А страханская энергетическая компания ГК-4 с нуля строит небольшую теплоцентраль с применением парогазового цикла. Ее гендиректор Евгений Рябченко в 2008 году подсчитал, что если рынок электроэнергии станет свободным и будет введен конкурентный рынок мощности, то инвестиции начнут окупаться не за 20 лет, как это обычно бывает в инфраструктурных проектах, а вдвое быстрее. Строительство началось в 2010 году. «Мы используем газовые турбины, которые изготовлены на базе авиационных двигателей. На этих двигателях даже президент летает», — с гордостью говорит он.
В последнее время энтузиазма у него заметно поубавилось. Станция будет введена в эксплуатацию в сентябре 2012 года, а перспективы окупаемости теперь туманные. «Если не удастся достучаться до правительства, то мы вынуждены будем сводить концы с концами или вовсе продавать свой бизнес крупным игрокам», — признает Евгений Рябченко.
Сергей, предприниматель из крупного промышленного города, в 2008 году тоже поставил на энергетику. «Три года назад мы с партнерами продали бизнес. Сначала хотели вложиться в девелопмент или розницу, а тут услышали рассказы [предправления РАО «ЕЭС России». — Forbes] Анатолия Чубайса [о грядущей энергореформе] и как последние романтики купили старую ТЭЦ, начали ее модернизировать». По словам Сергея, Чубайс даже встретился с потенциальными инвесторами и был поначалу удивлен, что небольшой непрофильный инвестор готов инвестировать в отрасль. «Он тогда нам дал дельный совет — не строить сразу два блока, а начать с одного, — рассказывает он. — Он говорил — разделите, проблем будет огромное количество. Так и получилось. До 2008 года деньги как-то поднимались легко, а тут грянул кризис». Запустить второй блок Сергей не может до сих пор, и обилие проблем заставляет его все чаще думать о том, чтобы продать станцию и уехать из России.
Подобные мысли одолевают не только российских предпринимателей, но и глав западных компаний, которые вложили деньги в российскую энергетику. Им тоже приходится «самым серьезным образом анализировать дальнейшую стратегию активов в России» — это цитата из мартовского письма Владимиру Путину руководителей Enel, EON и Fortum. Иностранцы принимали решение о покупке энергоактивов в ожидании роста потребности в электроэнергии и введения рыночного ценообразования в отрасли. Финансовые модели, построенные по аналогии с иностранными рынками, сулили взрывообразный рост стоимости акций энергокомпаний из-за фундаментальной недооцененности. Но вместо этого доходность компаний падает, а капитализация, резко упав во время кризиса, до сих пор не приблизилась к докризисному уровню (см. график на стр. 172).
Шоковая терапия
Председатель организации малого и среднего бизнеса «Опора России» Сергей Борисов с ужасом вспоминает январь этого года. Тогда предприниматели, вернувшись с каникул, получили платежки за электроэнергию, которая выросла в четыре раза по сравнению с прошлым месяцем. «Мы пытались выяснить у энергетиков, как так вышло, но они кивали друг на друга. Мы так и не поняли, кто виноват — сети, генераторы или сбыты. Итог один: за их неэффективность платит потребитель», — говорит Борисов.
Борисов представляет большой класс «пострадавших» в процессе энергореформы — потребителей. С 2008 года цена на электроэнергию для них выросла более чем в два раза. А малому и среднему бизнесу досталось больше других. Дело в том, что цена растет в основном на низком напряжении, которое они используют. Это же напряжение получает население — но его государство пока защищает тарифом.
С января 2011 года цены на электроэнергию (за исключением цен для населения) стали формироваться на свободном рынке. Во многих регионах тарифы выросли с начала года более чем на треть, а в некоторых — более чем на 40%. «Главный вклад в рост цен дали сетевые организации, поскольку многие из них в это же время перешли на долгосрочную систему регулирования», — замечает аналитик «ВТБ Капитала» Александр Селезнев.
