Упадок с человеческим лицом

Съехав с недочиненной федеральной трассы Москва — Рига по указателю «Оленино», не веришь своим глазам. Ухабы кончаются. Пока, в ожидании подвоха, ползу на 60 км в час, меня на бешеной скорости обгоняет шестерка «жигулей».

На главной площади райцентра лихача ждет разочарование. Единственное в округе кафе уже закрылось. «Второй смены нет, работать никто не хочет», — выпроваживает посетителей хозяйка бара. Нетрезвая компания безропотно грузится в автобус, и площадь пустеет.

Раньше на площади пили пиво деклассированные элементы, а теперь в центре фонтан, вокруг тишина и покой, с гордостью рассказывает глава Оленинского района Олег Дубов, затягиваясь «Союз-Аполлоном». Фонтан — предмет зависти соседей — обошелся казне в скромные 800 000 рублей. Благоустройство симпатичных магазинчиков поблизости не стоило бюджету ни копейки: немного надавить, и местные коммерсанты становятся шелковыми.

По размерам Оленинский район чуть больше Люксембурга, но людей здесь в 34 раза меньше, всего 13 100. Душевые доходы оленинцев ниже люксембургских почти в 30 раз. Сравнивать один из беднейших углов Тверской области с самой благополучной страной ЕС было бы чистым издевательством, если бы бедность оленинцев не была результатом сознательного выбора. Его олицетворение — 42-летний Дубов, который бессменно правит районом с 1996 года. Дубов эффективно и честно тратит деньги, которые перечисляются ему из областного бюджета, — фонтан и хорошие дороги говорят сами за себя, — но с крайним подозрением относится к любой экономической деятельности, направленной на извлечение прибыли. Эксперимент в отдельно взятом районе показывает: когда людям есть куда бежать, у социализма нет будущего. Даже если это социализм с человеческим лицом.

При Петре I всем в этих краях заправляли Шереметевы и Долгорукие, пожалованные землями за верность молодому царю в борьбе с царевной Софьей. Дубов тоже получил район в награду. В 1995 году он помог Владимиру Платову победить на губернаторских выборах. Тот назначил его своим замом, но Дубов отпросился работать на село.

Человек с внешностью советского инженера, Дубов заочно окончил журфак МГУ. В 1989 году создал в Кимрах газету «Лицом к лицу», которую, несмотря на эпоху гласности, запретил горком комсомола. В те годы Дубов сдружился с Тельманом Гдляном — кумиром перестроечной публики и главным борцом с коррупцией в высших эшелонах власти. Распространял в Кимрах листовки демократического содержания. Сейчас он считает это главной ошибкой молодости.

Поменять взгляды Дубова заставило, как он сам говорит, столкновение с реальностью. «Рыночные идеи в таких маленьких районах, как Оленинский, полностью обанкротились, — говорит он. — Наша задача — разумно организовывать жизнь людей. Самое главное — коммунальная и социальная сфера и жизнь населенных пунктов. И, конечно, все это должно управляться в ручном режиме». В его прокуренном кабинете висит портрет премьер-министра и лидера «Единой России». Портрета Дмитрия Медведева нет, хотя у Дубова, как и у президента, есть личный блог. В нем он, не выбирая выражений, клеймит «либерастов» и «менеджеров».

Так получилось, что губернатором Тверской области шестой год работает президент Ассоциации менеджеров России Дмитрий Зеленин. В областной администрации Дубова не жалуют, называют «левым радикалом». По словам одного из губернских чиновников, Дубов опасен тем, что умный. Однако публично его критиковать никто не хочет. Никому не нужна ссора с руководителем района, который обеспечивает лучшие рейтинги «Единой России». На выборах в Госдуму в декабре 2007 года в Оленинском районе была обеспечена невиданная явка избирателей — 79%, из которых 71% проголосовали за партию власти. А на президентских выборах весной 2008 года Дубов превзошел собственный рекорд: 80% за Медведева при явке 91%.

Некоторое время назад Дубова собрались было выгнать из «Единой России» за нелояльность, но вовремя спохватились. Шутка ли — потерять руководителя, организовавшего лучшие по области политические результаты. Теперь у партии власти с Дубовым совет да любовь. Местное отделение единороссов возглавляет его жена и заместитель по районной администрации Татьяна Дубова.

Несмотря на разочарование в демократии, ее институты Дубов использует виртуозно. Когда в Твери пошли разговоры о том, чтобы районами управляли не выборные главы, а наемные менеджеры, он организовал в своем районе референдум, на котором при обычной рекордной явке отстоял выборный характер своей должности.

