Солдаты напрокат

Русским саперам повезло — за два года работы в Сербии никто не взорвался и не покалечился. В 2008 году российские специалисты разминировали территорию около 1 кв. км в районе аэропорта города Ниш (более 450 единиц боеприпасов), а в 2009-м — почти 1,5 кв. км около городка Парачин, где пройдет трасса газопровода «Южный поток». Здесь в 2006 году после взрыва на складе боеприпасов разлетелись авиационные бомбы, гранаты и мины в боевом снаряжении (более 800 единиц). Один из русских саперов, приехавших в Сербию, — бывший боец спецназа МВД Юрий Шкаев — последние восемь лет работает солдатом по найму. У него, участника двух чеченских войн, после увольнения в начале 2000-х было еще четыре по сути военные командировки — две в Ирак, где он обеспечивал безопасность гражданских конвоев, и две в Сербию по разминированию минных полей. От определения «наемник» Шкаев открещивается. Такие, как он, называют себя сотрудниками частных военных компаний — ЧВК (по аналогии с private military company).

Постоянное место работы Шкаева — ЧВК «Антитеррор-Орел». «Из 20 русских саперов, работавших в Сербии в 2009 году, восемь были сотрудниками нашей компании», — рассказывает Шкаев. В штате «Антитеррор-Орел» сейчас 24 человека и в резерве еще 300 бойцов различных военных специальностей, готовых в любой момент подняться в ружье. Компания работала по контрактам в Нигерии, Сьерра-Леоне, Анголе, Индии. «Сопровождали грузы, предпринимателей, готовили местные службы безопасности», — говорит руководитель «Антитеррор-Орел» Сергей Епишкин. История же компании начиналась в Ираке больше 10 лет назад.

Д евятого февраля 1998 года пилоты Ил-86 «Внуковских авиалиний» в течение дня никак не могли получить разрешение на вылет, но пассажирам — более 200 человек — скучать не пришлось. На борту находились 26 депутатов Госдумы во главе с вице-спикером Владимиром Жириновским, их помощники и советники и 120 журналистов. Делегация должна была вылететь в Багдад, как говорил лидер ЛДПР, к его «другу Саддаму Хусейну». Весь день Жириновский ругался по телефону с МИД России, российскими представителями в ООН, «снимал» с должностей дипломатов, грозился разорвать дипломатические отношения с Ираном, который, согласно санкциям ООН, не давал разрешения на полет Ил-86 в своем воздушном пространстве. За этим шоу отстраненно наблюдал скромно одетый человек с русой бородой, хотя без него представление не состоялось бы. Именно Сергей Исаков, на тот момент совладелец «Внуковских авиалиний», а сейчас среди прочего и «Антитеррор-Орел», организовал эту поездку.

У Исакова это была уже третья экспедиция в Ирак, который после войны с Кувейтом в 1990-м оказался отрезанным от внешнего мира. Третьего декабря 1997 года вместе с Владимиром Жириновским он успешно долетел до Багдада; 25 декабря он вылетел в Ирак с группой депутатов, парой журналистов и партнером по «Внуковским авиалиниям» Сулейманом Керимовым. «Летели из спортивного интереса, посмотреть сказочный город Багдад», — вспоминает Исаков. Воздушный коридор на этот раз им не дали, и новенький Ту-204 пришлось оставить в одном из аэропортов Ирана, а до Багдада делегация добиралась на автомобиле. В Ираке Исаков познакомился, а позже, как говорит, и подружился с вице-премьером страны Тариком Азизом. Он пообещал купить российские самолеты, если в следующий раз Исаков долетит до Багдада.

И в феврале 1998 года с помощью депутатов и журналистов совладелец «Внуковских авиалиний» прорвал воздушную блокаду Ирака — в итоге комитет по санкциям ООН разрешил полет в Багдад, правда, с урезанным до 30 человек списком пассажиров. Вскоре «Внуковские авиалинии» стали монопольным международным авиаперевозчиком в Ираке. В 1999 году Исаков вышел из состава акционеров авиакомпании и создал Русскую инженерную компанию (РИК). В рамках программы ООН «Нефть в обмен на продовольствие» РИК ввозила в Ирак технику и оборудование, торговала нефтью.

