Перегнать Африку

Хотите привлечь внимание предпринимателя, серьезно занимающегося агробизнесом, сошлитесь в разговоре с ним на мнение Валерия Кирюшина. Академик Российской академии сельского хозяйства Кирюшин — один из последних могикан советской аграрной науки. Ни климатических, ни технологических препятствий к переходу нашего сельского хозяйства на качественно новый уровень, по мнению Кирюшина, не существует. Бич села — отсутствие инфраструктуры и некомпетентность.

Можно ли в России получать высокие урожаи?

Мы производим 70–80 млн т зерна в год при урожайности 1,8–1,9 т с гектара. Наш потенциал — около 300 млн т. У нас могло бы быть под зерновыми 70 млн га, а пока засевается только 43 млн га, и на очень низком уровне культуры и технической оснащенности — как в африканских странах, причем не самых лучших. По природным условиям Кубань может получать 9–10 т с гектара, как в Германии. Может, но не получает. В Краснодарском крае и в Ставрополье в 2007-м впервые за много лет внесли удобрения и получили 6–7 т с гектара. Ростов получил 4 т в этом году, тоже рекорд. Средняя урожайность по России вызывает недоумение у любого нормального агронома.

Может, причина в том, что у нас климат неподходящий?

Климат у нас хуже, чем в Европе, но мы же не претендуем на персики, лимоны и бананы. Зерновые культуры лучше всего возделывать как раз в наших условиях. У нас будет самое дешевое зерно, потому что у нас 53% пашни — это черноземы, в них нужно вносить меньше удобрений, чем в Германии с ее серыми лесными почвами. У нас есть реальная возможность обеспечить кормами свое животноводство и стать мировой зерновой державой. На внутреннее потребление потребуется около 180 млн т зерна, а остальные 120 млн т можно экспортировать.

А есть ли смысл развивать сельское хозяйство в Нечерноземье?

Конечно! Германия — это нечерноземье. Финляндия — жестокое нечерноземье, но средние урожаи там — 45 центнеров с гектара. В нашем Нечерноземье нужно специализироваться не на зерне, а на животноводстве, здесь неограниченные возможности для производства кормов, многолетние травы дают высокие урожаи.

Что мешает России стать ведущей зерновой державой?

Идея реформаторов была такая: дайте экономическую свободу, и крестьяне сами всех накормят. Предпосылки были созданы, но не реализованы. Старая техника сработалась, денег на новую нет. Рынка земли не создали, запутали земельными паями и загнали в тупик землевладельцев. Государство всем этим не занималось. Были ликвидированы технологические службы, служба мониторинга. И сейчас государство просто не знает, что где происходит.

А как же крупные собственники, которые появились в последние 4–5 лет?

Они в основном покупают землю, чтобы перепродать или просто на всякий случай. Часть поддерживает то убогое сельское хозяйство, которое есть на момент покупки. И лишь немногие начинают эффективно действовать.

Вы говорите «эффективно действовать». Что это значит?

Есть четыре уровня технологии: экстенсивная, нормальная, интенсивная и высокоинтенсивная. На эти уровни выходят постепенно. К высокоинтенсивным технологиям мы еще не готовы. Это технологии с применением спутников, GPS и геоинформационных систем. Они повышают не столько урожайность, сколько качество продукции, улучшают экологию. Их применяют в Европе, а у нас только начинают разрабатывать. А вот интенсивные технологии нам знакомы, неплохо разработаны и в некоторых хозяйствах внедряются.

Что это, например?

Во-первых, это интенсивный сорт, способный воспринять большое количество удобрений. Здесь та же специфика, как в животноводстве с быками герефорд, которые способны дать мраморное мясо, если их правильно кормить. Во-вторых, подача питательных веществ в соответствии с потребностями растения. Третье — защита растений от вредителей, болезней и полегания.

А у нас есть хорошие высокоурожайные сорта?

