Горнорудный принц

Жаркое январское утро, Кейптаун. Патрис Мотсепе с истинно королевской осанкой прогуливается по сверкающему торговому центру, расположенному недалеко от берега океана. Вокруг него собирается толпа. Полдюжины сотрудников центра просят у него автограф. Две девушки, хихикая, закатывают рукава, и Мотсепе, улыбаясь, расписывается черным маркером прямо на их руках. Окружающие фотографируют Мотсепе мобильными телефонами. Пожилая женщина подходит к нему и едва не падает в обморок от избытка чувств, прильнув к его груди, в то время как он гладит ее по спине и шепчет на ухо «спасибо» на кхоса, одном из шести африканских языков, которыми он свободно владеет.

Все это происходит не с кинозвездой, а с первым в ЮАР чернокожим миллиардером. Пятнадцать лет потребовалось Патрису Мотсепе, чтобы, неукоснительно следуя правилам рыночного капитализма, к 2007 году превратить небольшую горнодобывающую компанию African Rainbow Minerals (ARM) в бизнес с оборотом $875 млн. На волне общего роста азиатских ценных бумаг акции компании в прошлом году выросли с $12 до $24, а состояние Мотсепе увеличилось до $2,4 млрд. Мотсепе 46 лет, по происхождению он принц, по образованию юрист, его должность — исполнительный председатель совета директоров ARM. Он владеет 42% акций ARM и 5,5% акций южноафриканской финансовой компании Sanlam.

Мотсепе ведет довольно скромный для миллиардера образ жизни. Трое его сыновей учатся в престижных частных школах, но дом у него только один — в Брайанстоне, богатом районе Йоханнесбурга. Ни яхты, ни самолета. Единственный каприз — футбольная команда Mamelodi Sundowns.

Но в ЮАР популярность и богатство имеют свою цену: таких, как Мотсепе, здесь считают нуворишами. Даже среди чернокожих широко распространено мнение, что переход от апартеида к демократии в 1994 году дал выигрыш лишь избранным. Как это ни удивительно, основной удар критики приходится на законы, которые требуют, чтобы компании в определенных отраслях, включая добывающие, принадлежали черным. Считается, что благодаря этим законам приближенные здешних политиков смогли накопить огромные богатства. Например, Бриджит Радебе, сестра Мотсепе и жена министра транспорта ЮАР Джеффри Радебе, тоже возглавляет добывающую компанию и, по некоторым оценкам, является одной из самых богатых чернокожих женщин в стране. «Это капитализм на связях. Крайне не способствующая нормальной конкуренции система», — говорит 62-летний Молетси Мбеки, брат президента ЮАР, открыто критикующий законы, связанные с расовыми различиями.

Мотсепе признает, что сложившаяся система ему выгодна, но при этом напоминает, что его успех не был подарком судьбы, ведь он начал строить свой бизнес задолго до принятия этих спорных законов в 2005 году.

У Мотсепе и его семьи к моменту отмены апартеида были неплохие стартовые позиции. Родившийся в черном квартале Соуэто под Йоханнесбургом, Мотсепе является членом королевского клана племени тсвана. Он на самом деле принц.

Отец Патриса, Августин Мотсепе, был борцом против апартеида и сына назвал в честь Патриса Лумумбы. В свое время власти сослали его в Хамманскрааль, сельский район к северу от Претории. Там он открыл бакалейную лавку, а потом пивную и ресторан. «Люди не знают, что и во времена апартеида были вполне успешные чернокожие бизнесмены», — говорит Мотсепе.

Один из прадедов Патриса по материнской линии приехал в ЮАР из Шотландии, тем не менее правительство классифицировало семью как африканцев. Родителям Патриса пришлось сильно похлопотать, чтобы семеро их детей могли ходить в католическую школу-интернат для так называемых цветных, южноафриканцев смешанного происхождения. С шести лет Мотсепе проводил каникулы, работая в отцовском магазине, где, как он вспоминает, и получил первые уроки бизнеса. «Если у отца была выручка, он всегда вкладывал ее в развитие магазина», — говорит он.

Окончив Университет Свазиленда, Мотсепе стал одним из нескольких чернокожих аспирантов юридического факультета Университета Витватерсранд в Йоханнесбурге, в который брали только белых (Мотсепе пришлось добиваться для себя специального разрешения). В 1988 году он начал работать в Bowman Gilfillan, одной из крупнейших юридических фирм ЮАР, а уже в 1993 году стал первым в истории компании чернокожим партнером.

Спросите Мотсепе о том, каково это — быть чернокожим во времена апартеида, и он ответит стандартными фразами. «Режим апартеида был очень плохим для нас, очень плохим», — говорит он, тщательно подбирая слова. И быстро переключается на более «позитивные» темы: «Только в ЮАР смена власти могла произойти без гражданской войны. Если бы между нами не было любви и взаимопонимания, этого бы не случилось».