Бизнес процветал — к марту 2003 года, когда войска США и союзников начали военную операцию «Иракская свобода», РИК заключила контракты на $500 млн и успела их реализовать более чем на $100 млн. Несмотря на оккупацию, Исаков решил продолжить бизнес в Ираке, к тому времени у него уже была подготовленная и освоившаяся в Ираке собственная служба безопасности из бывших спецназовцев во главе с Сергеем Епишкиным, которая в итоге превратилась в ЧВК «Антитеррор-Орел».

«Услуги западных ЧВК дорого стоят, хотя они набирают ребят и из бывшего Союза, — говорит Исаков. — А зачем они нам нужны, если есть свои подготовленные специалисты, работавшие в Сирии, Иордании, Африке». После войны ситуацию в Ираке стали контролировать бойцы частных военных компаний. «Солдаты коалиционных войск сидели внутри объектов и не высовывались, — рассказывает бывший сотрудник британской ЧВК, служивший в Ираке в первой половине 2000-х. — Конвои, охрана периметров и пр. — все это висело на нас». Выходцы из СССР получали $200–500 в сутки, а иностранцам платили $1000–1500 за боевой день и $800 за нахождение на базе.

Д о второй войны в Персидском заливе западные private military company (PMC) довольствовались небольшими контрактами в странах третьего мира. Самым востребованным рынком в 1990-е годы была Африка, где работало более 90 компаний, самой крупной из них считалась британская DSL с годовым оборотом $30 млн. Британцы охраняли нефтеперерабатывающие заводы, посольства, гостиницы, тренировали полицейских и обеспечивали безопасность миссий ООН и других международных организаций. Еще одна крупная PMC — южноафриканская Executive Outcomes — тренировала ангольскую армию, охраняла объекты алмазного концерна De Beers и воевала с Объединенным революционным фронтом в Сьерра-Леоне. За отказ революционеров от военных действий правительство страны заплатило Executive Outcomes $35 млн. В то же время израильская Levdan обучала армию Конго и телохранителей президента страны.

Операция «Иракская свобода» и последующая оккупация Ирака принесли PMC контракты, по сравнению с которыми предыдущая работа и оплата выглядели игрой «Зарница». Регулярная армия союзников отдала на аутсорсинг частным компаниям почти все — защиту «зеленой зоны» (безопасная территория), сопровождение конвоев, охрану посольств, портов, нефтепроводов, месторождений и промышленных объектов.

По данным Конгресса США, стоимость материально-технической поддержки войск в Ираке частными компаниями оценивается в $150 млрд (контракты на снабжение продовольствием, строительство баз, ремонт военной техники, разведка, охрана и пр.). Только за услуги по обеспечению безопасности с начала войны в Ираке США заплатили частным военным компаниям $5 млрд. Годовой оборот частных военных компаний, по данным ООН, составляет $120 млрд.

Компания Kellog (дочерняя фирма Halliburton, одного из крупнейших мировых нефтесервисных предприятий) подписала контракты на $12 млрд: снабжение войск и охрана нефтяных месторождений. Именно эта PMC, кстати, обеспечивала тыловую поддержку войск НАТО во время операции в Югославии в 1999-м.

Заключались, конечно, контракты и поменьше — компания DynCorp, как и в середине 1990-х в Боснии, взялась за создание новой иракской полиции за $1,2 млрд. PMC Vinnell за $50 млн обучала солдат новой иракской армии.

Американская Blackwater, созданная в 1997 году, получила в 2007-м за работу в Ираке более $1 млрд (для сравнения: оборот фирмы в 2001-м составил $700 000). В сентябре 2007 года сотрудники компании устроили перестрелку в центре Багдада и убили 17 мирных граждан. В ходе разбирательства выяснилось, что за время работы в Ираке бойцы Blackwater открывали огонь около 200 раз, причем в четырех случаев из пяти начинали стрелять первыми. Правительство Ирака лишило компанию лицензии на охранную деятельность. В 2009 году компания сменила название на Xe Services LLC, а в 2010 году получила контракт на охрану американских консульств в Афганистане стоимостью $100 млн.

