Дружба ценой в $1,3 млрд

Лилиан Бетанкур, самая богатая женщина Европы с состоянием, которое оценивается в $13,4 млрд, долго вела двойную жизнь. Время от времени престарелая совладелица L’Oreal усаживалась в автомобиль и покидала фамильный особняк в Нейи, богатом пригороде Парижа. Шоферу было велено никому об этом не говорить, «и главное, ни слова месье Бетанкуру» — так он позже рассказал под присягой.

Уже в пути она приказывала ему ехать к Трокадеро, площади на правом берегу Сены с видом на Эйфелеву башню. Там они брали пассажира, светского фотографа Франсуа-Мари Банье, и отправлялись на авеню Жоржа Манделя, в контору нотариуса Банье, где бывали и раньше.

Шофер не может рассказать, что происходило за закрытыми дверями у нотариуса, но теперь это уже не секрет. С 1998 года Бетанкур выплачивала Банье немалые деньги, а нотариус заверял бумаги.

Согласно иску, поданному дочерью мадам Бетанкур, Франсуазой Бетанкур-Мейерс, поначалу эти подарки были скромны, но вскоре щедрость матери стала расти. В 2002 году мадам Бетанкур перевела Банье $14 млн, годом позже $315 млн в форме полиса страхования жизни, бенефициаром которого он был; в 2004 году — $7,6 млн; в 2005-м — $71 млн. На стенах в особняке мадам Бетанкур висят девять шедевров Пикассо, Матисса, Мондриана, Леже и других великих художников общей стоимостью более $30 млн. После ее смерти они по завещанию достанутся Банье. По данным прокурора, всего мадам Бетанкур передала своему другу фантастическую сумму в $1,3 млрд (после уплаты налогов у него останется $630 млн).

Единственная дочь Лилиан Бетанкур Франсуаза наблюдала за этой подпитываемой деньгами дружбой со все растущим беспокойством. В силу возраста матери (сейчас Лилиан Бетанкур 86 лет) Франсуаза не без оснований считала, что фотографу уплывают деньги, которые уже почти принадлежат ей. Правда, мадам Бетанкур обещала оставить дочери 30% L’Oreal — основу своего богатства. Лишь дивиденды по акциям составляют около $320 млн в год, так что основания для обиды были в большей степени эмоциональные, чем финансовые.

В ноябре 2007 года отец Франсуазы Андре скончался в возрасте 88 лет, и несколько дней спустя до нее дошел слух, что Франсуа-Мари Банье, которому сейчас 61 год, хочет, чтобы мадам Бетанкур его усыновила. По французским законам порядок наследования трудно изменить даже усыновлением, но для Франсуазы это стало последней каплей, и она отправилась в суд.

Что связывало мадам Бетанкур и фотографа? Он не был ее любовником, по крайней мере в общепринятом смысле этого слова, но он был самым близким для нее человеком. Франсуаза Бетанкур-Мейерс обвиняет Банье в abus de faiblesse — злоупотреблении умственной слабостью ее матери ради пополнения своего кошелька и изоляции престарелой дамы от семьи и друзей. Государственный обвинитель начал расследование, подробности которого держатся в строгом секрете. Корреспонденту Forbes, однако, удалось увидеть часть материалов обвинения, включая письменные показания бывших сотрудников Лилиан Бетанкур. Сама совладелица империи L’Oreal и ее дочь отказались от комментариев.

В иске уделяется особое внимание тому обстоятельству, что два договора о страховании жизни на самые крупные суммы были заключены в 2003-м и 2006 году. Оба раза незадолго до этого мадам Бетанкур серьезно болела и лежала в больнице. Дочь настаивает, что ее не интересуют деньги, но она хочет, чтобы назначенный судом опекун следил за соблюдением интересов ее матери. Abus de faiblesse трудно доказать, даже когда предполагаемая жертва сотрудничает со следствием, а Лилиан Бетанкур делает все возможное, чтобы прекратить расследование. Пятого ноября она посетила Елисейский дворец. Она просила своего старого знакомого, президента Николя Саркози, поспособствовать закрытию этого дела — но признаков президентского вмешательства не последовало. «Это очень деликатный вопрос, — говорит один из следователей. — Ставки гораздо выше, чем это обычно бывает».

Дружба Лилиан Бетанкур с Банье, судя по приложенным к делу свидетельствам, была нелегкой. «Их разговоры почти всегда были о деньгах, и, когда мадам Бетанкур пыталась ему отказывать, он приходил в ярость», — говорит одна из сиделок пожилой дамы.

