У Худокормова не было бандитского налета, присущего тем годам, — вспоминает Черников. — Он и его команда всегда были степенными, не гнались за огромными цифрами и не старались проскочить из грязи в князи». Значит ли это, что Худокормов был мягок и уступчив? Нет. «Они как танк шли, ползли к своей цели», — говорит Черников. Они создавали условия, чтобы никто другой не мог войти на интересовавшие их предприятия: кредитовали заводы и окружающие свекольные хозяйства, поставляли технику, вкладывались в «социалку». К 2003 году у «Продимекса» было больше всего заводов в отрасли — 21.
Рубеж 1990-х и 2000-х на сельскохозяйственном рынке помнят как время, когда власти в несколько приемов резко ограничили — сначала пошлинами, а потом квотами — импорт с Украины сначала сахара, а потом и сахара-сырца (себестоимость сахара из импортного сырца была в полтора раза ниже, чем у сделанного из отечественной свеклы). Квоты на импорт нужно было покупать на аукционе, и в 2000 году крупнейшие участники — «Евросервис», «Разгуляй», «Русагро», «Продимекс» и Sucden — так задрали их цену, что некоторое время торговали сахаром в убыток.
У Худокормова нашлось секретное оружие и для этой войны. В 2001 году таможенники заметили нарастающие поставки с Украины так называемого жидкого сахара. На Украине сахар разводили водой и провозили в виде сиропа, содержащего 70% сахара, по импортной ставке €8–9 за тонну (вместо €150 за внеквотный сахар-сырец). В России из него всего лишь выпаривали воду.
В 2002 году таможенная служба провела расследование, по результатам которого объявили, что виновник — российская компания «Стелз Шугар» (по крайней мере это единственная компания, признавшая свое участие в схеме). «Стелз» возила цистернами сахарный сироп с Одесского сахарорафинадного завода на предприятия «Продимекса». По данным расследования, за несколько месяцев 2002 года заводы переработали 14 000 т сиропа. По оценке участников рынка, переработано было не менее 70 000 т. «Появление этого сахара обрушило рынок сахара-сырца, подтолкнуло отрасль к кризису, а массы небольших игроков — к уходу», — считает он.
Артур Черников называет использование «Продимексом» сиропа «уникальным бизнес-решением, построенном на недоработках закона». По его словам, Худокормов оказался в тот момент умнее остальных. «У меня это вызвало восхищение: почему не я?» — говорит он. Остальные попытались тоже воспользоваться этой схемой, но поздно — правительство, быстро сориентировавшись, подняло пошлины и на сироп.
В 2003 году заградительные пошлины сработали: ввоз тростникового сырца пошел на убыль, стало выгодно перерабатывать отечественную свеклу. Как вспоминал в интервью отраслевому порталу Agro.ru тогдашний директор «Продимекса» Владимир Пчелкин, если в 1999 году доля свекловичного сахара в продажах его компании составляла 5%, то через пять лет она доросла до 40%. Пришла пора Худокормову стать не только фабрикантом, но и латифундистом.
Помещик
В 2001 году «Продимекс» начал покупать доли в аграрных компаниях и брать земли в аренду в Белгородской и Воронежской областях. Бессменный губернатор Белгородской области Евгений Савченко тогда активно зазывал к себе в область инвесторов, в том числе обещаниями земель и налоговых льгот. «Предприятие — это приложение к производству [сельхозпродукции]», — заявлял губернатор и настаивал, что компаниям нужна собственная земля, что все от начала до конца должно производиться на предприятиях одной группы. Для привлечения сельхозинвесторов в начале 2000-х областное правительство выпустило постановление, частично освобождающее их от местных налогов. В область пришли и «Русагро» Мошковича, и «Евросервис» Константина Мирилашвили. «Продимекс» появился одним из первых. «Возможно, Худокормов был первым [кто начал покупать заводы и брать в аренду, а потом и приобретать угодья]», — вспоминает Алексей Севальнев, первый заместитель начальника Белгородского областного агропромышленного департамента. По его словам, сейчас «Продимекс» — один из крупнейших арендаторов областного земельного фонда. Есть у компании и собственная земля — ближе к границе с Воронежской областью, в которой у нее больше всего заводов и земли. В Воронежской области у «Продимекса» 260 000 га, в Курской — около 46 000 га, земельные угодья есть еще и в других областях юга России. Всего же, по оценке участников рынка, в собственности или аренде «Продимекса» находится примерно 570 000 га. Это консервативная оценка: по словам одного из собеседников Forbes, в активе «Продимекса» уже около 700 000 га (в самой компании отказались комментировать эти цифры). Это ставит компанию на одно из первых мест среди латифундистов России. Столько земли только у агропромышленного холдинга «Иволга», российского подразделения многопрофильного казахстанского «Иволга-холдинга» Василия Розинова — 650 000 га.