В 1991 году Мотсепе отправился в США и год проработал в юридической фирме McGuireWoods в Ричмонде в штате Вирджиния. «Коллеги характеризовали его как суперзвезду», — вспоминает партнер фирмы Джордж Мартин.

В Вирджинии Мотсепе уделял много внимания горнорудной отрасли, собирал специальную литературу. Вернувшись на родину, стал представлять интересы некоторых добывающих компаний, одновременно выясняя для себя, почему одни успешны, а другие нет. По его наблюдениям, успешнее других часто оказывались небольшие горнорудные компании, у которых не было высоких накладных расходов.

ЮАР тогда переживала бурный период — как раз между выходом Нельсона Манделы из тюрьмы в 1990 году и первыми демократическими выборами в 1994-м. Африканский национальный конгресс (АНК) постепенно превращался из левой революционно-освободительной организации в партию власти. А Мотсепе тем временем уверовал в принципы свободных рыночных отношений. И был противником содержавшегося в главном документе АНК Хартии Свободы призыве к национализации южноафриканских шахт. «Национализация провалилась в Южной Америке и в Африке. Я призывал к тому, чтобы Хартия Свободы не препятствовала развитию частного предпринимательства», — вспоминает он.

В 1994 году с приходом к власти правительства Манделы Мотсепе оставил работу юриста и занялся самостоятельным бизнесом. Бизнес этот выглядел так: он нанимал низкооплачиваемых рабочих, которые вениками собирали пыль на золотых рудниках, где закончилась промышленная добыча. «В течение девяти месяцев я не мог себе позволить даже снять офис. Меня прозвали «человеком с портфелем», так как все необходимое для работы я таскал с собой», — вспоминает Мотсепе.

Первым солидным контрактом для него стал подряд на сбор пыли на почти выработанном руднике в городе Оркни, принадлежавшем подразделению Anglo American, гиганту добывающей отрасли с 90-летним стажем. Мотсепе применил нестандартный подход к оплате: вместо обычных 1000 рэндов в месяц он предложил рабочим фиксированный оклад в 750 рэндов плюс премию за результаты работы, которая могла составить еще столько же. В то время 750 рэндов равнялись примерно $205.

В 1997 году Мотсепе предпринял попытку обзавестись собственными рудниками. Цены на золото падали, а рэнд укреплялся, так что крупные компании вроде Anglo American были готовы продать или вообще закрыть наименее прибыльные старые разработки.

Бобби Годселл, возглавлявший в то время подразделение Anglo American по добыче золота и урана, выстраивал мосты между бизнесменами и представителями АНК. Хотя правительству было всего три года, а принятие законов о принадлежности компаний чернокожим было еще впереди, Годселл стремился помочь черным южноафриканцам войти в бизнес. «Я хотел сделать капиталистов из людей, у которых не было капитала», — говорит он. Мотсепе подтверждает эти слова: он в течение года пытался занять средства на приобретение рудников у Anglo American, но ни один банк не пошел ему навстречу. «Все они говорили мне, что я свихнулся», — вспоминает он.

Годселл помог Мотсепе приобрести рудники за $8,2 млн плюс процент с будущих прибылей. Главой новой компании, получившей название ARMgold, стал Андре Уилкинс, долгое время проработавший инженером в Anglo American. Он до сих пор генеральный директор ARM.

Многие считали, что Мотсепе делает большую ошибку, покупая золотые рудники, когда цены на этот металл падают. Как вспоминает сам миллиардер, свое скептическое отношение к сделке высказал и ныне покойный председатель совета директоров Anglo American Гарри Оппенгеймер: «Он был очень вежлив со мной, но сказал примерно следующее: почему ты думаешь, что преуспеешь там, где не смогла Anglo American?»

Президент профсоюза шахтеров Джеймс Мотлатси был возмущен тем, что первый в истории страны крупный контракт с чернокожим был заключен на выработанные шахты. Он задал Мотсепе тот же вопрос, что и Оппенгеймер. «Патрис просил меня поддержать сделку, но я сказал, что, если она обернется неудачей, это будет удар по всем чернокожим», — вспоминает Мотлатси.

Но под управлением Мотсепе рудники начали приносить прибыль уже в первый год. Поначалу пришлось поволноваться из-за продолжавшегося снижения цен на золото. «Мы выжили исключительно благодаря тому, что у нас были крайне низкие издержки», — говорит Мотсепе. Он оставил на руднике в Оркни только 5000 из 7500 рабочих, а менеджмент сократил вдвое. Он отказался от офиса в Йоханнесбурге и работал в здании прямо в Оркни. Внеся изменения в расписание смен, он добился увеличения общего времени работы шахт с 276 до 353 дней в году. Результат? Долг в $8,2 млн был выплачен за три года.

В 2000 году Мотсепе решил выйти на рынок платины. Он создал СП в равных долях с мировым гигантом Anglo Platinum и начал разрабатывать месторождение Модиква, причем заслужил похвалу общественности, выделив часть акций СП двум некоммерческим организациям, представляющим интересы местного населения.