По сути, ЧВК в Ираке выполняют функции регулярной армии, но — что очень удобно для правительства США — деятельность частных военных компаний не попадает в статистику боевых действий, например, убитые сотрудники не считаются армейскими потерями. Если в начале войны в Ираке отношение солдат армии союзников к сотрудникам ЧВК составляло 100:1, то сейчас уже 10:1. По данным Брукингского института (один из крупнейших аналитических центров США), к весне 2008 года погибло 1292 сотрудника ЧВК, почти 10 000 человек было ранено. Военные потери Пентагона, по официальным данным, за такой же срок составили 3988 человек убитыми и 29 395 ранеными.

Через год после начала военной операции в Ираке, в 2004-м, компания Исакова «Антитеррор-Орел» получила в иракском МВД и Министерстве энергетики разрешение на охранную деятельность, приобретение и ношение оружия. За два года компания провела с севера на юг Ирака 120 конвоев с оборудованием для восстановительных работ на электростанции в Басре, обеспечила доставку 5000 автомобилей «Волга» и 1000 Mercedes-Benz и сделала много другой работы. Серьезных происшествий не было. «Мы сумели наладить контакт с лидерами этнических и религиозных общин», — скупо комментирует Исаков. Важную роль сыграло то, что к русским в Ираке относятся намного лучше, чем к американцам, англичанам и гражданам других стран коалиции. «Русский-Москва или русский-Киев?» —поинтересовались однажды у бойцов «Антитеррор-Орел» на блокпосту иракские полицейские. Здесь знают, что военные с Украины были в Ираке в составе коалиционных войск.

Бойцы, которые прошли школу русских конвоев в Ираке, начали организовывать собственные компании. «Наша фирма зарегистрирована в офшорной зоне, чтобы не возникало вопросов с русским происхождением, — рассказывает один из них. — После конвоев мы продолжили работать в Ираке — вывозили технику через Иорданию в Израиль, охраняли на севере страны делегации чиновников, обучали пограничников по контракту с иракским МВД». Позже, во время войны с Грузией, сотрудники этой компании работали консультантами в Абхазии. Три-четыре дня — и батальон бойцов с опытом работы в западных ЧВК готов решать самые сложные задачи, например принудить к миру стороны конфликта, который недавно вспыхнул на юге Киргизии, рассказывает сотрудник компании.

Совладелец компании Fort Defense Group PMS Дмитрий Смирнов остановил свой внедорожник Mercedes на обочине пустынной подмосковной дороги и — прямо как в фильме про сотрудников спецслужб, — осматриваясь по сторонам, пересел в автомобиль корреспондента Forbes. У компании только российские учредители, рассказывает Смирнов, уставный капитал на июнь 2010 года — $10 млн. Имеются тренировочные базы, штат сотрудников из 40 инспекторов, при необходимости привлекаются лучшие специалисты по военному делу. Трое из пяти руководителей — иностранцы, ветераны локальных конфликтов и войск спецназначения США. «Компания реально работает уже 15 лет, но в этом году нам удалось зарегистрироваться в юрисдикции США, — рассказывает Смирнов. — Это сильно облегчит работу в Ираке». В конце лета руководство компании запланировало командировку в эту страну с презентацией своих возможностей правительству. Большие надежды в Fort Defense возлагают на охрану судов в водах, где орудуют сомалийские пираты. В Калининграде уже подготовили корабли, принадлежащие одному из партнеров Fort Defense. Смирнов говорит, что, если эти проекты реализуются, оборот компании достигнет $100 млн.

Бойцы «Антитеррор-Орел» тоже не прочь сопровождать гражданские суда в водах Аденского залива. «Спрос на такие услуги есть, но для начала в России нужно определить статус ЧВК», — отмечает Исаков. Иначе, например, никакой банк не даст компании $10 млн для снаряжения командировки в Сомали.

Каков сейчас юридический статус ЧВК и их сотрудников? «В цивилизованном мире вопрос с юридическим определением сотрудника ЧВК давно решен, — говорит Олег Валецкий, боец одной из западных ЧВК, постоянно проживающий в Сербии. — Работники ЧВК подписывают документы, которые запрещают им участвовать в боевых действиях и носить военную форму одной из сторон, применять оружие они могут только в порядке самообороны».

