Пять лет назад Владимир Путин назвал распад СССР крупнейшей геополитической катастрофой ХХ столетия. Между тем, как рассказывал итальянский дипломат, который служил послом в Москве в конце 1980-х — начале 1990-х годов, исчезновение Советского Союза больше всего поразило его будничностью. В момент, когда над Кремлем вместо флага одной из самых могучих и влиятельных держав в мировой истории подняли триколор, вспоминал он, на пустынной Красной площади кроме пары работников посольств и иностранных журналистов были разве что случайные прохожие.
Формальное упразднение Союза ССР многими тогда воспринималось не просто как естественный ход вещей, но и как облегчение, установление порядка после нескольких месяцев хаоса и агонии. Не было ощущения исторического масштаба и необратимости события.
Путин преувеличил. ХХ век видел геополитические потрясения большего калибра. Взять хотя бы мировые войны, которые разрушили десяток империй, привели к грандиозной перекройке границ, переселению народов, бедствиям и человеческим трагедиям. Однако его оценка — не просто отражение имперской ностальгии и тоски по экспансии, как ее в основном интерпретировали. Расширяющаяся на протяжении нескольких веков евразийская империя структурировала огромное пространство. И с ее распадом (а, как ни печально, нельзя достоверно утверждать, что дезинтеграция окончена и конфигурация границ — финальная) начались фундаментальные сдвиги, исход которых не ясен и пока не предопределен. 20 лет без СССР научили мировую политику одному: единственный закон, который неизменно действует, — это закон Мёрфи. Все, что может пойти не так, пойдет не так.
На недавней конференции, посвященной столетию Рональда Рейгана, участники два дня прославляли великую победу над «империей зла». Автор этих строк в своем выступлении заметил, что, если бы Рейган был жив, то давно прекратил бы праздновать успех 20-летней давности и занялся современными проблемами, которые никак не связаны с тогдашними. В ответ услышал серию гневных отповедей: нет, это надо напоминать снова и снова. Вероятно, потому что ответов на нынешние вопросы не появляется.
Исчезновение СССР долго служило точкой отсчета — и для победителей, и для побежденных. Победители до сих пор испытывают приступы триумфаторства (хотя на фоне глубоких проблем всего западного мира оснований для него все меньше), а побежденные (Россия), кажется, только сейчас начинают отходить от зацикленности на «крупнейшей катастрофе». 20-летие подводит символическую черту под курсом, который являлся производной от советского распада.
Практически все это время российская политика — при всех различиях между президентами — в целом была направлена на одно: доказать всем, что с крахом советской империи Россия не исчезла с мировой арены как значимый игрок. Средства менялись в зависимости от ситуации и понимания ее конкретными руководителями, но цель оставалась неизменной. И того, чего реально было добиться, Россия добилась. Естественно, страна не вернула и не вернет себе статус сверхдержавы, не встанет вровень с СССР эпохи его расцвета, но в той степени, в какой вообще можно было за столь короткий срок восстановить влияние, его восстановили.
Грузинская война, с одной стороны, показала, что для самоутверждения, которого не смогут игнорировать остальные, достаточно немногого — готовности применить силу для отстаивания своих представлений, даже если реальный потенциал ее крайне ограничен. Но, с другой стороны, эта ограниченность продемонстрировала и пределы возможного, того, чего можно добиться классическими средствами. Пик постсоветского статусного восстановления пришелся на август 2008 года.
И начался поиск новой парадигмы, когда точка отсчета не то, какой Россия когда-то была, а то, какой она когда-нибудь станет, должна стать. Будущее покрыто мглой, поэтому период до 30-летия распада СССР не принесет окончательного самоопределения и выбора пути. Напротив, именно на следующие годы придется фаза окончательного распада прежних структур и возможной череды региональных кризисов, в которую выльется нынешнее хаотическое развитие. Осторожность, расчетливость и гибкость — наиболее разумная линия поведения. Но главное — уже нет смысла оглядываться назад и рыдать по утраченной сверхдержаве, что так популярно в нашей публичной сфере. Воспроизвести ушедшее не удастся, нужно изобретать новое. И в этом главный урок 20-летия самоликвидации Союза Советских Социалистических Республик.
[processed]