Центром оленинского мироздания является жилищно-коммунальное хозяйство. «Устойчивое развитие и надежное функционирование ЖКХ» семь лет назад было объявлено одним из приоритетов развития района. Этой осенью район первым подготовился к отопительному сезону, чем вызвал похвалу губернатора и зависть соседей. «Почему они не затопили? — комментирует проблемы соседей Дубов. — Они просто не могут повлиять на частных акционеров жилищно-коммунальных предприятий».

По всей стране идет приватизация ЖКХ — центральная власть считает, что иначе не повысить эффективность этого сектора. В Оленинском районе все наоборот. Его коммуналка была изначально завязана на частника. Крупный населенный пункт Мостовая и половину Оленина отапливал Оленинский леспромхоз — крупнейшее хозяйство такого типа в Центральной России. В советские годы здесь снимали культовую комедию «Девчата». В начале 1990-х леспромхоз приватизировали, но система не поменялась. Директор предприятия Виктор Дадакин нашел иностранных партнеров, которые авансом оплатили ему итальянскую сушилку, чтобы он мог круглый год гнать доску на Запад. Отходы от пиломатериалов сгорали в топках котельных, которые отапливали само предприятие и дома жителей.

В начале 2000-х эта схема приказала долго жить. Дубов решил, что зависеть от меркантильных лесопромышленников неразумно. Он даже отсудил у них котельную, но забирать не стал. К тому времени на деньги, которые район получил от области на содержание домов, переданных на баланс муниципалитета, уже были построены две котельные, работающие на угле. После того как район перестал покупать тепло у леспромхоза, предприятие, по словам Дадакина, потеряло больше четверти выручки — 15 млн рублей в год. Себестоимость сушки выросла в пять раз, половина вырабатываемого тепла стала вылетать в трубу. «У нас просто взяли и отобрали часть бизнеса. Экономика вся полетела», — вспоминает предприниматель.

Дубов объясняет свое решение тем, что леспромхоз драл за тепло слишком много. Дадакин это опровергает: тариф регулировался на уровне области, а к оплате предъявляли ровно столько, сколько район потребил по счетчику. Но силы оказались неравны.

Дадакин уволился и уехал из Оленина, а предприятие пережило два банкротства. После того как имущество леспромхоза было в очередной раз выставлено на продажу, Дадакин снова появился в районе. Прошлой весной вместе с партнером он купил за 3 млн рублей половину зданий некогда мощного предприятия. Вторую половину тоже за 3 млн рублей приобрела фирма под названием «Экзот». Ее директор Валентин Станкевич не скрывает, что не обошлось без помощи Дубова. «Не так просто купить леспромхоз, администрация тоже должна помогать, — говорит он. — Слишком много конкурентов».

В начале 2000-х леспромхоз кормил от 700 до 1000 человек. В компаниях, которые ведут оставшийся от него бизнес, занято от силы две сотни. Уровень официальной безработицы в районе — 8%, это один из самых высоких показателей в области. Дубов признает, что основная причина — банкротство леспромхоза, но по-прежнему считает, что в конфликте с собственниками предприятия был полностью прав.

После краха лесоперерабатывающей отрасли главным налогоплательщиком в районе стал Оленинский хлебокомбинат. Передовиком капиталистического производства его не назовешь. Как в силу архаичной формы собственности — комбинат принадлежит областному потребсоюзу, — так и в силу подхода к бизнесу. «По сравнению с другими районами у нас преимущество одно: мы тесно взаимосвязаны с администрацией, — раскрывает нехитрую стратегию руководитель завода Юрий Кудрявцев. — Благодаря этому в Оленинском районе мы монополисты, других не пускают». Основные виды продукции — белый хлеб без консервантов, лимонад на основе натурального сиропа по советскому ГОСТу да черный хлеб, испеченный на дровах. Объем производства не растет, но Кудрявцев по этому поводу совсем не переживает. «А зачем? Мы и так обслуживаем весь район, полностью удовлетворяем спрос населения, а за его пределы не выходим, — говорит он. — Мы пытались бы и хотели бы, но нет возможности». Средняя зарплата на комбинате — 11 000 рублей. Желающие работать выстраиваются в очередь: по средней зарплате (8315 рублей в месяц) Оленинский район на последнем месте в Тверской области.

