Котел-на-Дону

Альберт Сукиасян сидит в кафе на Большой Садовой и ест десерт «Фантазия маркизы». Рабочий день начался, но серьезные мужчины вокруг завтракают столь же невозмутимо. Звонит телефон, Альберт со вздохом смотрит на экран и тянется ложечкой к мандариновой дольке. Другие посетители тоже пропускают звонки мимо ушей.

Альберту достались от отца несколько продуктовых магазинов вокруг Центрального рынка. «Хочу сеть», — заявляет он. Зарегистрировать марку он, правда, пока не удосужился. Предприниматель также думает купить несколько микроавтобусов: судя по скоплению народа на остановках, транспорта в районе Нахичевань явно не хватает. «Слушай, я не хочу яйца в корзину класть, — объясняет он стремление к диверсификации. — Вдруг рынок перенесут — кто в магазины пойдет?»

Раздается еще один звонок — Альберт хватает трубку и долго ругается по-армянски, воздевая руки к потолку с обильной лепниной. Через пять минут мы объезжаем пробки по узким переулкам: надо быстрее на рынок, азербайджанцы опять заставили вход в магазин ящиками с фруктами. Пешеходы переходят проезжую часть, не останавливаясь и демонстративно не глядя на водителей. Альберт резко сворачивает влево, едва избежав столкновения с внедорожником, едущим «по встречке», и с включенной аварийкой паркует свою «тойоту» у рынка — места мало, пришлось перекрыть проезд. Уворачиваясь от трамвая, который идет прямо между рядов и задевает болтающиеся сумки и спортивные костюмы, Альберт бежит к магазину. Полчаса энергичного диалога культур, и мы пробираемся обратно в кафе, расталкивая пробки.

Аналогичным образом ведет дела большинство предпринимателей города на Дону, до сих пор гордящегося прозвищем «Папа». И хозяин ларька, и владелец группы компаний с выручкой в десятки миллионов долларов продлевают перерыв на обед до конца дня и почти никогда не перезванивают. Но как только появляется важная цель или возможность быстро заработать — ростовчане активизируются.

Столица Южного федерального округа сложилась из двух поселений — ленивого и, наоборот, деятельного. В 1749 году на Дону была поставлена Темерницкая таможня, а позже — крепость для обороны от набегов. Ни в каких баталиях она не участвовала и быстро потеряла военное значение. В 1779 году Екатерина II поселила рядом с твердыней, названной в честь святителя Димитрия Ростовского, крымских армян. Россия готовилась к аннексии полуострова и стремилась ослабить ханство, выселив из него ремесленников и торговцев под предлогом защиты христиан. Город, названный Нор-Нахичеванью, стремительно рос за счет географического положения — через него проходил торговый путь с Волги в Черное море и тракт, ведущий из Малороссии на Кавказ. «Нахичеван обратился в богатое складочное место, способное наводнить товарами окрестные ярмарки. Они [армяне — Forbes.] овладели почти всей торговлей Донского бассейна», — писал путешественник и горнозаводчик Анатолий Демидов.

В начале XIX века станицы вокруг крепости, где жили донские казаки и крестьяне, пришедшие с севера в плодородные степи, превратились в уездный город Ростов. «Горожане» сеяли пшеницу, выращивали фрукты и овощи. В Ростов и Нахичевань съезжались деловые люди со всего юга. В плавильном котле российского юга ассирийцы, греки, евреи мирно уживались с казаками и великороссами. Криминальная сводка за 1823 год гласила: «В течение последних десяти лет в округе никем из жителей ни одного убийства не учинено». «Сдвоенный» город стал привлекать не только иностранных купцов — здесь имели представительства англичане, итальянцы, — но и инвесторов. Например, трамвайные линии, изначально конные, принадлежали бельгийскому «Обществу конножелезных дорог в России».

Ни революция, ни коллективизация с индустриализацией не смогли вытравить буржуазную заразу из города на Дону. Советская власть построила здесь завод комбайнов «Ростсельмаш», химическое Объединение имени Октябрьской революции и вертолетный завод. Во время Отечественной войны Ростов, получивший добавку к имени «на-Дону», был дважды оккупирован немцами и в ходе боев основательно разрушен. Разбомбленные строения часто восстанавливались не полностью: в центре города до сих пор наталкиваешься на кирпичные дома, у которых на месте пристроек и флигелей зияют пустоты.

Деловая жизнь в послевоенном Ростове била ключом. Подпольные цеха в армянских кварталах шили обувь и одежду, местные воротилы торговали золотом и зарабатывали на перепродаже недвижимости. «Цеховики» продавали левый товар в розницу и оптом — на толкучке под железнодорожным мостом, на ярмарке в Миллерово и вагонами по всей стране. Городской фольклор сохранил историю Иосифа Бернштейна, организовавшего подпольную типографию, которая выпускала календари и открытки. Подпольную — в буквальном смысле, машины стояли в подвале обкома КПСС. Рассказывают, что Бернштейн пошел на сотрудничество со следствием и получил вместо расстрела 15 лет.

