Золотой треугольник

За окном тонированной «девятки» мелькают сосны, сквозь которые просвечивает вид на залив, покосившиеся дачные домики… На бешеной скорости нас обгоняет Bentley, несущийся по Приморскому шоссе в сторону Репино.

Вот и станция. Рыбаки в камуфляже, расположившиеся на перроне, стыдливо закрывают от мамаши с детьми бутылку перцовки. Из прибывшей электрички высыпают дачники, чтобы загрузиться в желтенький китайский микроавтобус Golden Dragon. Скромно одетая интеллигентная публика живет на участках стоимостью в сотни тысяч долларов по соседству с богатыми петербуржцами. Добро пожаловать в Курортный район Санкт-Петербурга, где чиновная знать и буржуазия северной столицы обитают бок о бок с потомками профессоров и звездами театра, балета и кино.

Фирменный питерский стиль, с которым Москва столкнулась после прихода к власти Путина, — жесткость, отсутствие сантиментов, меркантильность. Действуя в такой манере, земляки второго российского президента за восемь лет овладели всеми командными высотами и в государстве, и в экономике. Я думал, на питерской «Рублевке» меня ждут проявления этого стиля в лошадиных дозах. Я ошибался. Питерская «Рублевка» оказалась более интеллигентной и камер-ной, чем ее московский аналог.

Сергея Курочкина, члена совета директоров компании «Морской вокзал», влечет в эти края возможность «вести машину с открытым окном и дышать другим воздухом». Совладельца игорного холдинга Ritzio Entertainment Group Бориса Белоцерковского — «приятная изоляция». «В «стародачных» местах нет миллионеров и такой чиновничьей среды, как в городе, и не приходится мерить людей по ранжиру», — перечисляет Белоцерковский достоинства своего загородного дома в Репино.

Гламуром здесь и не пахнет. Ближайшая соседка четы Белоцерковских — звезда Мариинки балерина Ульяна Лопаткина, и тут же под боком — обветшалые корпуса Дома отдыха кинематографистов. Дом Белоцерковских сразу и не найдешь, дорожка петляет между дачными домиками и ржавыми контейнерами с надписью Morflot. Невысокий сплошной забор и табличка «Охраняется милицией» — вот и все приметы, позволяющие опознать загородное жилище питерского миллионера.

Торговцы загородной недвижимостью называют поселки Репино, Комарово и Солнечное, расположенные внутри административных границ Петербурга, «золотым треугольником». Конечно, состоятельные петербуржцы отдыхают от городской суматохи не только тут. Богатых домов хватает и в районе Выборга, и на Карельском перешейке, но заросший зеленью Курортный район, откуда по Приморскому шоссе можно за 40 минут домчаться до центра Петербурга, вне конкуренции. Неудивительно, что и земля здесь самая дорогая на всем российском Северо-Западе.

Не все вершины «треугольника» одинаково престижны. Больше других ценятся участки между Репино и Комарово, где на госдаче отдыхает от трудов губернатор Валентина Матвиенко. «Как только произносится слово «Комарово» или «Репино», цена зашкаливает», — говорит Константин Поликарпов, глава компании «Олимп 2000», специализирующейся на продаже элитных коттеджей.

На лето Белоцерковские снимают дачу в подмосковной Жуковке. Сравнение не в пользу главной «золотой деревни» России. На Рублевке жену Бориса Веронику, издательницу журнала о городской жизни «Собака», раздражают шум и столпотворение знаменитостей.

«Ненавижу все эти «Здравствуйте, Мария Ивановна», фейерверки по праздникам и лай собак», — говорит она. Отвлекаясь от разговора, Белоцерковская время от времени отлучается на кухню, где готовится к ужину утка, — ждут друзей. Этот дом в Репино — самый любимый, Новый год супруги встречают только здесь. Корреспондентов Forbes принимают по-домашнему: хозяйка в цветастом кухонном переднике, ее муж — в скромной водолазке.