Тут последовал грозный окрик властей. Премьер Владимир Путин и президент Дмитрий Медведев по очереди заявили, что слишком сильный рост цен недопустим. Вице-премьер Игорь Сечин тут же предложил ограничить рост цен, в том числе за счет производителей электроэнергии. Потребители должны быть довольны, но напуганные инвесторы из Enel, E.ON и Fortum бросились за разъяснениями к Путину: заявления Сечина о грядущем ограничении цен уронили капитализацию энергокомпаний на 150 млрд рублей.
Получается, недовольны все: цены для потребителей стремительно растут, а инвесторы в генерирующую энергетику не получают планируемых доходов. И те и другие поочередно жалуются на свои беды властям. Каждый раз после разбирательства в правительстве цены падают, хотя потом опять начинается рост, признает Борисов и готовит очередную статистическую справку для Путина. В предвыборный год у него больше шансов убедить премьера: допускать взрывной рост цен на энергию властям совершенно невыгодно.
Уход реформаторов
Как получилось, что реформа энергетики принесла неприятности тем, кто должен был стать ее выгодоприобретателями? «В Барселоне есть парк Гуэль. Если бы этот парк спроектировал великий Гауди, а построили ребята из стройбата, то получилась бы реформа электроэнергетики», — говорит один из менеджеров энергокомпании, работавший в РАО ЕЭС на старте реформ.
«Великий Гауди» в его понимании — это Анатолий Чубайс и его команда, которые по окончании реформы были отстранены от руководства отраслью. Действительно, мало-помалу все идеологические союзники реформатора ушли из энергетики. Росэнерго, которое Чубайс придумал как некий центр развития энергетики, просуществовало около полугода, после чего регулирование отрасли было переведено в новое министерство — Минэнерго. Сподвижник Чубайса и глава Росэнерго Дмитрий Аханов уехал в американскую Кремниевую долину, где возглавил представительство «Роснано». А министром стал человек нового официального куратора всего ТЭК Игоря Сечина — Сергей Шматко, который раньше не имел никакого отношения к электроэнергетике.
Вместе с Ахановым из управления энергетикой ушло еще несколько ключевых фигур — Юрий Удальцов, один из авторов модели рынка электроэнергетики, Яков Уринсон, один из идеологов реформы, финансовый директор РАО Сергей Дубинин, технический директор РАО Борис Вайнзихер и многие другие. Один из подчиненных Чубайса вспоминает: «Передачи дел новой команде как таковой не было, потому что у нас не было административной позиции — только содержательная. А сюжет с агентством оказался мертвым — при создании отдельного министерства оно оказалось ненужным».
Чубайс надеялся, что в проданных генерирующих активах хотя бы на первое время останутся менеджеры, разделяющие его ценности, чтобы довести реформу до конца, рассказывали Forbes коллеги бывшего руководителя энергохолдинга. Но когда госкомпания «Газпром» купила ОГК-2 и немедленно уволила гендиректора, за ним ушел весь менеджмент. Примерно так же газовый гигант вел себя и в «Мосэнерго». Параллельно команду стали менять и другие крупные инвесторы. В итоге во главе созданных энергокомпаний не осталось фактически ни одного из руководителей, назначенных Чубайсом.
Большой брат
«Укрупнение — это естественный процесс и вопрос экономической целесообразности, — чеканит сотрудник аппарата влиятельного вице-премьера Игоря Сечина. — Раньше это была единая налаженная система снабжения, а сейчас разрозненные куски. В укрупненном варианте им легче привлекать инвестиции». Куратор отрасли не скрывает, что взял курс на консолидацию активов в энергетике. Сечин всегда был не в восторге от реформы, которая предполагала дробление РАО «ЕЭС России» и появление множества частных собственников, рассказывает чиновник правительства. По мнению влиятельного вице-премьера, практика дробления оказалась не очень эффективной.