Самый известный бизнесмен Ростова, создатель бренда Gloria Jeans и одноименной компании Владимир Мельников тоже начал предпринимательскую деятельность с фарцовки. «Ручки, жвачки, джинсы покупал у иностранцев, которые плыли на теплоходах Ростов — Волгоград — Москва, — вспоминает Мельников. — Потом перешел на валюту: доллар покупал за 60 копеек, продавал за 2 рубля». Объектами его внимания стали иностранные моряки и спортсмены. В 1975 году на первенстве мира по тяжелой атлетике в Москве Мельников приобрел у чемпиона в легкой весовой категории, иранца Мохаммеда Нассири, 200 золотых монет и продал с прибылью 100%.

В какой-то момент Ростов стал Мельникову тесен, и он развернул «валютную» сеть в крупных городах СССР. Построена она была так: специально нанятый Мельниковым человек договаривался с таксистами и проститутками о том, что они будут регулярно сдавать валюту женщине, живущей по такому-то адресу (явка менялась раз в несколько месяцев). «Приемщица» передавала купюры родственнице-«инкассатору», которая, чтобы не вызывать подозрений, брала с собой ребенка и везла ценный груз в Ростов. «Проститутки, таксисты и водители автобусов — все работали на КГБ, — смеется Мельников. — Но красиво жить-то ведь тоже хотели».

Ростов-папа был одним из центров советского подпольного бизнеса, но амбициями местные дельцы не отличались. Большинству, по словам Мельникова, было достаточно «купить трехкомнатную квартиру, есть икру из банки и прикуривать от сторублевой купюры». Его личная эпопея насчитывает три срока за незаконные операции с деньгами. Последний он получил, уже будучи хозяином кооператива «Глория», — друзья посоветовали «соскочить» с валюты и «заняться легпромом». История легального бизнеса Мельникова известна всей стране: 12 фабрик в депрессивном шахтерском районе, на Украине и в Китае, 30% рынка джинсовой одежды для детей и подростков, оборот в 6 млрд рублей. Мало кто из героев советской фарцовки может похвастаться тем, что построил с нуля столь масштабный бизнес.

На фоне других ростовских бизнесменов Мельников, который нанимает иностранных топ-менеджеров, отправляет дизайнеров в Милан и Гонконг и фокусируется на одном продукте, остается белой вороной. Местные предприниматели стараются диверсифицировать бизнес. Классический представитель — хозяин «Донского табака» Иван Саввиди, заседающий ныне в Государственной думе. Саввиди устроился на табачную фабрику грузчиком в 1980 году. Приватизацию он встречал в должности замдиректора и в 1993 году скупил контрольный пакет акций. Ассортимент «Донского табака» на 90% состоял из дешевого курева — предприятие оставалось прибыльным, но продажи постепенно падали. В отличие от остальных российских «табачников» Саввиди не стал продавать фабрику иностранцам. Он построил новые корпуса на левом берегу Дона, а цеха в центре города частично сдал в аренду, частично продал. Потом увеличил долю качественных сигарет в общем объеме выпуска. Это стоило около $100 млн. В 2002 году, чтобы подстраховать табачный бизнес, Саввиди купил четыре мясокомбината, стал выращивать рыбу, пшеницу и управлять торговыми площадями. Расчет оказался верным. «Донской табак» наращивает производство и держит свою долю рынка, но в 2007 году его оборот составил лишь 22% общей выручки холдинга «Агроком» ($455 млн), который контролирует депутат.

Возможностей для диверсификации в Ростове хватает. Как и в других городах с миллионным населением, здесь раскинулись доморощенные сети автосалонов, супермаркетов и кафе — «Косметичка», «Пить кофе» и другие. Бум на рынке коммерческой и жилой недвижимости — сейчас жилой метр в центре стоит около 60 000 рублей — начался в Ростове даже раньше, чем в большинстве других крупных городов.

Дело в том, что девяностые годы упрочили административное лидерство Ростова на юге России. Усилиями Центра экономического содействия переходу к рынку, возглавляемого Василием Высоковым (см. «Профессор в банке»), и губернатора области Владимира Чуба приватизация прошла без пролития крови. В 2000 году именно Ростов, а не Краснодар был выбран Владимиром Путиным в качестве резиденции полпреда в Южном округе. Именно здесь появился один из двух первых федеральных университетов — Южный (второй, Сибирский, открылся в Красноярске). В Ростове расположились южные офисы «Российских железных дорог», Сбербанка, Procter&Gamble. Дело не только в стремлении быть поближе к чиновникам, способным решать вопросы. Это ведь еще и крупный транспортный узел. Через Ростов проходит железная дорога с Восточной Украины и ВолгоДонской канал.