Его единственным рычагом давления было присутствие в ее жизни, но это средство оказалось очень сильным. Во время совместного путешествия на Сейшельские острова Банье как-то в очередной раз потребовал, чтобы Бетанкур достала чековую книжку, вспоминает горничная. Тогда Бетанкур сказала «нет», и Банье отказал ей в своем обществе за обедом и ужином. Подавленная и огорченная, она сдалась.

«Если вы долгие годы эмоционально зависите от человека, такое его поведение может восприниматься очень болезненно,— говорит Бирам Карасу, главный психиатр медицинского центра Montefiore в Нью-Йорке. — Вы сделаете все что угодно, чтобы сохранить его общество». Специалист по психологическим проблемам состоятельных людей доктор Карасу хорошо знаком с особым отношением богатых пожилых дам к сравнительно молодым гомосексуальным мужчинам — это привязанность без угрозы сексуальных отношений. «Человеческое внимание обменивается на деньги, — объясняет психиатр. — Очень часто дело в детях, которых не хватает пожилой женщине. Это могут быть очень нежные, искренние отношения, и при этом вся сила эмоций направлена на мужчину-гомосексуалиста».

В декабре Лилиан Бетанкур сделала единственное публичное заявление в связи с этой историей в интервью Le Journal du Dimanche. Она продемонстрировала здравомыслие и самостоятельность, но не вполне опровергла диагноз доктора Карасу. «Я не понимаю, какая муха укусила мою дочь, — сказала она. — Возможно, дело в ревности. Моя дочь — интроверт, и ее может очень раздражать такой открытый человек, как Франсуа-Мари Банье. У нее всегда были более близкие отношения с моим мужем, [чем со мной]». Что же до того, что Банье кажется падким до денег хищником, «вы думаете, он может держать меня под башмаком?» — спрашивает мадам Бетанкур. «Во-первых, мне никогда не казалось, что он пытается это делать. Он своекорыстен? Все на свете своекорыстны. Он художник, и это все объясняет. То, что я ему дала, — лишь небольшая часть моего состояния». Все слухи об усыновлении Банье — чушь. «Что мне делать с 60-летним сыном?» К счастью, сказала она в интервью, у нее есть чувство юмора и она спокойно относится к этой истории.

Проблема только в дочери. «Я перестала видеться с дочерью, и у меня нет никакого желания возобновлять отношения».

Банье, разумеется, тоже отрицает злой умысел. Лилиан Бетанкур познакомилась с ним в 1987 году на фотосессии для журнала Egoiste. Он был обаятелен, талантлив, остроумен. Когда-то он жил в уютном 16-м округе Парижа неподалеку от Булонского леса, но, будучи подростком, убежал из дома от жестокого отца и развратной матери. Позже он изобразил их в нескольких неплохих романах. «Он очень забавный, наглый и всех знает, — так неожиданно отзывается о Банье писатель Жан-Франсуа Кервеан, который много лет с ним знаком. — Он может продаваться за деньги, а может говорить прекрасные вещи о Пикассо и Беккете».

Наглое обаяние Банье действовало не на всех, но под его чары попали многие деятели искусства: Сальвадор Дали, Ив Сен-Лоран, Сэмюэл Беккет, Владимир Горовиц. Он усердно выжимал деньги из светских дам задолго до встречи с Лилиан Бетанкур.

В начале 1970-х он начал делать фотографии, преимущественно знаменитостей, некоторые продавал, снабдив фальшивым автографом. Цена иной раз доходила до $100 000. Мадлен Кастен, известный торговец антиквариатом, увлеклась им и купила несколько его работ — так он начал карьеру фотографа. Ей тогда было 75, ему — 22. «У него есть аура, особый магнетизм, притягивающий к нему успех», — охарактеризовал в 1982 году Банье в своем дневнике журналист и писатель Матье Гале.

Тогда Банье жил на улице Сервандони, напротив Люксембургского сада, в уютной студии, забитой книгами и отделанной теплой красной тканью. Эту студию он делил с декоратором Жаком Гранжем. Шли годы, деньги продолжали поступать, и он покупал соседние квартиры. В 2004 году шофер Лилиан Бетанкур высаживал Банье уже у подъезда за углом, на улице Вожирар — владения Банье распространились на другое крыло дома. Сегодня он делит свой обширный кров с актером Паскалем Грегори и его 35-летним племянником Мартеном Д’Оржевалем. «Деньги в банке — это как постыдная болезнь, — заявил Банье журналу Vanity Fair в 2006 году. — Каждый раз, когда я получаю аванс за книгу или продаю фотографию, я покупаю произведение искусства, еще одну квартиру или участок земли рядом с моим загородным домом под Нимом».

