После кризиса
Как скажется глобальный кризис на репутации экономической науки и экономистов? Каково влияние кризиса на развитие этой науки? Вопросы эти важны не только для представителей научного сообщества.
Сейчас существует два противоположных мнения. С одной стороны, говорят о крахе экономической теории, оказавшейся неспособной ни предсказать, ни предотвратить кризис. С другой стороны, приходится слышать, что кризис, будучи тяжелым испытанием для общества, является временем исключительно благоприятным для экономистов. С последним утверждением сложно не согласиться.
Разумеется, экономический кризис несет с собой и кризис экономической науки. Но никак не ее крах. Ведь каждая наука развивается рывками, от кризиса к кризису. Сперва обнаруживаются новые явления, которые требуют эмпирического изучения и теоретического истолкования. Экономика в этом отношении отличается от физики разве что более сложным экспериментальным анализом, поскольку объект исследования подвижен и опыт не может быть повторен в одинаковых (стандартных) условиях. Далее появляется теория, которая многое объясняет и предсказывает. Благодаря новой теории кто-то проводит успешную политику, а кто-то делает большие деньги — хотя иногда это оказываются одни и те же люди. Все складывается очень хорошо, и многим начинает казаться, что экономическая истина во всей своей полноте уже обретена и остается только пользоваться плодами мудрой теории. На этой фазе появляются экономические гуру, утверждающие, что с предрассудками прошлого покончено навсегда и мир вышел на новую фазу роста — роста, не прерываемого никакими системными кризисами. И тут-то приходит новый системный кризис.
Так было в «ревущие 1920-е», пока не наступил «черный вторник» в октябре 1929 года. Так было в 1960-е, когда, по утверждению журнала Time, повторенному потом Ричардом Никсоном, «мы все стали теперь кейнсианцами», после чего последовал длительный кризис, породивший феномен стагфляции. Так было и на рубеже XX–XXI веков, когда многие опять поверили в обретение рецепта бесконечного и безоблачного роста.
Конечно, были отдельные экономисты, предсказывавшие кризис. Их выводы не базировались на какой-то уникальной технике, а вытекали из экономической истории, которая позволяет со всей определенностью говорить, что за бумом последует кризис. В этом смысле предсказания кризисов не сложнее предсказания дождя в ясную погоду — рано или поздно дождь прольется.
Так же, как эпидемии или землетрясения способствуют развитию медицины и сейсмологии, системные экономические кризисы двигают вперед экономическую науку. Классические исследования Давида Рикардо обосновывали принципиальную невозможность кризисов, и первый капиталистический кризис произошел через два года после смерти экономиста. Это положило начало исследованиям динамики капиталистического производства. Кризисы середины XIX века (и особенно 1857–1858 годов) подтолкнули развитие социалистических теорий, с одной стороны, и маржиналистских, с другой. Великая депрессия привела к появлению кейнсианства и современной макроэкономики (сам термин возник только в 1945-м), а затем неоклассического синтеза. Наконец, кризис 1970-х дал мощный импульс развитию экономической науки — как в направлении монетарных концепций макроэкономического регулирования, так и для появления принципиально новых разделов, включая использование экономического инструментария для анализа неэкономических сфер общественной жизни (политики, права и т. п.).
В обострении системных кризисов, помимо объективных причин, немалую роль играла приверженность правительств великим доктринам прошлого. Кризис 1930-х годов был обострен приверженностью правительства Герберта Гувера золотому стандарту и жесткой денежно-бюджетной политике. А стагфляция в значительной мере связана с неумеренным увлечением кейнсианскими рецептами на рубеже 1960–1970-х годов. Уже сейчас глубину нынешнего кризиса многие объясняют выросшей из антикейнсианского либерализма уверенностью, что рынки урегулируют все лучше, чем правительства.
Великие кризисы — это всегда и великие прорывы в экономической науке. И сколько бы ее сейчас ни ругали, она опять входит в моду. Зачем заниматься какими-то исследованиями, когда и так все нормально? Если бурно растут рынки, то надо не исследовать их, а делать деньги. Именно на это увлекательное занятие направлялись лучшие силы и лучшие умы выпускников престижных университетов. Теперь ситуация изменилась.
Автор — ректор Академии народного хозяйства при правительстве РФ