В январе 2002 года Мотсепе предложил партнерство золотодобывающей компании Harmony, одной из крупнейших в мире по добыче. Создав совместное предприятие, они купили у Anglo American за $190 млн еще несколько рудников, в которых тогда добывалось в сумме 1 млн тройских унций золота в год.

К середине 2002 года компания Мотсепе на волне ослабления рэнда и роста цен на золото разместила акции на бирже Йоханнесбурга. В том же году правительство предложило проект хартии добычи ископаемых, согласно которому любая компания, претендовавшая на лицензию на добычу, должна была по меньшей мере на 26% принадлежать чернокожим. Законопроект был принят в 2005 году.

С тех пор бизнес Мотсепе сильно диверсифицировался. Его компания поглотила или образовала совместные предприятия с крупными добывающими компаниями. Она стала добывать платину, никель, хром, железо, марганец и уголь. В 2003 году произошло слияние ARMgold и Harmony. Сейчас первой компании принадлежит 16% акций второй. В 2004-м Мотсепе провел сложную сделку между ARMgold, Harmony и Avmin, добывающей компанией, которая работает в Замбии, Конго и Намибии. В результате Avmin полностью вошла в ARMgold, а последняя была переименована в ARM.

В 2005 году Мотсепе выдвинул амбициозный план: увеличить компанию вдвое к 2010 году. Уже в 2006-м компания совершила сделку стоимостью $360 млн, став партнером южноафриканского угледобывающего подразделения диверсифицированной компании Xstrata, штаб-квартира которой находится в Швейцарии. ARM получила небольшой пакет акций подразделения и опцион на покупку дополнительного пакета, реализованный в 2006 году. Сегодня ARM принадлежит 26% акций подразделения. Кроме того, ARM и Xstrata договорились вместе разрабатывать новое месторождение угля в ЮАР.

ARM немало продвинулась на пути к поставленной Мотсепе цели благодаря буму на азиатском рынке ценных бумаг и ненасытному мировому спросу на металлы. В прошлом году компания более чем в два раза увеличила свою прибыль, которая составила $170 млн.

Впрочем, не все идет гладко. В том же 2007-м из-за забастовки рабочих ARM пришлось на 24 дня остановить добычу платины. А в начале этого года государственная энергетическая компания Eskom объявила, что не сможет полностью удовлетворить возросший спрос на поставку электричества. Мотсепе был вынужден сократить потребление электроэнергии на 10%. ARM еще повезло: ограничения задели ее не так сильно, как другие южноафриканские добывающие компании, поскольку по большей части добыча ведется в открытых разработках, которые требуют меньше энергии, чем подземная добыча.

В ЮАР не утихает критика политического режима. Президенту Табо Мбеки не удалось поднять уровень благосостояния большинства чернокожего населения страны. Безработица в ЮАР достигает 26%, около 43% населения живет за чертой бедности. Это привело к росту популярности кандидата в президенты от оппозиции Джейкоба Зумы, популиста, у которого сильные связи с профсоюзами и коммунистами. Расследование по выдвинутым против него обвинениям в коррупции может немного снизить его рейтинг, но давление на Мотсепе и других богачей с целью поделиться нажитым неуклонно растет.

Год назад правительство приняло новый пакет законов, направленных на расширение круга лиц, которые пользуются преимуществами в бизнесе. Теперь компании обязаны иметь определенный процент черных не только среди акционеров, но и среди менеджеров, причем последние в обязательном порядке должны получать от компании дополнительные блага, например программы обучения. Ожидая, что закон будет принят, ARM уже в 2005 году основала Фонд экономического доверия, направив туда 10% акций компании. Фонд спонсирует различные организации — от церковных приходов до учебных центров.

Мотсепе говорит, что верит в усилия, предпринимаемые правительством. «У меня не будет будущего и у моих детей не будет будущего, если не улучшатся условия жизни миллионов людей», — говорит он. Но в первую очередь его все же беспокоит свобода предпринимательства. Он является президентом Делового сообщества ЮАР, представляющего интересы корпоративного мира страны. В январе Мотсепе летал в Давос на Всемирный экономический форум. В феврале встречался с президентом Франции Николя Саркози во время его государственного визита в ЮАР.

Жена миллиардера, Прешиос Молой-Мотсепе, бывший глава национальной Ассоциации борьбы с раком, теперь не сходит со страниц светских новостей в местных журналах. Недавно приобрела контрольный пакет акций Leisureworx, компании, занимающейся организацией светских мероприятий. Через организацию African Fashion International она устраивает показы мод в Йоханнесбурге и Кейптауне. «Их вполне можно назвать самой красиво одевающейся парой в стране», — утверждает Гвен Джил, которая уже долгое время ведет рубрику «Общество» в газете Sunday Times в Йоханнесбурге.

Насколько Мотсепе доволен своей звездной славой, настолько он реалистичен в описании своих финансовых успехов. «В этом бизнесе много искусственного. Сегодня вы стоите $2 млрд, а завтра — $0,5 млрд. Разница может исчезнуть за ночь», — говорит он, имея в виду акции ARM.