Медийный Викиликс — новая примета репутационного скандала
Казус с бывшим демиургом Dior Джоном Гальяно свидетельствует о самых разных вещах. О психотропном воздействии не слишком феноменальных доз алкоголя (в крови дизайнера обнаружили спирт, эквивалентный двум бутылкам красного сухого) на британцев испанского происхождения в возрасте пятидесяти лет. О психологических последствиях одиночества, которое есть последствие славы, которая... и т. д. Об избирательности корпоративного права: владелец LVMH не стал защищать креативного директора своего главного модного дома, не воспользовался тактикой «возвращения блудного сына», предпочтя по-пилатовски умыть руки.
Справедливости ради надо сказать, что тактика «возвращения блудного сына» бывает относительно эффективна, когда прецедентом ее применения служат алкоголь и наркотики. Некоторым даже сходили с рук алкоголь в компании с нацистской символикой, например ансамблю Rolling Stones и британскому наследному принцу Гарри, которые переодевались в нацистскую форму и имели глупость позировать в этой форме для фотографов. Вольно, как «Роллинги», или невольно, как Гарри, которого в форме корпуса генерала Роммеля засняли папарацци.
Скандал с принцем английской королевской семье удалось замять, и это, кстати, не первый случай в истории взаимоотношений британцев и одежды, к которому имел отношение Роммель. В свое время главный редактор британского GQ Джеймс Браун включил командующего немецким легионом в Африке Роммеля в список икон стиля XX века, за что был уволен руководством Conde Nast, издающим GQ. Многие тогда, как и в случае c Гальяно, посчитали, что руководство Conde Nast, как теперь Бернар Арно, руководитель и владелец LVMH, просто использовали подходящий момент, чтобы совершить кадровую перестановку.
В том же Conde Nast в Германии при обнаружении прессой факта, что ключевой сотрудник международного аппарата компании был в советское время завербован «Штази», никто не пострадал. Глава Conde Nast Джонатан Ньюхаус выступил с обращением про частную жизнь и про то, что если кто старое помянет и далее в том же духе, но в крайне обтекаемых выражениях, чтобы никакой юрист не зацепился.
К Гальяно успели вызвать полицию, так что дело сразу перешло в уголовно-административную сферу и за пещерно-алкогольный антисемитизм и восхваление Гитлера дизайнеру грозило бы до шести месяцев тюрьмы, но получилось так, что это стоило ему дела всей жизни. Потому что моментально подключилась газета The Sun и прочий медийный викиликс, и тут уже без поддержки Бернара Арно и работодателей из LVMH трудно было собрать даже репутацию «анфан террибля», так долго приносившую Гальяно успех.
Гальяно любил провокацию, и в этом последнем его жесте тоже можно усмотреть элементы вызова. И вызов этот можно трактовать тем или иным способом. Как в свое время пьесу Мисимы «Мой друг Адольф Гитлер» одновременно ставили на сцене еврейского театра и продавали в неонацистских магазинах. Но Гальяно слишком однозначно выражался, что было заснято на камеру мобильного телефона. И это еще одна новая примета репутационного скандала. Фактически с Гальяно расправилась его аудитория через новые формы медиа, викилизировав встречу с пьяной звездой.
На это указала главный редактор итальянского Vogue Франка Соццани: «Я осуждаю любое проявление расизма и все поступки, которые демонстрируют неуважение к какой-либо религии. Но я также уверена, что если вы действительно ссоритесь с кем-либо, то у вас нет времени, чтобы достать телефон, включить видеозапись и с хихиканьем снимать, что человек говорит».
Это хихиканье за кадром записи, показанной на сайте The Sun, конечно, здорово разрушает моральную сторону этой истории. Из которой, впрочем, сложно сделать какие-то более определенные выводы, чем сделал Карл Лагерфельд, сказавший, что история с Джоном Гальяно — напоминание о том, что сегодня публичный человек не должен выходить из дома в нетрезвом виде.