Прогресс и карма

У двух соседних стран схожая история, но разное настоящее. Вверху — стлица Тайланда Бангкок, внизу — крупнейший город Бирмы Ягон (Рангун)

В октябре 2011 года курортный остров Пхукет был потрясен зверским преступлением. Морской патруль обнаружил неподалеку от одного из пляжей беспомощно дрейфующий рыболовецкий траулер. Когда полиция взошла на борт, оказалось, что на судне было лишь семь моряков-бирманцев. Ни капитана, ни механика — по закону ими могут быть только граждане Таиланда — не обнаружилось. Но стоило пройти в камбуз, как полицейские увидели лужи крови. Оказалось, что бирманцы, доведенные до отчаяния непосильной работой, бесконечными издевательствами и плохой кормежкой, взбунтовались, зарубили разделочным ножом капитана и механика и выкинули их тела акулам. Но добраться до родины им не удалось, в открытом море мотор заглох, завести его члены экипажа не сумели.

Рабское существование моряков-бирманцев на таиландских судах не является секретом. Гастарбайтеры из Мьянмы составляют низшую касту рабочей силы в соседней стране. Большинство живет в Таиланде нелегально, они никак не защищены от произвола хозяев. По самым скромным подсчетам, в тайской экономике занято не менее двух миллионов бирманцев, зарабатываемые ими деньги — основа выживания их самих и членов семей. Коренные жители презирают этих бедняков и взирают на них свысока. Но так было не всегда…

Богатые и бедные

Если взять географию, демографию и историю, то бросается в глаза сходство двух соседних стран — Таиланда и Бирмы. У них примерно равные территория и численность населения, схожие климатические условия. И тайцы, и бирманцы пришли в места своего нынешнего проживания с севера в одно и то же время. Они параллельно создали письменность на основе древнеиндийского алфавита. Их государственность начала развиваться одновременно, и много веков Бирма и Сиам воевали друг с другом, причем последняя их крупная война закончилась в 1767 году полным разгромом Сиама и уничтожением его столицы, от которой остались лишь руины. Падение и сожжение бирманцами Аютии — памятная дата для обеих стран, но бирманцы вспоминают ее с гордостью, а тайцы — с гневом.

Впрочем, гнев давно уже сменился чувством превосходства победителя в исторической гонке. И тому есть основания: ВВП Таиланда составляет $585 млрд, а у Бирмы — $72 млрд, объем экспорта— $195 и $6 млрд соответственно. 70% рабочей силы Бирмы занято в сельском хозяйстве, основной предмет вывоза из страны — сырье, тогда как главная статья экспорта соседа — компьютеры, автомобили и прочая промышленная продукция. Электричества в Таиланде производится ежегодно 125 млрд кВт, а в Бирме — менее 6 млрд кВт, бичом экономики страны являются веерные отключения электричества.

Еще три-четыре года назад пересекающему границу этих государств в западном направлении казалось, что он попадает чуть ли не на столетие назад — страшно обшарпанные дома Рангуна (неполиткорректные русские туристы прозвали его «Бомбей после бомбардировки»), проржавевшие колымаги на плохо освещенных улицах резко контрастировали с современными небоскребами Бангкока, его яркой и динамичной жизнью современного мегаполиса.

Свои и чужие

1767 год стал поворотным в судьбе двух монархий: Бирма приступила к военной экспансии, Сиам сосредоточился на внутреннем развитии. При короле Бодопайя бирманцы завоевали государство Аракан по соседству с Индией, учинив геноцид целого народа и угнав в рабство сотни тысяч жителей. Затем наступил черед индийских княжеств Манипура и Ассама. В последнем население в результате завоевания сократилось на две трети. Бирманская империя, несмотря на буддизм — государственную религию, — отличалась жестокостью и воинственностью. Бодопайя объявил себя Буддой, казня всех несогласных с этим, а заодно и виновных в употреблении алкоголя, опиума, табака и убийстве животных. Силы страны были подорваны непрерывными захватническими войнами, а также строительством самой большой в мире пагоды высотой 150 м, для которой был отлит колокол, соперничающий размером с Царь-колоколом.

