Мир как карточная игра вроде преферанса или покера, где важную роль играет случай
В британской газете Guardian написали: «Только никогда не спрашивайте русского, как он заработал свои первые деньги. Это самый неприятный для русского вопрос. Обычно в России за каждым состоянием стоит преступление. По крайней мере, за первой тысячей долларов — точно». Фамилию автора я забыл, но она была не О. Бендер.
Мы как-то с женой ужинали у друзей, и хозяин, чтобы развлечь гостей, подкинул тему первого заработка. Вопрос был почти корректным — большинство гостей имели по пятому пункту алиби. Наверное, поэтому никто и не сознался в увлекательных и опасных вещах. Никто старушек не душил, сейфы не вскрывал. И даже хозяин, человек с русскими, еврейскими и литовскими корнями, от которого можно было ожидать как минимум фальшивых авизо, в начале карьеры всего-навсего торговал почтовыми марками.
Я, конечно, был не прочь постоять за честь нации, но, увы, в моем шкафу не нашлось достойного скелета. Первые деньги я заработал, затачивая чугунные болванки на ракетостроительном заводе. Так что вроде бы никаких преступлений не совершал. Хотя кто знает. Может быть, именно мои болванки стояли в ракетах, которые СССР подарил Сирии, а Сирия переуступила террористам из «Хезболла». Не исключено, что я имею косвенное отношение к бомбардировкам христианских кварталов Бейрута.
Поэт Тютчев говорил, что нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. Американский «знайка» Ниссим Талеб придумал на этот счет экономическую теорию «черного лебедя». Недавно я ехал в лондонском метро и видел там двухметрового громилу неясной национальности с талебовской книжкой в руках, он читал ее, чему-то молча ухмыляясь. В книжке этой, если кто не знает, идет речь о непредсказуемых факторах, меняющих историю. Талеб считает, что мир движется не по эволюционной спирали и не по декартовской логической прямой, а как карточная игра вроде преферанса или покера, где многое построено на мастерстве, но важную роль играет случай. Человечество, считает Талеб, живет в слишком большой зависимости от собственных представлений о мире и от навязанных миру ярлыков. «Черный лебедь» же — красивая и очень точная метафора для этого общечеловеческого заблуждения: до определенного времени в европейских языках логическая цепочка от слова «лебедь» неизбежно вела к слову «белый», но потом в Австралии были открыты колонии черных лебедей и прежние логические связи потеряли смысл. «Черный лебедь» — это открытие Ньютона или Архимеда, мировые войны и 11 сентября.
Поскольку Талеб довольно давно и довольно точно описал нынешний экономический кризис и даже чуть ли не с точностью до десяти евроцентов предсказал историю с трейдером Societe Generale, разорившим кассу банка на миллиарды евро, определенная часть западного мира относится к нему почти как к религиозному пророку. Sunday Times Magazine поставил Талеба на обложку и поместил внутри фотосессию в традициях глазуновской визуальной школы: суровый бородатый человек позирует на фоне православных икон.
Это внушает оптимизм. Потому что логичность, автоматизм и заданность целей, которые поддерживали на плаву западную цивилизацию последние лет четыреста, стали сбоить. Проблемы с пятым терминалом в Хитроу, взломы банковских и социальных систем — в мире, поставившем себя в наркотическую зависимость от безопасности, постепенно становится страшновато жить. В такой ситуации вера Талеба в случай сродни средневековому европейскому упованию на чудо. И точно так же, как и средневековых мистиков, Талеба многие считают мошенником и авантюристом.
Самые эффективные люди, например, церковной истории вроде св. Франциска, св. Бенедикта, св. Бернарда Клервосского, св. Иеронима, св. Амвросия и Блаженного Августина с точки зрения средств часто бывали жуликоваты, с точки зрения целей — почти всегда безупречно чисты. Cв. Иероним перевел на латынь Библию, а еще он был выдающимся метафизическим менеджером. И лично обратил в христианство женскую половину патрицианского Рима. Не просто обратил — постриг в монахини. Это было трудно: родителей, особенно матерей, сильно смущало, что их дочки не узнают радостей брака и материнства. Но у Иеронима на это был серьезный контраргумент. «Что за глупость, — говорил он обычно такой мамаше, — ты расстраиваешься, что твоя дочь не выйдет замуж за проконсула? И это в тот момент, когда у тебя есть шанс сделаться тещей Бога?» Такому аргументу материнское тщеславие ничего противопоставить не могло.
Это качество куда-то ушло из человеческой породы вместе со Средними веками. В Новое время в основном попадаются либо проходимцы, либо святые. Симпатичный тип жулика-святого выжил только в литературе и кино. Вито Корлеоне, О. Бендер, Тот Самый Мюнхгаузен и проч. — это все лепестки цветочков святого Франциска.
В Sunday Times Талеб позирует на фоне икон. В другом журнале я читал его интервью, где он с азартом спортивного болельщика отзывается о перспективах России. Но главное, чему он учит, не умение предсказывать наступление «черного лебедя», а умение быть к этому готовым.
И поэтому неважно, кто, как и где заработал свою тысячу долларов. Важнее, что будет с этими деньгами дальше.