При входе в бревенчатый дом красуется небольшая бронзовая статуя лошади, которую Ника привезла из Франции. Внешне все очень скромно, но это лишь первое впечатление. Дом, а точнее, два дома с множеством комнат соединены извилистыми коридорами, в глубине скрыт 20-метровый бассейн. Участок Белоцерковские купили 10 лет назад — вначале небольшой, 25 соток, потом, расселив соседей, расширили его до гектара. По оценке риелторов, сотка земли здесь стоит около $30 000. На строительство дома ушло около $3 млн.

Сын ученого-радиотехника, Борис Белоцерковский с юности мечтал жить в Комарово, где еще в сталинские времена давали дачи академикам и членкорам. Но сегодня в Комарово он ездит в гости к своему давнему приятелю Василию Соловьеву-Седому, внуку автора «Подмосковных вечеров», добираясь до него на велосипеде.

В самом Комарово жизнь круто изменилась с тех пор, когда отдыхающие, мешая композитору, горланили «Подмосковные вечера». Между дышащими на ладан старыми дачами высятся за двухметровыми заборами современные особняки. Когда здесь построили коттеджи для судей перебравшегося из Москвы в Питер Конституционного суда, стоимость земли подскочила в разы. Доходило до $100 000 за сотку, рассказывает один из старожилов, совладелец комаровского рыбного ресторана «Русская рыбалка» Владимир Львовский.

Дачей здесь владел еще дед Львовского — ленинградский снабженец, ценивший дружбу с академиками. В небольшом «стародачном» домике до сих пор живут родители предпринимателя. Участок в 30 соток Владимир Львовский купил рядом с родительским. Больше не надо, объясняет предприниматель. У него и его партнера Михаила Фейгельмана есть дачи в Финляндии с несколькими гектарами земли, но Комарово, с корабельными соснами и целебным воздухом, особое место: «Я знаю не менее красивые места, но купил за безумные деньги кусок земли в Комарово, потому что я здесь вырос».

За «безумные деньги» Львовскому досталась не только земля, но и знатные соседи. Неподалеку — обнесенный высоким забором особняк нобелевского лауреата, физика Жореса Алферова, дачи потомков нейрофизиолога Натальи Бехтеревой и композитора Дмитрия Шостаковича. В таком окружении «начинаешь расправлять грудь», говорит, улыбаясь, ресторатор.

Еще один сосед, директор Зоологического музея Академии наук Роальд Потапов, живет с Львовскими душа в душу, хотя большинство «новых дачников» не жалует. Ученому претит не богатство — в дачном пригороде Питера не принята показная роскошь, — а скорее образ жизни предпринимателей. Элитой Потапов их не считает, называя богатых комаровцев «скоробогатчиками». «Человек покупает участок, приезжает в хорошей машине, но никуда не ходит, не собирает чернику. У людей нет потребности общения с природой», — удивляется ученый.

Дачу в Комарово его отец, советский этнограф Николай Потапов, начал снимать в 1946 году. После присуждения ему Сталинской премии Потаповы в складчину с другой семьей приобрели участок в несколько соток. Сейчас ученый все реже выбирается за город, годы не те, да и пения птиц не слышно за громкой музыкой. В 1990-е годы многих угрозами заставили продать участки, случались пожары, но Потапов свой дом не уступил и очень доволен тем, что участком владеют две семьи. «Продать труднее», — объясняет он.

Словно отвечая соседу, Львовский говорит о своем двухметровом заборе почти с чувством вины: «Мешает шум от электрички». Дело, конечно, не только в шуме. Зимой в этих краях орудует местная шпана, и больше всего страдают старые академические дачи с их шаткими заборчиками. С дачи Бориса Стругацкого унесли рукомойник, у потомков президента советской Академии наук ботаника Комарова, в честь которого в 1948 году был назван финский поселок Келломяки, украли спортивный велосипед.