Ассамцы, араканцы и прочие завоеванные народы обратились за помощью к англичанам, которые в войне 1824–1826 годов разгромили бирманцев, поднявшись на пароходах по реке Иравади к древней столице Ава в 700 км от моря. Мощь европейской техники сломила бирманцев, они были вынуждены отказаться от завоеваний. Но урок не пошел впрок. Бирма продолжала коснеть в средневековых изуверствах. Король Миндон (1853–1878) поручил своему брату Канаунгу изучить западные технологии, прежде всего военные, но после убийства Канаунга сыновьями короля интерес к заимствованиям заглох. Перед смертью Миндон приказал перебить всех своих родственников за исключением сына Тибо, ставшего следующим монархом. Вступив на трон, тот приказал казнить 80 оставшихся в живых родных, зашив их в мешки и затоптав слонами. Чтобы отогнать злых духов от дворца, король велел заживо замуровать под его стенами 52 человека. Его правление превратилось в вакханалию садизма. Под конец было решено принести очередную жертву — 100 мужчин, 100 женщин, 100 мальчиков, 100 девочек, 100 солдат и 100 иностранцев. Столица опустела, так как люди в страхе бежали из нее. И лишь оккупация Бирмы в 1885 году англичанами, которые выслали короля, принесла временное успокоение несчастной стране.

Короли-реформаторы

В это же время в Сиаме поочередно правили короли Монгкут и Чулалонгкорн, которые осуществили глубокие внутренние реформы, сопоставимые по своему значению с революцией Мэйдзи в Японии. Монархи ловко играли на противоречиях между европейскими державами и не допустили утраты суверенитета и культурной самобытности, в ходе постепенных реформ перенимая западный опыт.

Первым делом Монгкут велел учить подданных новейшей географии. Тайцы узнали, что земля круглая и вращается вокруг солнца. Сам Монгкут настолько овладел астрономией и математикой, что смог рассчитать точную дату и место солнечного затмения и увидеть его.

Монгкут реформировал буддизм, улучшив нравственность монахов, и превратил религию в надежную опору трона. Он же начал широкие социальные и культурные реформы, подавал личный пример, распустив гарем и выдав наложниц замуж. Монгкут поручил воспитание своих детей английской гувернантке Анне Леонуэнс, которая затем написала об этом мемуары, ставшие знаменитыми.

Чулалонгкорн, став королем в пятнадцатилетнем возрасте, сразу же отправился путешествовать и посетил Сингапур, Калькутту, Бомбей и Дели, чтобы ознакомиться с принципами британского управления азиатскими территориями. Он реорганизовал вооруженные силы по европейскому образцу, введя призыв, реформировал государственное управление, создав министерства с четко обозначенными функциями. Король изменил принципы местного управления, упразднил феодализм, ввел единообразную систему территориального деления на провинции, округа и уезды.

Чулалонгкорн отменил рабство и систему принудительного труда крестьян на государство. В стране были проложены первые железные дороги, в столице — трамвайные пути, построена электростанция. В 1897 году сиамский монарх совершил большой тур по европейским столицам, встречался и с Николаем II (тот, еще будучи наследником, побывал в Бангкоке в 1891-м). Россия имела тесные связи с тайской монархией, один из тайских принцев воспитывался в Санкт-Петербурге, а русский композитор Петр Щуровский написал музыку к гимну королевской семьи Таиланда. Вступление Сиама (единственного из азиатских держав) в Первую мировую войну на стороне Антанты означало признание его полноценным современным государством. Логическим завершением реформ XIX века явился государственный переворот 1932-го, осуществленный студентами, учившимися во Франции, после которого монархия перестала быть абсолютной, оставшись конституционной.

