Я никогда не занимался спортом всерьез, профессионально. Никаких детских секций, никакого футбола до ночи во дворе. Мое главное спортивное достижение — глубокий запас в университетской баскетбольной команде. Ну и бегал иногда для удовольствия. Еще год назад про триатлон — состязание, включающее последовательно заплыв, велогонку и бег на длинную дистанцию, я знал не больше, чем, к примеру, про крикет: ровно то, что существует такой вид спорта. А увлекся им благодаря бизнесмену Олегу Тинькову. Мы обсуждали возможность издания его автобиографии, по каким-то причинам не договорились — книжка вышла в другом издательстве, но Олег подарил мне экземпляр. Там я прочел об одном его знакомом — Алексее Панферове, руководителе инвестиционного фонда, который занимается триатлоном. Мне стало интересно. Я тогда ничего не знал о запредельных испытаниях серии Ironman, но само сочетание плавания, велоспорта и бега показалось мне интересным. Попросил у Олега контакты этого человека, связался с ним по почте и спустя месяц поехал в тренировочный лагерь в Италии.
И мне сразу понравилось. И тренировки, и люди — они особенные, в каждом есть какая-то изюминка. В Италии же я познакомился с американским тренером и с октября 2010-го стал заниматься триатлоном всерьез под его внимательным руководством. Современные технологии позволяют контролировать мои тренировки, даже если он в Штатах, а я в России. На специальный сайт я закачиваю данные о выполненной работе на каждой тренировке (скорость, интенсивность, объем, показатели пульса и т. д.), в конце каждой недели получаю анализ и план на следующие семь дней. Такой научный подход мне нравится. У каждой тренировки есть цель: например, не просто бег, а точный километраж в определенных пульсовых зонах, с заданными интервалами отдыха. Это повышает мотивацию, не позволяет отлынивать.
К тому же мы с тренером сразу выбрали соревнования, к которым нужно подвести себя на пике формы — очень важно к чему-то стремиться, готовиться. Конечно, я мечтаю, планирую пройти Ironman. Это серьезная дистанция — 3,8 км плавания в открытой воде, 180 км на велосипеде и марафонские 42 км бегом — бросает вызов любому человеку, зажигает вопросом «сможешь ты или нет?». Даже когда ты рассказываешь кому-то, что готовишься к такому старту, это вызывает уважение. А многие из тех, кто выполняет Ironman, делают себе татуировку на руке. Как шутит один мой друг: «Только ради нее и стоит мучиться. Вот станешь старым и дряхлым, а поднимешь руку — и все увидят, каким крутым ты когда-то был». Может, и я татуировку себе сделаю, если пройду Ironman. Я зарегистрировался на старт в Австрии следующим летом. С наскока, без опыта такие подвиги не совершаются. К этому надо серьезно, пошагово себя готовить. В моем активе пока три «половинки» — соревнования из серии Ironman 70.3 (плавание — 1,9 км, велосипед — 90 км, бег — 21 км). 70,3 — общая дистанция в милях.
Первая моя «половинка» случилась в начале июня в Швейцарии, в маленьком городке на берегу Цюрихского озера, и закончилась, надо признать, безрадостно. Это был мой первый серьезный старт, я нервничал. Сначала даже гидрокостюм забыл. В триатлоне нужен чек-лист (и теперь он у меня есть!), что взять с собой на старт: электронный чип, номер, гидрокостюм, крем, чтобы гидрокостюм не натирал, очки солнечные, очки плавательные, шапочку, фляжки с водой, велотуфли, еду, которую привязываешь к велосипеду и т. д. Плюс еще список того, что нужно сделать в транзитной зоне, где переодеваешься. Очень много важных мелочей, без опыта этого не узнать.
В итоге я хорошо проплыл, хотя этот вид дается мне сложнее всего — во взрослом возрасте трудно поймать идеальную технику. На следующем этапе у меня сломалась педаль на велосипеде. Дурацкая техническая проблема, которую нельзя было предусмотреть заранее и решить на месте. Мне было очень обидно, ведь я приехал в Швейцарию на пике формы. Несмотря на аварию с велосипедом, общее впечатление от дебюта было положительным. Это очень необычно. Красивое озеро, интересная трасса. Очень много участников — только в моей возрастной группе (30–34) стартовало 300 человек, каждые 10 минут вызывали «желтые шапочки», «красные шапочки» — это разные возрастные категории. Очень много волонтеров, зрителей. И все подбадривают, выкрикивая написанные на майках номера, поливают водой.