Их немало. Например, для нечерноземной зоны в Немчиновке разработана озимая пшеница «Московская-39», она способна давать урожай 6–7 т с гектара и более, причем высокого качества, но ее потенциал редко используется полностью. Есть сорта, есть и удобрения. Россия производит 16 млн т удобрений в год, этого достаточно для обеспечения урожая 300 млн т. Но сейчас используется 1,5 млн т в год, остальное уходит на экспорт. Мы поддерживаем чужих фермеров, Европа удобрила за наш счет все свои земли на много лет вперед.

Нужно ли внедрять генетически модифицированные культуры?

Чем быстрее, тем лучше. То, что их тормозят, — это ханжество, так же как и нигилизм по отношению к минеральным удобрениям. У нас сложилось представление, что главная причина деградации — это химизация. Наши проблемы как раз от недостатка удобрений, почва истощается и деградирует в экстенсивном хозяйстве. По отношению к трансгенным продуктам нигилизма еще больше. Нет ни одного доказанного факта, который бросал бы тень на трансгенные культуры. Сорт пшеницы «Новосибирск-67» был получен с помощью радиоактивного облучения, и ничего, много лет им пользовались. А тут понятные, четкие локализованные изменения в геноме, а все равно шум стоит. Это то же самое, что картофельные бунты при Петре Первом.

С чего начать инвестору, который хочет эффективно заниматься агробизнесом?

Начинать нужно с разработки проекта земледелия и агротехнологии. Большинство инвесторов — нефтяники, газовики — совершенно не понимают что и зачем. Начинаешь с таким переговоры и слышишь: «Я буду выращивать только подсолнечник, больше ничего мне не нужно, буду масло делать». Я ему отвечаю: «Лучше к этому делу вообще не подходи». Подсолнечник можно снова сеять только через 10 лет, иначе болезни и вредители все погубят.

Но ведь можно нанять специалистов?

Без хорошего агронома ничего не выйдет. Одному хозяйству я посоветовал дать объявление, что на $2000 в месяц приглашается главный агроном. Они вывесили, и… никто не пришел. Потому что там было условие — достичь урожая 4 т с гектара, а делать это далеко не все умеют.

Может, иностранцев нужно приглашать с их технологиями?

Агротехнологии разрабатываются для конкретных природных условий, их нельзя механически переносить. Вызвал меня как-то секретарь Новосибирского обкома и сказал: «Тут немцы приехали, покажите, что вы можете. Возьмите поле, и они возьмут поле, и соревнуйтесь». Мы сделали 5,2 т с гектара, а они 3,8 т. Норму высева они занизили очень сильно и поэтому прогорели. Всхожесть сильно колеблется в наших условиях, тут много тонкостей.

А как же выпускники вашей сельхозакадемии и других вузов?

Наши вузы готовят агрономов по старинке. Учебные хозяйства деградировали полностью, в них нет ни техники, ни средств. Мы можем дать теорию, но не можем научить практике. В стране 59 вузов, их нужно обеспечить действующими учебными хозяйствами. Я считаю, это задача государства. Я говорил в министерстве: без технологий нам никуда. А чиновники отвечают, что надо макроэкономические проблемы вначале решить. Решайте, но готовьте одновременно вузы к тому, чтобы они учили технологов. При любой экономике нужны люди, которые умеют что-то реально делать своими руками. За разговорами о макроэкономике упустили главное. Сейчас такая ситуация — кадры решают все, а их нет. Даже за $2000 в месяц.

Значит, к вам часто обращаются за консультациями?

Мы сделали много проектов, поднимали урожайность зерновых и других культур с 1,5 т до 5–6 т с гектара при высоком качестве и оптимальных затратах. Проблема в том, что в крупных агрохолдингах зачастую сидят консультантами случайные люди, они делают много ошибок, вводят в заблуждение инвесторов. Был случай, меня пригласили консультировать такой агрохолдинг. Большое хозяйство, закуплена дорогая техника, но в целом структура машинопарка оказалась бессмысленной. Мы с владельцами не сработались. К сожалению, многие новые землевладельцы непростые в общении люди, с ними нелегко наладить контакт.