Сказано — сделано. За последние несколько лет на энергетическом рынке образовалось два мощных центра притяжения. Государственный холдинг «Интер РАО» во главе с Борисом Ковальчуком изначально владел всеми зарубежными активами РАО ЕЭС. Однако за полтора года он заметно укрупнился, поглотив 41 российскую компанию. Другой «большой брат» — это «Газпром-энергохолдинг», дочерняя компания «Газпрома». Это крупнейший владелец генерирующих активов в России, который по этому показателю обошел «Росатом» и «Русгидро». За последние несколько лет доля компании была стабильной — около 25% рынка, крупных сделок не было. Однако «Газпромэнергохолдинг» пошел в атаку и уже пытается купить самого большого российского инвестора в энергоактивы — «КЭС-Холдинг». Игорь Сечин публично благословил сделку, заметив, что завоевание «Газпромом» новых рубежей — дело хорошее.
Нельзя сказать, что правительство полностью сменило энергетический курс: в Белом доме есть разные течения. Например, под присмотром вице-премьера Игоря Шувалова подготовлен второй этап распродажи энергоактивов (содержится в плане приватизации до 2017 года). Позиция Шувалова состоит в том, что государство должно полностью выйти из капитала «Интер РАО» и «Русгидро» (оставив только «золотую акцию») и продать региональные «дочки» государственной сетевой компании МРСК.
А антимонопольное ведомство тем временем пытается ограничить аппетиты госкомпаний. В конце июля антимонопольная служба запретила «Интер РАО» покупать прохоровскую «Квадру» (тогда доля компании увеличилась бы с 17% до 27% рынка), а сейчас категорически выступает против сделки по слиянию активов «Газпрома» и КЭС (новая суперкомпания контролировала бы более 35% рынка, хотя допустимый законодательством порог концентрации в генерации — 20%).
Что же из задуманного реформаторами все-таки удалось реализовать? Например, в отрасль потихоньку потекли обещанные инвестиции.
Одним из главных мотивов реформы был так называемый крест Чубайса — ситуация, когда спрос на электроэнергию превысит предложение, а износ советских электростанций не позволит нарастить производство. Реформаторы утверждали, что либерализация и продажа генерирующих мощностей позволит привлечь новых инвесторов, которые введут новые мощности за свой счет. Под это и проводили торги по продаже пакетов акций генерирующих компаний. За них государство получило 900 млрд рублей. При покупке инвесторы подписывали инвестиционные обязательства вложить деньги в строительство новых мощностей (так называемые ДПМ). Они пообещали ввести в строй 30 ГВт мощности с 2007-го по 2017 год.
Кризис спутал все карты: ресурсов на строительство мощностей у инвесторов оказалось существенно меньше. Тем не менее многие стройки, запущенные в начале и середине 2000-х годов, удалось завершить. Даже в 2010 году увеличение установленной мощности электростанций «ЕЭС России» составило более 3000 МВт, половина этих мощностей была введена частными компаниями. В конце 1990-х ежегодно вводилось почти в пять раз меньше мощностей, чем сейчас. Для сравнения: в 2010 году было введено 3000 МВт (из них половина по ДПМ), а в 1997 году — 632 МВт. Государство смотрело на нарушения сквозь пальцы и реструктурировало часть обязательств: по сути кризис был приравнен к форс-мажорным обстоятельствам. Обещанные штрафы размером 25% от стоимости проекта, прописанные в ДПМ, не применялись.
Впрочем, государство и само отклонилось от «генеральной линии». Основным постулатом реформы Чубайса был запрет госрегулирования цен. «Инвесторы ждали, что будет полностью либерализован оптовый рынок, но началась игра в слова», — рассказывает один из бывших руководителей «Мосэнерго». Формально с 1 января 2011 года, как это и было написано в базовом законе «Об электроэнергетике», перестал регулироваться рынок электроэнергии для всех потребителей, кроме населения (на него приходится около 20% спроса). Тарифы для предприятий действительно обнулили, однако сейчас, даже по официальным данным Совета рынка, регулируется как минимум 60% рынков электроэнергии и мощности. (Почему и как это происходит — читайте на стр. 176.)