На следующем большом старте в Германии мне особенно тяжело дался бег. Мышцы сводило чуть ли не с начала дистанции, я бежал на деревянных ногах, останавливался, к питательным пунктам подбегал с криками «Соли! Соли!» (соль помогает бороться с судорогами), пил кока-колу и бежал дальше. Помню, какой-то американец там едва ли не ползком до финиша добирался. Но на дистанции ты впадаешь в какое-то особое состояние — не можешь остановиться. Эйфория покруче, чем от секса. Чувство огромной гордости оттого, что ты преодолел себя, все вытерпел. А недавно я вернулся с Ironman 70.3 во Франции.
Триатлон — редкий вид спорта, в котором успеха может добиться любитель. Любителя не возьмут на велогонку «Джиро д’Италия», «Формула-1» тоже закрыта для посторонних. Почувствовать себя равным профи можно, пожалуй, лишь в лыжных и беговых марафонах. А триатлон еще сложнее. Его неинтересно смотреть — долго, запутанно, поэтому у триатлона почти нет пассивных, телевизионных болельщиков. Все, кого восхищает выносливость и сила духа, кто подбадривает участников с обочин трассы, как правило, сами тренируются. И прекрасно понимают, как тяжело тем, кто на дистанции.
Харуки Мураками, который тоже любит бег и увлекается триатлоном, прав: пока бежишь, в голове нет одной магистральной мысли, ты успеваешь передумать обо всем на свете. О чем-то личном, о беге, о том, сколько осталось, — в какой-то момент начинаешь заниматься математикой, считая километражные столбики. Потом пытаешься отвлечься, смотришь на зрителей. Я в пунктах питания стараюсь больше болтать, шутить: «А шампанское будет?», — чтобы переключиться. Нельзя все время думать о том, как тебе тяжело, — только тяжелее станет.
Мне труднее всего было в первые 3–4 месяца, когда я только начал заниматься. Нагрузки увеличивались постепенно — спасибо грамотному тренеру, но мне сложнее было себя организовать — к примеру, рано просыпаться по утрам и ехать в бассейн. Но постепенно выработалась дисциплина (режим сна, питания, тренировок), которая оказалась полезной не только в спорте. Триатлет — в каком-то смысле эгоист: тренировки прежде всего, потом все остальное. И приходится жизнь под них подстраивать. Я стал реже бывать в офисе, меньше участвую в оперативной работе, но мой бизнес от этого только выиграл. Появились новые проекты: тематические книжки, организация соревнований (триатлон, марафон), которых в России так не хватает. Сейчас разрабатываем проект создания первой российской профессиональной команды для участия в серии Ironman.
Триатлон — удивительная штука, которая запускает внутренние изменения в человеке. Я стал спокойнее, уравновешеннее. После того как пробежишь длинную дистанцию, ежедневные проблемы кажутся не такими страшными. Наносное уходит, остается важное. Изменился мой круг общения — на тех, с кем нет общих интересов, просто не остается времени. Мои путешествия теперь связаны либо с тренировками, либо с соревнованиями. Даже внешне я стал другим, будто помолодел лет на 5–10. Меня теперь, случается, за студента принимают. И гардероб пришлось полностью обновить — 12 кг сбросил, так что все вещи стали велики.
На триатлон нужно тратиться: много времени (я тренируюсь 10–16 часов в неделю), много денег (минимум €500–1000 в месяц на витамины, тренера, не считая поездок и расходов на покупку, к примеру, нового велосипеда). Но мне приятно это делать. Два года я учился в бизнес-школе — на это уходило все мое свободное время, теперь его занимает триатлон.
Недавно я подсчитал, что успел сделать за этот год — с октября по октябрь. Мудрый компьютер выдал точные цифры: 7385 велокилометров, 1692 км бегом и 298,8 — в бассейне. Плюс 66 часов в тренажерном зале и около двадцати — в гонках. На «полуайронмене» во Франции я занял 316-е место из 1200 участников — пока это мое лучшее международное достижение, на российских стартах я попадал на призовой подиум. Я бегаю 1000 м с результатом второго взрослого разряда, и мой тренер говорит, что у меня могла бы сложиться легкоатлетическая карьера в средних дистанциях, если бы я занялся спортом не в 32 года, а хотя бы в 12. Но я не знаю, был бы я тогда так счастлив, как сейчас.