Почувствовать Марракеш можно, только когда живешь в традиционном рияде
Сто пятьдесят лет назад махараджа Бароды построил самую впечатляющую резиденцию XIX века, дворец Лакшми Вилас. В 1943 году, в самый разгар войны, махараджа Джодпура, командуя индийскими ВВС в Италии, умудрился обставить французской мебелью самый большой частный дом XX века — дворец Умаид Бхаван. В июле 2010 года первых гостей принял отель Le Royal Mansour в Марракеше, и отель этот сравнить можно лишь с экстравагантными домами индийских правителей.
В наше время никто, кроме махараджи, не мог бы даже подумать о строительстве чего-либо подобного. Никакой консорциум инвесторов не потянул бы проект, возврат вложений в который даже не планируется, однако же в случае с Royal Mansour и деньги, и силы нашлись.
Здесь не использовались материалы, из которых нынче принято строить: гипсокартон, кафель, анилиновая краска. В королевском отеле все по-честному: стены из кирпича оштукатурены традиционной штукатуркой, каждый сантиметр внутреннего пространства покрыт либо резьбой — по дереву, по той же штукатурке, по алебастру, — либо зеллижем, невероятной мозаикой из глазурованных керамических плиток, либо одним из 40 сортов мрамора. Из земли — еще недавно голой — торчат огромные пальмы, старые оливы, гранаты, лавры.
В первый раз я оказался в Royal Mansour полтора года назад. Вернее, не в Royal Mansour, а на стройплощадке. Пятьдесят три дома-рияда (а в отеле нет номеров или апартаментов в привычном смысле — тут только традиционные марокканс- кие рияды, или особняки с внутренним двором-колодцем, на первых этажах которых — гостиные и столовые, на вторых — спальни, на третьих — открытые террасы с бассейнами и шатрами) уже стояли вдоль улочек новой медины; доставленные вертолетами огромные деревья приживались на новых местах, исполинские пятитонные ворота висели на гигантских петлях. Был конец недели, и на призыв муллы на пятничную молитву стали выходить сотни мастеров. Казалось, они появляются из-под земли. Прошло пять минут, десять, а людской поток все не ослабевал.
Они действительно выходили из-под земли. Royal Mansour снабжен сетью подземелий, тайных ходов, по которым осуществляется доставка в номера-рияды всего необходимого — белья, заказанных завтраков, розового марокканского вина. Даже купленные на суке, необъятном рынке Марракеша, ковры, инкрустированные столики, зеркала или латунные люстры, свет из которых поступает через мириады дырочек в металле, — все это доставляется в рияды подземными ходами.
Я всегда — а я бывал в Марракеше раз пять — привозил домой с местного базара кучу цветастого, пахнущего вековой пылью барахла. В Москве скапливались двусторонние берберские ковры-зияны, чайники, которые можно греть на костре, яркие тряпки, бабуши — местные остроносые шлепанцы, галабии (или джелабы) — длинные мужские «платья» с капюшонами. Я привозил из Марракеша бурнусы — старые и новые, фески, старинные пояса, латунные лампы, и все это — вычищенное и натертое до блеска — постепенно превращало мою московскую квартиру в филиал сука, в магазин никому, кроме меня, не нужного антиквариата.
И вот я ничего, абсолютно ничего не вывез из розового города, с его необъятного базара.
Оказалось, что, если провести в рияде Royal Mansour сутки, товары с рынка перестают хоть как-то привлекать. Я могу работать гидом на базаре Марракеша — отвести вас к лучшим торговцам, показать склады с антикварными тряпками, накормить там, где обедают обитатели сука, вывести из любого тупика. Но я не могу теперь хоть что-то покупать на суке. Вот незадача!
Что делать, если смысл базара, то есть Марракеша за стенами Royal Mansour, в одно мгновенье оказался утерянным? Можно слетать в пустыню. Консьержи отеля и организуют транспорт — вертолет и верблюдов, и поставят палатки на бархане. Можно отправиться в Атласские горы или на океан, в любимую мою Эссауиру, где синие лодки рыбаков пережидают бурю в старинном порту, где Орсон Уэллс снимал «Отелло» и где каждый год проходит фестиваль гнауа, африканского джаза.
За последние 10–15 лет Марракеш превратился в чересчур туристический город: с толпами на рынке, с костюмированными шоу, с выстроенными из картона отелями, даже с пляжами и ночными клубами. Royal Mansour как будто бы вернул Марракеш вспять, в его золотую пору, когда в розовый город в пустыне приезжали монархи, кинозвезды, политики, когда здесь селились люди вроде Ива Сен-Лорана, когда любой дом строился великими мастерами вручную, а на столы подавались гастрономические шедевры. Да, ночь в отеле обходится в разы дороже (от €1500 в рияде с одной спальней и до €30 000 за самый большой рияд с четырьмя спальнями), чем в любом другом отеле города, но и получаешь тут несоизмеримо больше — не только ночлег, но дух Марокко, осуществленную мечту.