Столица юга — город стилистических контрастов. Напротив торгового центра «А’стор Плаза», где расположены бутики Sonia Rykiel, Soho и Armani, с восьми утра оживляются торговые ряды. Ростовчанки выходят с обновками из стеклянных дверей и шествуют через улицу за семечками. В газете, из которой свернут кулек, написано: «На четыре дня приезжает портной Ermenegildo Zegna. Записывайтесь на обмерку».

Стоит нырнуть с иллюминированной Большой Садовой в подворотню, и ты оказываешься в темном дворе с потрескавшимися стенами домов и газовыми трубами, обвитыми виноградом. Идти по двору надо осторожно: не ровен час, наступишь на кота, вальяжного, как местный таксист. Коты в Ростове повсюду: от приемной губернатора до салона Maserati (помимо ростовского в России таких еще два — в Москве и Петербурге), они шастают по подоконникам в ресторанах и бархатным дорожкам в гостиницах. Сукиасян приклеил себе в машине кота на пружине, который при торможении кивает головой. Такая мода, говорит предприниматель.

Ростов остался плавильным котлом, в котором приезжие обретают специфическую ментальность и говор. Ростовчане умеют за себя постоять. «Подставы у нас не прижились, потому что, если кто-то подставлялся, мужики вылезали, давали в морду и уезжали», — рассказывает дальнобойщик Михаил Кошеленко. «Речь, сложившаяся на казачьей и восточно-украинской культурных основах, демонстрирует независимость и расслабленность, хотя и не упускает возможность показать силу», — отмечает профессор филфака Ростовского университета Георгий Хазагеров.

Ростовчане — люди без комплексов. Если не считать, конечно, комплекса собственного превосходства. «В отличие от столичных барышень на тебе не женятся из-за прописки. Получить регистрацию для приезжего мужчины — дело второстепенное, намного важнее приобрести жену-ростовчанку, ведь всем известно, что в Ростове живут самые красивые девушки», — декларирует местная версия Cosmopolitan. И дальше: «Твое ростовское «г» французы и немцы принимают за свое грассирующее «р». Что еще нужно самодовольному южному городу для полного счастья?

До 2002 года группа компаний «ААА» работала только в родном городе — торговала машинами, одеждой, часами и украшениями. В один прекрасный день пятеро совладельцев решили, что в городах-миллионниках не хватает крупных торговых центров. По их заказу британское агентство Fortune Street разработало бренд и фирменный стиль центров «Калинка-Малинка». Но первый молл в Ростове будет называться «Золотой Вавилон»: владелец Patero Development Паата Гамгонеишвили выкупил у ADM Group (в группе «ААА» она отвечает за девелопмент) долю в проекте и вложил в строительство $80 млн. Вторую «Калинку-Малинку» строят в Краснодаре. Там же группа компаний уже открыла автосалоны Audi и Mazda. «В крупнейших городах Поволжья, Урала и Сибири ведется поиск подходящих земельных участков; стратегический интерес для реализации проекта представляют и другие крупные города России и стран СНГ», — сообщает сайт ADM Group. Экспансия обойдется ростовчанам примерно в $200 млн.

Вариться в собственном соку, пока тебя не вытеснят с рынка федеральные конкуренты, — не лучшая стратегия. Тем более что рядом набирает силу Краснодарский край, экономика которого на четверть больше, чем Ростовской области. В 2007 году кубанцы привлекли инвестиций почти на 100 млрд рублей больше (220 млрд против 123 млрд). Темпы экономического роста в двух крупнейших регионах юга примерно одинаковые, но благодаря инвестиционному перевесу Краснодар может скоро уйти в отрыв. К тому же у соседей в запасе такой козырь, как зимняя Олимпиада в Сочи. Означает ли это, что Ростову недолго оставаться столицей юга и центр тяжести скоро сместится в Краснодар или Сочи?

«Назовите хоть один серьезный бизнес родом из Краснодара, кроме сети «Магнит?» — парирует вопрос о «местечковости» ростовского бизнеса Мельников из Gloria Jeans. — А у Сочи другая функция: курорт, он и есть курорт». Главный аргумент ростовских бизнесменов, убежденных в незыблемой позиции своего города: полпред президента, штаб армии и представительства корпораций не захотят сниматься с насиженных мест. К тому же Ростов как транспортный узел на пути в Сочи уже собирает желающих построить здесь логистические центры. Национальная логистическая компания, группа «Авалон», MLP и другие крупные игроки этого рынка за последние два года потратили $500 млн на покупку земли и строительство объектов в Ростове и окрестностях

А Альберт Сукиасян вообще разозлился: «Слушай, ты меня достал: Сочи да Сочи! Если мне дадут сто миллиардов, я такую сеть открою, что дядя Гагик из Еревана побежит заведующим проситься. Лучше поедем обедать на левый берег, там есть один ресторанчик. А помидоры завтра отгрузят — на складе полежат, ничего с ними не случится». Кот на пружинках одобрительно закивал головой.