По данным консалтинговой компании BEFL, цена покупки сельхозземли в Белгородской и Воронежской областях составляет до 20 000 рублей за гектар (оценка по отдельным сделкам 2010 года). Если бы вся земля Худокормова — а ее площадь больше, чем у султаната Бруней в Юго-Восточной Азии, — находилась в собственности компании, ее стоимость превышала бы $388 млн. Однако пока значительную часть своих угодий «Продимекс» арендует.
Приобретение земель не везде шло спокойно. Если поначалу «Продимекс» арендовал землю у окружающих его заводы хозяйств, то к 2008 году, когда стал одним из крупнейших производителей сахара, начал действовать с позиции силы. Вот одна из историй, иллюстрирующих царящие в отрасли нравы. Как сообщало в 2011 году агентство Regions.ru, в середине 2000-х годов в одном из районов Воронежской области больше десяти сельхозпредприятий, разводивших свеклу, не смогли рассчитаться с банком. Местное руководство решило, что хозяйствам можно помочь, объединив их. Так в 2004 году появилась компания «Авангард», которую Минсельхоз сразу включил в рэнкинг ста крупнейших производителей сахарной свеклы в стране (под номером 61): ее земельные угодья простирались на 110 км, только под свеклой было занято больше 1300 га. И тут появился «Продимекс»: как позже рассказывал журналистам бывший директор «Авангарда», тот договорился с владельцами хозяйства о покупке, согласовал сделку с банком-кредитором, директору пообещал «вознаграждение» — 35 млн рублей. Получил директор только 3 млн рублей, начал судиться с дочерней компанией «Продимекса», купившей хозяйство, но ушел несолоно хлебавши: компания-покупатель была оперативно перерегистрирована из Горного Алтая в Воронежскую область, а потом обанкрочена. Оставшийся ни с чем директор «Авангарда» уверял журналистов, что земли его хозяйства незадолго до этого были переданы в другую структуру «Продимекса» (компания ситуацию не комментирует).
Девелопер
Одновременно со скупкой угодий Худокормов начал приобретать другие земли, стоящие в десятки тысяч раз дороже сельских, — участки под строительство в Москве.
Первый опыт, который удалось зафиксировать Forbes, — покупка гардинно-кружевной фабрики «Гардтекс». Главное богатство фабрики — не текстильное производство, а территория больше полутора гектаров в «золотом» районе рядом с Плющихой в центре Москвы. Судя по отчетности фабрики, с 2002 года в ее совет директоров входил совладелец «Продимекса» Владимир Пчелкин и еще один топ-менеджер компании. В 2005 году московское правительство издало постановление о строительстве на ее территории офисно-жилого комплекса. Инвестиции в строительство этого объекта оценивались в сумму более $100 млн. Проект не состоялся: новый мэр столицы Сергей Собянин, сделавший одной из своих задач борьбу с «точечной застройкой», расторг инвестконтракт на Плющихе вместе с десятками других. Но Худокормов, которому принадлежало 92% фабрики, в любом случае не остался в убытке. «Рыночная стоимость такого земельного участка (1,7 га), приобретенного в 2002 году, могла увеличиться на 20–30%, а если на этом месте есть согласованный проект, тогда стоимость могла вырасти в несколько раз», — оценивает Константин Лебедев, руководитель отдела Cushman & Wakefield.