Однако на самом деле все сложнее. В 2005 году в ООН была создана рабочая группа по проблеме наемничества. Бывших военных, по мнению экспертов ООН, вербуют для работы охранниками, но в результате они оказываются в зонах конфликтов и фактически становятся солдатами. Наемник по определению — участник военного конфликта за пределами своей страны на стороне одного из враждующих лагерей. Такое наемничество во многих странах преследуют по закону. В России за участие в вооруженном конфликте в качестве наемника можно получить от трех до семи лет тюрьмы. Проблема — и ее наличие признают в ООН — в том, что в зоне конфликта невозможно определить, участвовал или не участвовал охранник в боевых действиях.

Член рабочей группы ООН по проблемам наемничества, профессор МГИМО Александр Никитин говорит, что уже готов проект конвенции ООН о регулировании деятельности частных военных компаний (задачи, средства достижения, статус сотрудников, их отношения с ЧВК и пр.). В сентябре он будет вынесен на обсуждение Совета по правам человека ООН. Если конвенция будет ратифицирована в России, отечественные ЧВК смогут работать по международным правилам. Впрочем, основную проблему — участие в боевых действиях на чьей-то стороне — эта конвенция не решит.

Тем временем российский крупный бизнес вовсю осваивает Ирак. «Газпром нефть» стала оператором консорциума по разработке месторождения Бадра, запасы которого, по предварительным оценкам, составляют более 2 млрд баррелей нефти. Общий объем инвестиций в проект — $2 млрд.

«Лукойл» начинает работы на месторождении «Западная Курна — 2». Бурение планируют начать уже в будущем году, добыча ожидается к концу 2012 года. Достижение целевого уровня добычи, составляющего 90 млн т нефти в год, запланировано на 2017-й. По оценке специалистов «Лукойла», инвестиции в проект «Западная Курна — 2» могут составить порядка $30 млрд.

«Технопромэкспорт» ведет восстановительные работы на теплоэлектростанции в городе Харта. В иракском Курдистане развивают нефтяной проект «Ренова» и «Альфа-Групп». И здесь речь идет об инвестициях на миллиарды долларов.

Кто будет обеспечивать безопасность? По словам Исакова, к его специалистам уже обращались за консультациями из «Лукойла» и «Технопромэкспорта», но пока дело ограничилось разговорами. В этих компаниях на вопросы Forbes о безопасности иракских проектов отвечать не стали.

Кто сейчас обеспечивает безопасность российских бизнесменов в Ираке? «Я там был неоднократно, — рассказывает один из совладельцев компании, разрабатывающей иракское месторождение. — Нас и курды охраняли, и местная полиция в Багдаде, и турецкие охранные фирмы». Собственные службы безопасности российских компаний для работы в зоне конфликта не годятся, считает Исаков, для этого нужен опыт и штабная культура. «В любом случае российские корпорации в Ираке придут к нам, — уверен Исаков. — Конечно, есть и еще два варианта: нанять западную ЧВК, но это дорого и угрожает утечкой коммерческой информации, или подписать контракт с местными правоохранительными органами — это упражнение месяца на три: кого-нибудь украдут или убьют».

По оценкам специалистов, трехлетний контракт на охрану нефтяного месторождения будет стоить до $20 млн, охрана трубопровода — $40 млн в год. О затратах на охрану физических лиц можно судить по одному примеру. За безопасность участников однодневного совещания проекта «Западная Курна — 2» американская ArmorGroup получила $120 000. При этом встреча менеджеров проходила в «зеленой зоне», в одном из самых дорогих и хорошо охраняемых отелей Багдада.

В конце лета «Антитеррор-Орел» начала готовить группу водолазов — начинается реализация контракта стоимостью $20 млн по подъему 23 кораблей, затопленных в акватории порта Басра.

Проходит спецподготовку в тренировочном центре «Антитеррор-Орел» и Юрий Шкаев. Куда поедет, не говорит. Вроде бы компания ждет большого контракта в Судане.