Начало XX века. Весна. На веранде репинского поместья в Куоккале четверо мужчин обсуждают за столом столичные новости. Собеседники — сам Илья Репин, племянник живописца Николая Ге Георгий, писатель Петр Гнедич и Лев Толстой-младший, сын «зеркала русской революции». Актер Александринского театра Ге предлагает Репину папиросу, но живописец, морщась, качает головой: бросил. Заходит разговор о вегетарианстве. Толстой-младший, запомнилось Гнедичу, «осуждал своего отца, говоря, что старик выжил из ума и все его вегетарианство — притворство».

Осваивать этот район русская знать начала почти триста лет назад. Петр I основал главный город Курортного района Сестрорецк, где в 1724 году был построен оружейный завод. В конце XIX века Сестрорецк стал популярен во многом благодаря председателю «Акционерного общества Приморской Петербургско-Сестрорецкой дороги» Петру Авенариусу. По его инициативе правительство организовало здесь курорт и субсидировало строительство железной дороги «для доставления возможности пользоваться курортом значительному числу петербургских жителей, составляющих в летнее время русскую летнюю колонию в местности Куоккала», докладывал в канцелярию губернатора Санкт-Петербурга петербургский исправник. В этих краях с удовольствием селилась буржуазия и артистическая элита: в Келломяки жили ювелир Карл Фаберже, кондитер Жорж Борман, балерина Матильда Кшесинская.

После революции Куоккала и Келломяки вошли в состав независимой Финляндии. Старик Репин решил не возвращаться в Россию, пока у власти остаются большевики. Художник так и не стал гражданином СССР. Он умер в своих «Пенатах» за 10 лет до прихода советских войск, отбивших в начале 1940 года Карельский перешеек у Финляндии в результате кровопролитной Зимней войны.

Финны жили здесь до начала 1950-х, рассказывает Потапов. В скромном домике, где в середине 1940-х поселилась его семья, на чердаке валялись пожелтевшие финские газеты, а меж стен нашли револьвер — до войны дом принадлежал полковнику финской армии.

На смену финской элите пришла элита советская. Летом на своей даче в Репино возится в саду Олег Басилашвили, гуляет, раскланиваясь с дачниками, режиссер Алексей Герман. На верандах пьют чай и устраивают домашние концерты, как в начале прошлого века — во времена Корнея Чуковского. «Сами-то мы причисляем себя к местным. Мы не бежим в Петербург, как только начинается осень, дожди, бури», — вспоминала о Репино дочь Чуковского Лидия, выросшая в этих местах.

Под этими словами могла бы подписаться значительная часть населения Репино и Комарово. По данным аналитической компании Village Consulting, почти 30% покупателей элитных домов приобретают их для постоянного проживания и их доля постоянно растет.

«Спрос огромный, купить большой участок было невозможно. Соседи строили рядом, а их обрезок достался нам», — рассказывает владелец дома в Репино архитектор Игорь Степанов. Двухэтажный дом Степанова и его жены модельера Елены Бадмаевой построен на восьми сотках в скандинавском стиле. Гостиную украшает купленный в Швеции 300-летний резной комод. «У нас тут богемная обстановка», — объясняет Бадмаева. По соседству — бывшая усадьба Репина, но ансамбль в целом, как и везде в округе, весьма эклектичен: за забором особняк знакомых бизнесменов, через дорогу ветхий домик — и не подумаешь, что в советские времена его хозяин был большим чиновником. «Приходил жаловаться, что сняли «вертушку», — говорит об обедневшем соседе архитектор. Неподалеку, с ужасом в голосе рассказывает Степанов, какой-то бизнесмен вообще начал строить дом без несущих стен, пока архитектор не остановил его. Остов злополучного дома до сих пор виден из детской. Рядом небритые рабочие из Средней Азии возводят очередной особняк.