Был ли он действительно столь состоятелен, чтобы покупать все это? «В конце 2005 года месье Банье звонил мне на мобильный телефон практически каждый день, чтобы сказать, что я должна передать мадам Бетанкур, как он ее любит и заботится о ней, но что ему нужно два или три миллиона евро, чтобы заплатить за бассейн или другие обновления своего парижского жилища». Это показание личного бухгалтера мадам Бетанкур — одно из десятка опубликованных во французском журнале Le Point в декабре.

Показания свидетелей, разумеется, поддерживают позицию обвинения. «Я никак не могу соотнести Банье, которого я знаю, с тем, о ком я прочитала», — говорит его старая приятельница, редактор Le Monde Жозен Савиньо. От чтения свидетельских показаний ее бросает в дрожь.

«Несколько лет подряд, когда мадам Бетанкур собиралась пообедать с месье Банье в ресторане, он звонил спросить, уверена ли я, что она взяла с собой чековую книжку», — вспоминает бывшая горничная.

«После обеда в Le Grand Vefour мадам Бетанкур оплатила чек. Мадам раскрыла сумочку на банкетке, [Банье] достал из нее конверт с 10 000 франков, расплатился и положил конверт в карман своего пиджака», — рассказывает шофер.

«Я помню, как я случайно встретила месье Банье. Он сказал: «Клер, я бы хотел повидать Франсуазу Бетанкур-Мейерс, чтобы сказать ей, что денег хватит на нас обоих». Я была ошарашена, но он не остановился и спросил, понимаю ли я, что нам нужно вычистить Tethys (холдинговая компания, на которую оформлен пакет Бетанкур в L’Oreal. — Forbes) и банковские ячейки, где мадам Бетанкур хранила драгоценности», — вспоминает бывший бухгалтер.

Каждый, кто знакомится с делом, невольно говорит, что оно похоже на роман. На какой именно? Главные персонажи не дают ответа на этот вопрос. Они ушли в тень и не комментируют утечку информации и слова своих сторонников. «Это ведь не дело об убийстве, — говорит один из следователей. — Здесь много оттенков серого, нет черного и белого».

Иск лежит на столе Филиппа Курройе, главного прокурора района Нантер. По слухам, власти хотят, чтобы он там и остался. «Никому не выгодно изменение статус-кво», — говорит знакомый с делом юрист.

Недавно Курройе попросил известного психоневролога, чтобы тот освидетельствовал мадам Бетанкур. Но она этого не позволила. По логике, следующим шагом Курройе должна стать передача дела в вышестоящую инстанцию, следственному судье, у которого больше полномочий для ведения следствия, направления дела в суд или даже отклонения иска. Однако для этого есть препятствие.

В 2004 году семья Бетанкур заключила соглашение с компанией Nestle, вторым крупнейшим акционером L’Oreal, также владеющей примерно 30% акций. Ни одна из сторон по этому соглашению не могла продать свою долю до апреля нынешнего года. Кроме того, Nestle не может выкупить акции Бетанкуров, пока жива Лилиан, но зато может продать свои акции — в том числе и иностранному инвестору, если он заинтересуется таким национальным достоянием Франции, как L’Oreal.

Достояние не в лучшем виде. В 2008 году чистая прибыль косметической компании сократилась на 27% до $2,4 млрд, и по меньшей мере один аналитик советует Nestle избавиться от акций как можно скорее. Лилиан Бетанкур входит в совет директоров L’Oreal, но редко вмешивается в дела компании. Один из следователей допускает возможность, что разозленные акционеры завалят компанию исками, если ясность ума члена совета директоров будет оспорена. И тут еще выяснилось, что мадам Бетанкур потеряла крупную сумму в фонде под управлением Рене-Тьерри Маньон де ла Виллюше, который покончил жизнь самоубийством, после того как Бернард Мэдофф надул его на $1,4 млрд.

Brigades Financieres, полицейское подразделение финансовых расследований, недавно начало изучать прошлые знакомства Банье с могущественными женщинами вроде покойной Мадлен Кастен, аристократки из мира моды Мари-Лор де Нуай и литературной львицы Натали Саррот. Не были ли и они жертвами?

Одна из самых известных фотографий Банье — портрет Кастен в возрасте 95 лет. Он убедил ее позировать на лестнице собственного дома в ночной рубашке и без парика. Это жестокая фотография. «Он злоупотребил ее доверием», — заявил в феврале внук Кастен Фредерик газете Le Figaro. Тем не менее он не собирается действовать заодно с Франсуазой Бетанкур-Мейерс. «Это не юридический вопрос. Это совсем другое дело», — печально говорит он.