Пять лет назад в Москве был убит главный редактор журнала Forbes Павел Хлебников. Мы проработали с ним всего семь месяцев. Совсем немного. Но этого времени ему хватило, чтобы привнести в журнал то, без чего его теперь сложно представить. А нам — чтобы запомнить Павла (он просил, чтобы его называли именно так, по-русски) на всю жизнь.
Я хорошо помню свой первый, совершенно случайный разговор с Павлом. Он произошел задолго до начала проекта русского Forbes. В конце 1995 года я работал в небольшом информационном агентстве. Был вечер, в соседней комнате долго звонил телефон, пока я наконец не подошел и не снял трубку. Человек с грассирующим эмигрантским акцентом представился (это был Хлебников) и спросил, можно ли получить итоги торгов по российским акциям. Имя журналиста из Forbes уже тогда было на слуху, я рад был ему помочь и уточнил лишь, стоит ли указать на факсе фамилию адресата. Хлебников в ответ улыбнулся: «Нет, здесь только я и кошка».
Он мог бы часто говорить о себе: «Только я». Павел был не похож на других, его взгляды не разделялись большинством журналистов и истеблишментом. Он осуждал «бандитскую» приватизацию и слияние власти и крупного бизнеса еще до того, как такое осуждение стало идеологическим мейнстримом. В одной из своих последних статей он писал, что «арест Ходорковского в конечном счете укрепит права собственности в России». А нам, сотрудникам российского Forbes, он объяснял, почему журнал должен поддерживать «социально ответственных», «патриотично настроенных» бизнесменов, — наивность, по меркам циничной московской прессы.
Но дело не в наивности. Потомок белоэмигрантов, воспитанный в дореволюционных российских традициях, Павел смотрел на происходящее вокруг под очень необычным углом зрения. Представьте, как если бы существовал восходящий исторический вектор, по которому Россия развивалась до 1917 года, а потом он исчез и вновь проявился только в 1990-х. Так вот, Павел видел и чувствовал этот вектор, а любое отклонение от него принимал близко к сердцу. В мае 2004 года, за два месяца до гибели, он выступал в прямом эфире НТВ. Один из участников шоу критиковал власть и нуворишей, утверждая, что доведенное до отчаяния общество находится на грани бунта. Павел (он, конечно, не мог представить, что через пять лет подобные дискуссии в эфире центрального телеканала будут немыслимы) отвечал оппоненту: неправда, в обществе «идет оздоровительный процесс», а проблема российских богачей только в том, что их деньги пока «новые» — в отличие от «старых» денег богатых американских и европейских семей. В той же передаче он сказал: «Либо мы все спасемся, либо погибнем вместе». Это как раз о социальной ответственности бизнеса, о том, что в здоровом государстве богатый человек должен осознавать себя частью общества. Павел видел такие примеры в истории России (восстановление библиотек и школ на деньги знати после пожара 1812 года, работа императорских дочерей сестрами милосердия в госпиталях во время Первой мировой) и ожидал от современной российской элиты такой же отдачи.
Возможно, именно из-за взглядов Павла его гибель, гибель журналиста — редкий случай — не оставила равнодушным президента Владимира Путина. Глава государства не раз в своих выступлениях упоминал Хлебникова и как-то даже противопоставил его другой журналистке, погибшей от рук киллеров, — Анне Политковской. «Госпожа Политковская имела американское гражданство и была критиком российской власти… Господин Пол Хлебников был русского происхождения, но был американский журналист и критиковал как раз тех людей, которые ведут вооруженную борьбу с федеральными властями, — говорил Путин. — Он тоже был убит, почему мы о нем забываем?» И еще: «Недавно один из наших американских партнеров сказал очень правильные слова: «Пол Хлебников погиб за демократическую Россию, за развитие демократии в России». Я полностью согласен с этой оценкой». Во время своего визита в США в сентябре 2005 года Путин навестил родственников Павла и заронил в их сердца надежду на то, что расследование убийства будет доведено до конца. Но сейчас Муза Хлебникова, вдова Павла, воспитывающая троих его детей, говорит, что озадачена исходом судебного процесса.
Вопросы вызывает не только суд, но и обстановка, в которой велось следствие. Павел был убит у здания редакции Forbes в Москве вечером 9 июля 2004 года. Следователи, используя данные сотовых операторов, довольно быстро вышли на киллеров и установили за ними наблюдение. Но, как признавал позже в частной беседе один из участников следственной бригады, в дело постоянно вмешивались внешние силы. Так, в конце сентября тогдашний начальник ГУВД Москвы Владимир Пронин сообщил о «задержании двух подозреваемых в убийстве Хлебникова» (речь на самом деле шла о других преступниках и другом преступлении). Генпрокуратура выступила с резким заявлением: разглашение такого рода сведений может «крайне отрицательно повлиять на раскрытие преступления». Похоже, разговорчивость Пронина смешала карты следствию — по крайней мере искать подозреваемых пришлось после этого за пределами России, в Минске. Еще несколько месяцев ушло на то, чтобы экстрадировать их. Потом, наконец, в Московском городском суде начался процесс над задержанными уроженцами Чечни Казбеком Дукузовым и Мусой Махаевым, которых следствие считало непосредственными исполнителями убийства. Заказчиком считался чеченский полевой командир Кож-Ахмет Нухаев, о котором Павел за несколько месяцев до своей гибели написал книгу «Разговор с варваром».
Судебные слушания шли в закрытом режиме, их подробности никогда не разглашались. Но итог процесса известен: присяжные оправдали подсудимых, против которых выступал прокурор Дмитрий Шохин — «звезда» дела Ходорковского. Что сломалось в прокурорско-судебной машине, так легко раздавившей ЮКОС? Семья Хлебникова считает, что суд шел с многочисленными процессуальными нарушениями и что «имели место злоупотребления в отношении присяжных». Дело пытались вернуть в суд, но без результата. А отпущенные на свободу подозреваемые тем временем, по всей видимости, просто скрылись. «К сожалению, суд присяжных оправдал тех людей, которых прокуратура обвиняла» — так прокомментировал исход процесса президент Путин, выступая на пресс-конференции в Хельсинки.
На этом можно было бы поставить точку, признав, что российская судебная система несовершенна. Так бы сказал тот оппонент Хлебникова, с которым они спорили на НТВ весной 2004 года. Но тем, кому дорога память нашего коллеги, не нужно поддаваться апатии. Я хотел бы еще раз обратить внимание властей на необходимость довести до конца расследование убийства Павла (и Политковской, и других журналистов).
Павел верил, что изменить ситуацию в обществе можно, честно исполняя свой профессиональный долг и напоминая другим о необходимости следования тому же принципу. Этим стараемся заниматься мы в Forbes. Этим занимается Фонд Павла Хлебникова, учрежденный его семьей (www.paulklebnikovfund.org). Фонд, при всей скромности его размеров, продвигает огромное дело — поддерживает развитие качественной журналистики, становление гражданского общества и сохранение культурного наследия в России. Фонд оплачивал стажировку в западных СМИ нескольких талантливых российских репортеров и редакторов, а теперь хочет распространить эту практику и на юристов. Почему именно на них? Муза Хлебникова говорит, что качественная журналистика может дать эффект только в комбинации с развитой правовой системой. Все так: самое смелое журналистское расследование ничего не изменит, если закон будет на стороне преступников. А без работающей правовой системы не будут доведены до конца расследования преступлений против представителей СМИ.