Патриотам Рублевки местная жизнь показалась бы чересчур патриархальной. Бутиков и салонов дорогих авто в Комарово и Репино нет, продукты покупают в обычном супермаркете у станции. Зато здесь отлично развит ресторанный бизнес.

Самый фешенебельный ресторан «Атлантис» расположен в соседнем с Репино поселке Солнечное. «Первый ресторан на побережье, куда уместно надевать шпильки и наряды», — пишет об «Атлантисе» петербургская критика. Здесь в компании первых лиц региональной политики и бизнеса можно съесть стейк из мраморной говядины за 1850 рублей, слушая гитариста, который наигрывает Falling in love with you.

В «Атлантисе» местная буржуазия назначает деловые встречи, для души же ходят в ресторан «Шаляпин». Непрезентабельное с виду здание, построенное 10 лет назад на месте бывшего продмага, стало культовым благодаря почти домашней русской кухне. Для владельцев «Шаляпина» Леонида Ноткина и Ивана Третьякова ресторанный бизнес был непрофильным. Старожилы Репино, они в 1999 году приобрели магазин, где в студенческие годы покупали дешевый портвейн, по цене двухкомнатной квартиры — из «ностальгических соображений». «Шаляпин» стал первым презентабельным рестораном в Репино, где прежде, по словам Третьякова, были только «шашлыки на пластиковых стульях».

«Меню создавалось по принципу кто что любит. Я сам 50 раз попробовал седло барашка, прежде чем оно стало таким, как сейчас», — рассказывает Третьяков. При среднем чеке $100 публика в «Шаляпине» бывает разная. Потомки академиков сидят рядом с бизнесменами, из-за «простеньких» дачных свитеров и копоти от костра на лицах их иной раз и не различишь. Ходят в ресторан и бандиты, чьи особняки стоят неподалеку, но ведут себя смирно.

Свободных площадок для застройки в Репино и Комарово почти нет. Из-за кризиса цены на некоторые участки упали в два с лишним раза, но все понимают: как только экономика начнет оживать, от желающих перебраться сюда из Питера снова не будет отбоя. Чтобы ликвидировать дефицит элитного жилья, власти придумали радикальное средство — снести старые дачи. По оценке заместителя главы Курортного района Александра Скворцова, до 70% жилья в районе ветхое, нуждающееся в расселении. Впрочем, сами жильцы никуда уезжать не собираются: хозяева дач требуют предоставить им жилье неподалеку. «Многие потомки выдающихся людей жили в арендованных помещениях, это не их частная собственность», — возражает Скворцов. По закону им вообще положено 18 м на человека, «имеем право выселять их в коммунальные квартиры», — добавляет чиновник.

Перспектива быть выселенным из Курортного района не прельщает никого. Многие владельцы участков рассчитывают на частный бизнес. Но бизнесу договариваться с владельцами хибар на пяти сотках слишком хлопотно. «С юридической точки зрения заниматься такой землей трудно, иногда у нее может быть несколько собственников, которые не могут договориться между собой», — говорит гендиректор агентства недвижимости «Авторитет» Светлана Ботвич.

Девелоперы выбирают более простое решение — строят в Ленинградской области, но «притягивают себя к Курортному району», как ревниво говорят в районной администрации. Именно так поступил владелец компании «Олимп 2000» Константин Поликарпов, построивший в 4 км от Репино коттеджный поселок «Репинская усадьба» общей площадью почти 20 га. Природа здесь вполне «репинская», рядом сосновый лес, но район уже не Курортный, а Выборгский. В области вести дела легче: городская земля продается под индивидуальное жилищное строительство, в области же земли много и можно возводить большие поселки. Поликарпов вложил $50 млн и не прогадал: 37 из 53 домов продано, этого достаточно, чтобы окупить инвестиции.