За что же оленинцы любят Дубова? Возможно, причина в том, что глава района уловил чаяния здешнего населения и окружил его отеческой заботой. Прогресс, эффективность, демократия — все это только расшатывает сложившийся уклад. А Дубов не жалеет сил на то, чтобы его законсервировать.

Возьмем сельское хозяйство. В 2002 году Дубов распорядился деприватизировать сельхозкооперативы, возникшие на месте советских колхозов. По новому закону о банкротстве им грозила ликвидация, земли и техника могли попасть в руки безответственных капиталистов. После того как крестьяне отдали району технику и скот, 14 бывших кооперативов стали муниципальными унитарными предприятиями (МУПами).

Внешне все осталось по-старому, только теперь все руководители назначаются Дубовым. «Злоупотреблений быть не может. Если человек занимается не тем, чем надо, он увольняется автоматически», — описывает свою кадровую политику Дубов. В администрации и подскажут что делать, и помогут с бухгалтерией, если возникнут проблемы с налогами. В итоге бывшие кооперативы остались без долгов, а коровы под нажимом админресурса доятся веселее, чем в советские годы. Дубов щеголяет статистикой: «В 1988 году надой был от силы 1500 л, а сейчас уже больше 2600 л на одну корову». Это лучший показатель среди семи юго-западных районов Тверской области. Вот только из-за сокращения поголовья стада молока производится все меньше. В прошлом году общий надой снизился почти на треть.

На пути коммерсантов, скупающих паи у колхозников, район построил настоящий заслон. Чтобы крестьяне не продали землю за бесценок спекулянтам, пригодились те же МУПы, по льготным расценкам доставлявшие молоко с частных подворий на молокозавод. Тем же, кто продал свои земельные паи на сторону, МУП отказывал в льготе. Этот порядок действовал до тех пор, пока им не заинтересовалась прокуратура.

Такое скряжничество не одобряет даже глава районного управления АПК Павел Образцов. «Не знаю, зачем он всех держит? — удивляется Образцов. — Приезжали к нам китайцы, просили: продайте два хозяйства, вот вам $700 000. Отказал им, сказал, зачем, мол, нам китайцы, нам что, местных мало? Будут здесь еще ходить… Недавно по телевизору их видел — уже возделывают землю в Краснодарском крае». В эффективность МУПов он не сильно верит. «Мы засеяли 6000 га — хорошо, но куда теперь девать урожай?» — недоумевает аграрий. «Самое главное — удержать жизнь на селе, — отвечает скептикам Дубов. — Платить людям зарплату вовремя. Они обслуживают территорию, обслуживают население и сохраняют рабочие места».

Мужики, пилившие подлесок на обочине проселочной дороги, охотно согласились перекурить. Все они еще в августе работали в МУП «Отрадное» (по названию одноименной деревни), который только что развалился. Сначала не осталось доярок — одна уехала учиться, другая пошла в декрет, и доить коров стало некому. Потом сгорела сушилка для сена. В результате 140 коров раздали по другим хозяйствам, а колхозников отправили на общественные работы. Теперь за 3200 рублей в месяц крестьяне подстригают лес.

Скорее колхоз вымирает вслед за деревней, а не деревня вслед за колхозом, рассуждают крестьяне. «Старики поумирали, молодежь уехала», — жалуется Владимир Дерков. Он последний житель соседней деревни Сосенки, где еще полвека назад жили 105 семей.

На карте Оленинского района обозначено 340 населенных пунктов. За вычетом райцентра, средняя численность жителей в каждом — 22 человека, то есть многие деревни попросту брошены. За последние четыре года население района сократилось на 1100 человек, или почти на 8%. В показатель убыли не включается множество трудовых мигрантов. Татьяна Сапунова возглавляет одно из самых крепких поселений района — Глазковское. По ее оценке, 60% всех трудоспособных жителей Глазковского уезжает на заработки, остаются только бюджетники, дети и пенсионеры.

В Отрадном теперь только одно коммерческое предприятие — пилорама. Ею управляет на пару с сыном директор развалившегося муниципального предприятия Александр Гусев. Штатных работников у Гусевых всего четверо, все из других сел. Двадцать колхозников из Отрадного частнику Гусеву не нужны. Как их начальник по МУП, он хорошо знает им цену.

Пилорамой и остатками МУПа влияние Гусевых не ограничивается. Школу в Отрадном возглавляет Валентина Гусева.