Сырьевая экономика

Упустив возможности самореформирования, Бирма все-таки получила шанс на нормальное развитие, оказавшись под английским колониальным управлением. За несколько десятилетий она пережила драматические изменения, перейдя от натурального хозяйства к тесному вовлечению в мировую экономику. Открытие в 1869 году Суэцкого канала, сократившего в несколько раз путь из Европы в Азию, создало возможность для интенсивного использования природных богатств страны. Бирму при англичанах прозвали рисовой корзиной мира — она поставляла на мировой рынок 37% риса, став его крупнейшим экспортером. Так называемая Нижняя Бирма — районы дельты Иравади, ранее малонаселенные, — были расчищены от мангровых зарослей и превратились в гигантскую рисовую плантацию. Это в свою очередь вызвало массовый приток населения с севера. К 1890 году английские инвесторы построили в стране более 50 рисоочистительных заводов. Большие инвестиции были направлены в лесоразработки, Бирма поставляла на мировой рынок 75% ценной тиковой древесины. Стремительно развивалась добыча нефти, еще в конце XIX века был проложен первый нефтепровод. В конце колониальной эпохи здесь ежегодно добывалось около 7 млн баррелей нефти. За 1900–1916 годы экспорт металлов (цинка, серебра, свинца, вольфрама и олова) из Бирмы увеличился в 100 раз. Англичане проложили железную дорогу через всю долину Иравади и наладили по реке регулярное пароходство. При этом процветали и традиционные ремесла — гончарное, швейное, обувное, — обслуживающие местный рынок.

Но в ту эпоху иностранные инвестиции воспринимались совсем не так, как сегодня, и считались синонимом порабощения и империалистической эксплуатации. Особое раздражение бирманцев вызывали индийцы, работавшие на плантациях, служившие в госаппарате и полиции, занимавшиеся ростовщичеством и торговлей. Отношение к ним было такое же, как к евреям в Российской империи в черте оседлости. Индийское меньшинство постоянно демонизировалось и обвинялось в стремлении нажиться на бирманцах.

Своего рода проклятием стала поголовная грамотность бирманцев — следствие давней традиции обучать мальчиков при монастырях. При англичанах непрерывно рос слой бирманцев, получавших высшее образование и не желавших просто работать адвокатами, журналистами, учителями. Они стремились дорваться до власти и накаляли недовольство в стране. В 1920–1930-е годы среди образованного класса бирманцев распространились две болезни, погубившие страну, — национализм и социализм.

Плоды независимости

Эти новейшие тенденции олицетворяло так называемое движение такинов (в переводе с бирманского — «господа»). Молодые интеллектуалы мечтали об изгнании колонизаторов и экспроприации капиталистической собственности. Трагедией Бирмы было то, что никто всерьез не мог бросить вызов такинам, с их радикальными идеями ставшим безусловными лидерами общественной жизни.

Аун Сан — самый популярный лидер — втайне являлся основателем местной компартии. Желая получить поддержку, он отправился к китайским коммунистам, но по пути попал к японцам, оккупировавшим тогда Манчжурию, и согласился на предложение полковника Судзуки из контрразведки Кэмпейтай о сотрудничестве. Он нелегально вернулся в Бирму, завербовал три десятка единомышленников, с которыми отправился к японцам для диверсионной подготовки. Эти так называемые тридцать товарищей впоследствии сыграли важную роль в жизни страны. Ослепленным ненавистью к англичанам такинам было все равно, на кого опираться в борьбе с ними — китайских коммунистов или японских милитаристов. Они помогли японцам отвоевать Бирму у англичан и за это получили возможность сформировать свою армию. Когда в ходе Второй мировой чаша весов стала склоняться в пользу противников стран «оси», такины переметнулись от японцев к англичанам, предложив теперь уже им свои услуги, почему и не были наказаны после победы в 1945-м.

Лидеры такинов правили почти полвека после получения Бирмой независимости в 1948 году. Результаты оказались катастрофическими. Их первый вождь Аун Сан был убит в 1947-м политическими соперниками. Немедленно после ухода англичан начались восстания населяющих Бирму многочисленных народностей, не желавших подчиняться центральному правительству. Одновременно восстали коммунисты, расколовшиеся на две партии, каждая из которых вела свою войну. Правительство показало себя неспособным совладать с хаосом. Экспорт риса сократился на две трети, а минералов — вдвое. Уже в 1958 году генерал Не Вин — один из «тридцати товарищей» — был приглашен на два года возглавить временное правительство,

а в 1962-м он произвел военный переворот и объявил «бирманский путь к социализму». Так мягкий национализм с осторожной левизной сменился откровенной диктатурой с военным социализмом.