А вот на другом куске столичной земли — 11 га на Кутузовском проспекте — Худокормову удалось отлично заработать. В 2004 году «Продимекс-Холдинг» одолжил 95 млн рублей расположенному рядом с «Москва-Сити» Первому московскому приборостроительному заводу имени Казакова (МПЗ), когда-то производившему технику для авиации. Через два года, судя по отчетности завода, долга уже не было, зато среди акционеров завода появились две компании: в 2005 году «Фонсьер» (71,3%), а в 2006-м «Славиа Групп». Фирмы-учредители «Фонсьер» были зарегистрированы в Горно-Алтайске по тому же адресу, что и компании «Продимекса». Директором «Славиа» был гендиректор компании «Продимекс лтд», а телефоны этих компаний совпадали. После нескольких несложных операций с акциями и допэмиссии у «Славии» могло оказаться 85,1% акций завода. Правда, при этом вдесятеро уменьшился пакет Росимущества, который ведомство в 2006 году выставляло на торги. Участники были серьезные: «Базэл» Олега Дерипаски (№14 в списке Forbes, состояние — $8,8 млрд), Mirax Group Сергея Полонского и структура Московского речного пароходства Романа Троценко (№104, $950 млн). Победил «Базэл», заплатив астрономические 5 млрд рублей за, как он полагал, 15% акций завода. Когда же выяснилось, что доля может быть размыта в 10 раз, «Базэл» добился аннулирования итогов аукциона. Тягаться с таким противником Худокормову было не силам, и он, по данным «Коммерсанта», продал свою долю «Базэлу» и Mirax за $270 млн. В 2009 году Mirax вышел из проекта, а структуры «Базэла» открыли на территории завода Центр культурно-деловой активности Kazakova.
Партнер государства
Большинство руководителей крупных российских частных компаний на вопрос, не собираются ли они продать компанию или поделиться ею с инвесторами, проведя IPO, обычно отвечают, что готовы будут сделать это, когда придет время. Для Худокормова время настало в 2005 году: он начал обсуждать выход на биржу с финансовыми консультантами, избавляться от нерентабельных заводов (в итоге из 21 осталось 14). Компания выпустила CLN на $100 млн, раскрыла основных владельцев и наняла нескольких руководителей высшего звена из крупной немецкой сахарной компании Nordzucker.
Однако «Продимекс», в отличие от удачно разместившихся конкурентов — «Разгуляя» и «Русагро», IPO не провел. В 2008 году компании помешал кризис. А в 2012 году исполнительный директор «Продимекса» Ахим Лукас уволился из компании, объяснив в письме команде и деловым партнерам, что «в связи с ситуацией на рынках капитала… эта стратегическая цель [IPO] недостижима в ближайшее время» (письмо есть в распоряжении Forbes).
Инвестор в капитале «Продимекса», впрочем, появился — небольшой, но весьма влиятельный. В 2008 году у «Объединенной сахарной компании» (ОСК), управляющей активами холдинга, появился офшорный владелец — Prodimex Farming Group. 3,7% капитала этой фирмы принадлежит, по данным регистратора компаний Кипра, банку «Глобэкс», а директором Prodimex Farming Group стал вице-президент «Глобэкса» Алексей Иванов. При этом бывший владелец банка Анатолий Мотылев сообщил Forbes, что «вхождение «Глобэкса» в капитал «Продимекса» состоялось после передачи «Глобэкса» Внешэкономбанку» («Глобэкс», входивший в десятку крупнейших частных банков, рухнул в кризис 2008 года и был куплен ВЭБом по указанию правительства). Выходит, одна из первых операций, которые совершил ВЭБ после приобретения банка «Глобэкс», — покупка доли в компании Худокормова.
Бизнесмен неожиданно получил в партнеры государственную корпорацию с неограниченными финансовыми возможностями и административным ресурсом. Повезло? Банкир, хорошо знакомый с ситуацией в ВЭБе, уверен, что для Худокормова удачно сложились обстоятельства. Ведь у ВЭБа есть программа поддержки сельского хозяйства, для выполнения которой создано специальное управление, и корпорации требовалось демонстрировать результаты.
Нужна ли теперь бизнесмену, не стремящемуся к публичности, возня с инвесторами? Как рассказал Forbes один из инвестбанкиров, в ходе устной презентации в рамках подготовки к IPO компания сообщала, что в 2010 году при выручке $1,2 млрд ее EBITDA составляла $170 млн, а в 2011-м планировалась на уровне $220 млн (выручка в 2011 году составила $1,4 млрд. — Forbes). Долг компании по итогам 2010 года — около $550 млн, то есть немногим более трех EBITDA, и, по словам нашего собеседника, такая нагрузка не страшна для предприятия аграрного сектора, «особенно эффективного с точки зрения урожайности». «Тем более что их долги [как и у других сельхозпроизводителей и переработчиков] дешевые, субсидированные государством», — подчеркнул инвестор. Так что главному российскому латифундисту вполне комфортно вести дела вдали от посторонних глаз.
При участии Елены Тофанюк