Идут занятия в седьмом классе. 20-летняя Мария Геннадиевна вслух читает учебник по природоведению 13-летней ученице. Проходят солнечную систему. Мария Геннадиевна преподает также русский язык, литературу и географию. Вообще-то Маша Смирнова заочно учится в Тверском промышленно-экономическом колледже на менеджера. Но преподавателей не хватает, говорит Гусева, приходится брать и неспециалистов. Всего в тот день в школу пришло пять учеников. С второклашками и четвероклашками Гусева занималась сама. У них один урок на всех: первые вспоминают животных из пройденных сказок, вторые изучают житие Сергия Радонежского. «Эти дети вообще-то должны заниматься в коррекции, — вздыхает Гусева. — Одна из них математику вообще воспринимать не может, в прошлом году считала до десяти только с помощью карандашей». В обычной средней школе рядом с более продвинутыми сверстниками, полагает она, такие дети не выживут.

Сохранение школ в пустеющих селах — главная гордость Дубова. Тверская область была одним из первых регионов, где началось укрупнение сельских школ. В других районах реформа прошла гладко, школы давно укрупнились, учеников возят автобусы. В Оленинском же районе закрылась только одна школа из двадцати трех. Область финансирует средние школы в районах по количеству учеников. Дубов эти средства перераспределяет, забирая деньги из больших школ в пользу малых, и раздает на зарплаты сельским учителям весь бюджет, положенный на стимулирующие выплаты. В результате оленинские учителя зарабатывают меньше, чем их коллеги из других районов. Стимулов лучше работать нет, зато всем поровну.

Если бы не школы, деревни давно бы исчезли, объясняет свое упорство Дубов. «Хорошо, Олег Игоревич заботится, он понимает, что наши маленькие школы — это, в принципе, центр какой-то жизни на селе», — соглашается с ним Гусева.

Владелец магазина в деревне Глазки Виктор Цветков возглавляет родительский комитет глазковской сельской школы. Он в целом доволен: «Хорошее здание, нормальная учеба, жалоб нет. Кто хочет учиться, тот и учится». При такой подготовке мало кто из выпускников сельских школ поступает на очные отделения вузов в областных центрах, но, может, оно и к лучшему: будет кому работать на земле. Село так и так умрет, безжалостно констатирует Гусева. «Потому что основное — это сельхозпредприятия, которые все равно разваливаются», — объясняет директор сельской школы.

Жить в Нечерноземье трудно, а тут еще и периодические сюрпризы от государства. Например, технический регламент на молоко, вступивший в силу с нового года. «Из-за этого цена на наше молоко упала с 9 до 6,5 рубля за литр. Теперь что хочешь делай, а оно все равно будет идти вторым сортом», — жалуется Гусева.

Сельхозкооператив «Глазковский» когда-то был процветающим. Поэтому он сохранил независимость от районной администрации, когда Дубов сколачивал аграрные МУПы. Процветание осталось в прошлом. Председатель кооператива, полный тезка главы школьного комитета Виктор Цветков нервно постукивает костяшками пальцев по столу. «Закон оказался для нас убийственным. Делали вроде для нас, чтобы нам подороже платили за натуральное сырье, а вышло, как всегда, наоборот», — констатирует Цветков. Впрочем, одним молочным законом неприятности для селян не ограничились. Впервые за всю историю сельские предприятия были приравнены к промышленным по тарифам на электроэнергию, а государство перестало дотировать производителей молока. «Работать совсем неинтересно стало. Я, мужик, домой в семью принес 5000 рублей», — сердится Цветков.

По поводу «молочного» закона Дубов неоднократно возмущался в своем блоге. В основном ругал «либерастов». Может, имеет смысл не только ругаться, но и привлекать в район бизнес, который будет создавать рабочие места? «Большого стимула для нас нет, — отвечает Дубов. — Сколько мы заработаем своих налогов — на столько же нам обрежут и дотации». По уровню дотаций в своем бюджете (87,1% в 2008 году) район — абсолютный чемпион Тверской области. При этом большая часть «собственных доходов» — это подоходный налог с дотируемых областью бюджетников. «Если учесть и это, то дотируемость составит все 97%», — говорит чиновник из областной администрации.

Те же, кого не привлекает скудная жизнь бюджетника, особенно молодежь, стремятся из Оленинского района уехать. Дочь Дубова Лада поехала учиться во Ржев. Возвращаться в родные края она не собирается. «У нас есть место финансиста в той же администрации района. Почему-то не хочет», — удивляется отец.