Страна перешла под полный контроль армии — Татмадо. Была национализирована практически вся промышленность, финансовый сектор, взята под контроль внешняя торговля. Индийцы были изгнаны. Страна встала на путь автаркии, иностранцы поначалу допускались в страну лишь на три дня. Была введена однопартийная система (по сути, прикрывавшая неограниченное правление военных), а буддизм еще ранее был объявлен государственной религией. От СССР или КНР Бирма отличалась лишь тем, что крестьян не загоняли в колхозы и не боролись с верой.

О последствиях такой политики вспоминал сингапурский премьер Ли Куан Ю (который перед посещением Рангуна в мае 1965 года пророчески сказал: «Если мы будем смотреть на азиатские проблемы бедности и отсталости через розовые очки западноевропейских социалистов, то наверняка потерпим неудачу»). «Во время этого визита у меня состоялся незабываемый разговор с дворецким в гостинице «Стрэнд» — пожилым индусом в возрасте около 60 лет, с седеющими волосами и бородой. Он принес мне завтрак и с несчастным и удрученным видом сказал по-английски: «Сэр, сегодня мой последний день, завтра меня здесь уже не будет». Он сомневался, сможет ли его помощник-бирманец подать мне такой же завтрак: английский чай с молоком и сахаром, поджаренный хлеб и омлет. Я спросил его, почему он хотел уехать. Он ответил мне: «Я вынужден уехать. Я родился в Бирме и прожил здесь всю свою жизнь, но правительство хочет, чтобы все индусы уехали. Я не могу взять с собой ничего, кроме небольшой суммы денег и личных вещей». Относительно завтрака он оказался прав — на следующий день поднос уже не был таким чистым, а тосты не хрустели».

Но если бы последствия ограничились только тостами! В 1987 году ООН объявила Бирму относящейся к категории «наименее развитых стран мира», тем самым подтвердив факт банкротства страны. Генерал Не Вин несколько раз в тщетных попытках справиться с черным рынком объявлял об изъятии тех или иных денежных купюр, лишая население сбережений и провоцируя отчаянные бунты. Его правление оборвалось в 1988-м после очередной «денежной реформы». Своим указом суеверный диктатор ввел в оборот купюры 45 и 90 кьят (его личный астролог посоветовал ему сделать их номинал кратным девяти, чтобы дожить до 90 лет), изъяв банкноты номиналом 25, 35, 75 (последняя выпущена в ознаменование его 75-летия). Национальная валюта одномоментно обесценилась на 75%.

Ответом стали народные волнения, на волне которых получила известность дочь Аун Сана — Аун Сан Су Чжи. Военные отстранили от власти дряхлого диктатора и объявили свободные выборы, но их результатов они не признали. Так бирманская трагедия продолжилась еще на 20 лет…

Военная диктатура

Таиланд, так же как и Бирма, начиная с 1930-х годов был по преимуществу под властью военных. Но это была совсем иная история. Вскоре после революции 1932 года между вождями возник раскол, ее вдохновитель, молодой адвокат Приди Паномионг отстаивал социалистический путь развития. Ему противостоял ставший маршалом Пибунсонграм, который и оказался в конечном счете победителем. Он управлял Таиландом железной рукой до 1957 года. Затем его сменили (маршал отправился в изгнание в Японию) поочередно генералы Сарит Танарат и Таном Киттикачон. При них Таиланд оставался союзником США и западного мира, противостоял захвату коммунистами власти в Азии, для чего тайские контингенты отправлялись в Корею и Вьетнам. Во внутренней политике генералы отстаивали традиционные ценности под лозунгом «нация, религия, монарх» и развивали рыночную экономику, приветствуя иностранные инвестиции.

После возврата в конце 1970-х годов к гражданскому правлению правительство восемь лет возглавлял опять-таки генерал Прем Тинсуланон. При нем Таиланд окончательно перешел в число развитых стран, опираясь на сервисный сектор экономики и высокоразвитую промышленность. Одновременно реформировалось и сельское хозяйство, страна стала крупнейшим экспортером риса. Прем Тинсуланон убедил китайцев не помогать коммунистическим партизанам, разорявшим северо-восток страны, а объявив амнистию, вернул в города тысячи студентов, которых коммунисты заманили в джунгли воевать против капитализма. Говорить об успехах Таиланда излишне: читатели либо сами были в этой стране — настоящей туристической Мекке, — либо знают о ней со слов своих знакомых.