Рынок мощности, который должен был стать для инвесторов главным механизмом возврата вложений, тоже так и не стал свободным. По замыслу реформаторов торговля мощностью обеспечивала бы генерирующим компаниям возврат на вложенный капитал. Для этого цена на мощность должна была формироваться на рыночных принципах. Формально тарифы на рынке мощности не регулируются государством. Но у Федеральной антимонопольной службы (ФАС) есть право вводить так называемый потолок цены (прайс кэп). И по факту в 27 из 29 зон свободного перетока в 2011 году такой потолок был введен. А в двух других зонах, по словам участников рынка, периодически раздаются настойчивые звонки из Минэнерго с просьбой подавать заявки по цене, которая не сильно отличается от потолка.
Неудивительно, что российские олигархи, активно участвовавшие в скупке энергоактивов на старте реформы, сейчас охладели к отрасли. За последние полгода Михаил Прохоров попытался продать компанию «Квадра» (ТГК-4) государственной компании «Интер РАО». Крупнейший инвестор в энергоактивы «КЭС-Холдинг», принадлежащий группе «Ренова» Виктора Вексельберга, объявил о готовности влиться в «Газ-промэнергохолдинг». О желании продать «Башкирэнерго» заявляла и АФК «Система».
«Иностранцы в ближайшее время не выйдут из российских энергоактивов — они их купили слишком дорого и теперь вынуждены делать вид, что активы стратегические», — иронизирует бывший член совета директоров РАО ЕЭС.
Особенно не повезло маленьким станциям. Договоры предоставления мощности подписывали только с владельцами бывших активов РАО ЕЭС. А те компании, которые стали строить станции с нуля, никаких гарантий возврата инвестиций вообще не получили.
Вторая волна
Для тех, кто решил задержаться в российской энергетике, есть еще одна новость: возможно, их ожидает новый виток реформы. Как известно, в начале года Путин поручил экспертам во главе с ректором АНХ Владимиром Мау и ректором ВШЭ Ярославом Кузьминовым разработать план реформ во всех отраслях до 2020 года. Одна из глав стратегии (пока это только проект) посвящена фактически второму этапу реформы электроэнергетики.
Эксперты, возглавляемые Юрием Удальцовым, перечислили главные болезни нынешней энергетики: у отрасли нет стимулов для модернизации, капитализация компаний падает, частные собственники готовы продавать активы, а потребители задыхаются от высоких цен. Одну из причин они видят в сильном росте сетевого тарифа (55% в цене электроэнергии), причем деньги эти используются неэффективно.
Реформаторы «второй волны» предлагают открыть и развивать конкуренцию на розничном рынке, довести до конца либерализацию оптового рынка. Сетевые компании группа предлагает продать, предварительно сформировав четкие правила игры. Однако без господдержки теплосети развиваться не смогут, поэтому группа предлагает сформировать программу инвестирования в теплосети по принципу Фонда ЖКХ (соинвестирование со стороны государства). Кроме того, предлагается создать федеральный орган власти, который будет полностью отвечать за состояние отрасли и ее влияние на экономическое и социальное положение страны.
Для населения реформаторы приготовили плохие новости. Они предлагают отказаться от перекрестного субсидирования, которое представляет собой преференции по цене одним потребителям за счет других. Следствие этого: экономически обоснованные тарифы для населения в электроэнергетике более чем в два раза превышают текущий уровень цен, пишут эксперты. Они предлагают срочно ввести социальную норму потребления и дотировать ее из бюджета. Остальное потребление переводить на «реальные цены».
Стратегию-2020 сразу окрестили предвыборной программой премьера. Но хватит ли у него воли, чтобы воплотить задуманное? «Для реализации любой масштабной реформы нужен идеолог, вряд ли она будет реализована, если в отрасли не появится второй Чубайс», — говорит директор Фонда энергетического развития Сергей Пикин.