Показывая свои владения, Поликарпов, в прошлом кладовщик Ленинградского морского порта, рисует идиллические картины будущего «Репинской усадьбы»: здесь выроют пруд, рядом с которым население «будет гонять чаи и петь песни под гитару». В поселке, как и прежде в советской академической среде, царит культ равенства: внешне дома примерно одинаковы, хотя их стоимость может различаться в десятки раз.

Высоким забором огораживать поселок не собираются, но, чтобы жить спокойно, тщательно подбирают соседей. Поликарпов рассказывает, что один из домов хотели приобрести сектанты, но его насторожило, что покупатели просили дом с большим количеством комнат без прихожей и поближе к воде: «Было понятно, что люди неадекватные».

В «Усадьбе» постоянно живут пока четыре семьи. Бывший «красный директор», а ныне акционер одной из крупнейших в городе компаний по производству косметики с удовольствием демонстрирует внутреннее убранство дома, но просит не называть его имени в печати. В советские времена он почти 20 лет прожил на госдаче в Комарово. О тех годах вспоминает с неприязнью: «Тяжелая среда, все были злобные». В «Репинской усадьбе», где он живет постоянно, предпринимателя все устраивает: «Я устал от людей, прихожу домой и смотрю в одну точку».

Хвастать роскошью здесь не принято — это не Рублевка. Особняки выглядят добротно, но скромно, сказывается влияние соседних скандинавских стран. Гуляют тихо, если шумят, то раз в год на популярной в «Шаляпине» «Вечеринке в Белом». Она проходит в июне, и тогда, по словам Вероники Белоцерковской, «все пьяные и веселые». В «Русской рыбалке» ограничиваются джазовыми вечерами.

Есть в районе «золотого тре-угольника» место, о котором одни говорят с придыханием, а другие — с плохо скрываемой неприязнью. Это поселок Ленинское близ Репино, расположенный в областном Выборгском районе. Здесь вам и высокие заборы, и колючая проволока. В прошлом заштатное садоводство, Ленинское превратилось в элитный поселок стараниями члена правления «Газпрома» Михаила Аксельрода и его брата Ефима.

Аксельрод, который в начале 1990-х годов был директором райпищеторга, привлек в пайщики нужных и влиятельных людей. Больше 10 лет назад сотка земли стоила здесь $500. Прошлым летом за нее давали уже около $20 000. Считалось, что это не такая высокая плата за соседство с председателем правления «Газпрома» Алексеем Миллером и бывшим министром связи Леонидом Рейманом.

Главное развлекательное сооружение Ленинского — «Кантри-Клуб», в котором директорствует племянник влиятельного газпромовца Борис Аксельрод. На бывшем картофельном поле построен комплекс из бревенчатых домов в стиле американского кантри. Но первое впечатление обманчиво. Внутри одного из домов прячется гигантский теннисный корт, где любит играть в теннис Матвиенко. Когда губернатор приезжает, корт закрывают, но в остальное время порядки здесь вполне демократичные: резаться на бильярде приходят и «стародачные» жители соседних поселков. Цены совсем не заоблачные, за аренду четырехместного номера в коттедже просят 5500 рублей в сутки.

Потомки академиков еще держатся за свои дачи, но бедной застройки будет все меньше. Пейзаж станет более однородным. «В нашем районе для бедных жилья строиться не будет — земля слишком дорогая», — резюмирует чиновник райадминистрации, просивший не называть его имени.

Чиновники хотят видеть Курортный район «зоной отдыха», где будут яхт-клубы, отели, поля для гольфа. Несмотря на кризис, в районе строится аквапарк, а в Зеленогорске 1 апреля открылся совмещенный с яхт-клубом трехэтажный 4-звездный отель.

Со временем в «Рублевку» может превратиться весь Курортный район, и тогда ищущим уединения миллионерам придется искать для себя новое место жительства подальше от Питера или перебираться в Финляндию. Правда, ресторатор Ноткин уверен, что до этого еще далеко: «Орублевывания не будет, питерцы пойдут своим путем».