Бирма и Таиланд символизируют два типа военных диктатур XX столетия. В первом случае власть захватывали авантюристы и прожектеры, которые желали переделывать жизнь по утопическим схемам, а столкнувшись с невозможностью их исполнения, быстро превращались в диктаторов, заинтересованных в удержании власти любой ценой. Во втором случае перед нами консервативные лидеры, часто совсем не блестящие, но обладающие здравым смыслом «маленького человека», который заставлял их доверять традиционным ценностям. Резкий антикоммунистический настрой уберег их от многих заблуждений XX столетия, в первую очередь от веры в преимущество государственного управления экономикой и в возможности социальной инженерии.

Местные и западные интеллектуалы насмехались над косными генералами, вели с ними нескончаемую войну, создавая им негативный имидж в мировых СМИ, но именно генералы (менее известные, чем южнокорейский Пак Чжон Хи) спасли Таиланд от коммунизма и других радикальных течений и создали в итоге капиталистическое государство. Разумеется, многие из них были не ангелы и не забывали о своем кармане, но это именно тот случай, когда альтернативой «ворюге» был «кровопийца», говоря словами Бродского. К тому же немало тайских генералов в старости стали буддийскими монахами, раздавшими свое имущество, что говорит об особой этике, при которой борьба с коррупцией не просто лозунг. Попробуем представить в их роли постсоветского генерала.

В случае Таиланда важную роль сыграл такой презираемый прогрессивными мыслителями институт, как монархия. Именно король Пхумипон Адульядет в критические моменты тайской истории недавних десятилетий выступал гарантом стабильности и мира. При его личном участии в 1980–1990-е годы было подавлено несколько путчей и сохранено гражданское правление. Всю страну потрясли кадры, передававшиеся в прямом эфире в мае 1992 года, когда на улицах Бангкока лилась кровь в противостоянии правительства и демонстрантов. Монарх перед объективами камер потребовал от стоявших перед ним на коленях (в соответствии с этикетом) премьера и лидера оппозиции немедленно прекратить насилие и сесть за стол переговоров. Уже через несколько часов спокойствие было восстановлено. Как и в арабском мире, сохранение монархии в Таиланде стало залогом эволюционного и успешного развития.

Вечно отстающие

Сегодня бирманские военные формально отошли от управления государством, передав власть гражданскому правительству в начале 2011 года. У многострадальной страны тяжелая карма — в который уже раз догонять Таиланд, ушедший на столетие вперед.

Двадцать лет после переворота 1990 года были потрачены бездарно. Единственное «достижение» — переименование Бирмы в Мьянму. Такие буддийские страны региона, как бывшие коммунистические Вьетнам и Камбоджа (после Пол Пота и гражданской войны!), при сохранении авторитарного правления за тот же срок совершили фантастический рывок вперед. А Бирма упустила уже третий шанс, данный историей. Она по-прежнему является беднейшей страной Юго-Восточной Азии, и Всемирная организация здравоохранения поставила ее на последнее, 190-е, место в мировом рейтинге как имеющую самую худшую систему здравоохранения. ВВП на душу населения в этой стране $800 против $5280 у Таиланда.

В декабре 2011-го Бирму впервые за полвека посетила американский госсекретарь Хилари Клинтон. Ее визит породил надежды на возвращение «нормальности». Если Бирма не вырвется из изоляции (после событий 1988–1990 годов она находится под санкциями), ей угрожает опасность быть скупленной по дешевке Китаем, чьи экономические агенты уже доминируют в северных провинциях. В древней столице Мандалае китайцы уже составляют до 40% населения. Но теми же темпами, что и китайская иммиграция, идет эмиграция бирманцев в Таиланд, где они заселяют целые районы вблизи границы, перенимая здесь навыки цивилизованной жизни. Возможно, эти люди и станут ключевым фактором в том, чтобы бирманское колесо дхармы не вращалось по одному и тому же безнадежному кругу.