Европейские границы пришли в движение. Последует ли примеру косоваров непризнанная республика в Приднестровье?
С колокольни Кицканского монастыря история приднестровской независимости видна как на ладони. Вот село Кицканы. Оно стоит на молдавском берегу Днестра, но в 1990-м его жители проголосовали за присоединение к Приднестровской Молдавской республике (ПМР): до ее столицы Тирасполя, где многие работают, отсюда полчаса на велосипеде. Холм вдали — Кицканский плацдарм. В 1992 году его целую ночь утюжила российская артиллерия, 14-я армия генерала Лебедя выбивала молдавские части. Блестит на горизонте водоем, накрытый специальной пленкой. Чемпион приднестровской приватизации, корпорация «Шериф» разводит в нем осетров и стерлядь. По плану к 2010 году с них можно будет надаивать около 5000 т черной икры в год. Ее будут экспортировать в Молдавию, на Украину и в Европейский Союз.
На узкой полосе между Украиной и Молдавией вдоль восточного берега Днестра живет 530 000 человек. Приднестровское государство принято считать заповедником социализма. Тут действительны старые советские паспорта — пенсионерам разрешили не менять их на приднестровские, которые все равно нигде не признают. До 1994 года, пока не появились приднестровские рубли, в ходу были советские деньги, которые свозили сюда со всего СНГ. Тирасполь с населением 157 000 человек живет в антураже 1980-х: рекламных щитов раз, два — и обчелся, высятся памятники Ленину, а летом исправно работают автоматы с газировкой. Автомобилей мало, и среди них часто попадаются старые «москвичи» в отличном состоянии. Но первое впечатление обманчиво.
«Мы не цепляемся за прошлое. В парламенте нет ни одного коммуниста», — отмечает местный политтехнолог Дмитрий Соин. Треть из 43 депутатов Верховного совета — предприниматели. Другие народные избранники тоже так или иначе представляют интересы бизнес-структур. Например, спикер Верховного совета Евгений Шевчук, которому нет и сорока, раньше возглавлял филиал Агропромбанка, входящего в упоминавшуюся уже бизнес-империю «Шерифа».
Именно с Шевчуком общается представитель Евросоюза в Молдавии Калман Мижей, в последнее время зачастивший в Тирасполь. С начала года Мижей побывал там дважды. Тема бесед — урегулирование приднестровского конфликта. Усилила дипломатическую активность и Москва: в январе Владимир Путин принимал в Кремле молдавского президента Владимира Воронина. Российский МИД в середине февраля прозрачно намекнул, что в случае отделения Косово от Сербии Москва может признать независимость Абхазии и Южной Осетии, но ни словом не обмолвился о Приднестровье. Тем не менее появление на карте мира государства косовских албанцев может ускорить решение приднестровского вопроса.
И Москва, и Брюссель выступают за территориальную целостность Молдавии, но понимают ее по-разному. Россия хочет видеть Молдавию конфедерацией, в которой лояльное Москве Приднестровье сможет заблокировать вступление страны в НАТО или присоединение к Румынии. Брюссель же настаивает на том, чтобы в Молдавии был один центр принятия решений, Кишинев. Еще один камень преткновения — настроения в непризнанной республике. Идея Приднестровья как «последнего уезда Российской империи», с которого начнется восстановление распавшегося в 1991 году государства, пользуется среди местного населения безусловной поддержкой. В сентябре 2006 года большинство высказалось на референдуме за независимость с последующим присоединением к России. Никаких компромиссов с Кишиневом не хочет и бессменный президент ПМР Игорь Смирнов, выбранный в 2006 году на четвертый срок. С подачи Молдавии и он сам, и его сыновья (старший курирует приднестровскую таможню, младший — политик) в США и ЕС объявлены персонами нон-грата.
И все же шансы на примирение не так уж и призрачны. Этнических чисток, как в бывшей Югославии, здесь не было: на территории ПМР лет двести спокойно уживаются молдаване, русские, украинцы. Конфликт с Кишиневом был и остается сугубо политическим: ПМР провозгласила независимость в 1990 году в ответ на постановление молдавского парламента, признавшего эту советскую республику оккупированной румынской территорией. Овладевшая молдавскими националистами идея присоединиться к Румынии почти не имела сторонников на левом берегу Днестра. «Левый берег никогда не был румынским, — напоминает Николай Бабилунга, заведующий кафедрой отечественной истории Приднестровского государственного университета им. Т. Г. Шевченко. — В XVIII веке эта территория по Ясскому миру досталась Российской империи».
Сегодня в Кишиневе об объединении с Румынией больше не говорят: вкусившим независимости молдавским политикам и бизнесменам не нужны новые «старшие братья» из Бухареста. В скорейшем решении проблемы заинтересован президент Молдавии Воронин, который пять лет назад под нажимом Брюсселя отверг в последний момент российский план урегулирования (так называемый план Козака). В 2009-м заканчивается второй срок воронинского президентства, и у него есть шанс войти в историю собирателем земель, а не одним из руководителей несостоявшегося государства. Москва не прочь этим воспользоваться. Спонсируемое Россией (пусть даже на паях с Брюсселем) примирение в Молдавии было бы красивым ответом на одностороннее провозглашение независимости Косово: вот, мол, ЕС и США поддержали нелегитимное, с точки зрения международного права, решение косовских албанцев, тогда как Москва заставила заинтересованные стороны договориться полюбовно.
Изменился расклад и в Приднестровье: новое поколение политиков и предпринимателей устало жить в «кольце врагов». Слишком накладно для бизнеса.
Черту под социализмом в Приднестровье подвели пять лет назад, когда «общенародную собственность» стали передавать в частные руки. «Без реформ наша экономика развалилась бы», — говорит Елена Черненко, восемь лет возглавляющая Министерство экономики ПМР.
При советской власти в Приднестровье была сосредоточена значительная часть промышленности Молдавской ССР. Тут было пять гигантов союзного значения. Жизнь целого городка — 15-тысячного Днестровска — крутилась вокруг Молдавской ГРЭС, бывшей комсомольской стройки, где когда-то работало 12 энергоблоков. После отделения Приднестровья вырабатываемая ей электроэнергия стала слишком дорогой. «При работе на российском газе, поступающем через Молдову, только газовая составляющая в стоимости одного киловатта достигала бы 8 центов. На Украине можно было закупать электроэнергию дешевле — по 5 центов. Вопрос стоял так — закрывать МГРЭС или искать инвесторов», — описывает ситуацию Черненко.
[pagebreak]
Безнадежным было положение и на других предприятиях: своего сырья для промышленности в Приднестровье нет, сбыт за границу проблематичен по политическим причинам, внутренний рынок крошечный. По оценке Минэкономики, чтобы насытить приднестровский рынок, местным предприятиям достаточно работать на 13–15% своей мощности. С 2000 года средняя зарплата выросла в восемь раз, но на $196 в месяц не разгуляешься. Около 20% населения постоянно в разъездах: кто-то подрабатывает в России, кто-то на Украине, кто-то в ЕС.
«Раньше покупательская способность выше была: народу было больше», — говорит предпринимательница Валерия Ипатьева, директор фирмы «Макси-Лак» в Бендерах. Десять лет назад она затеяла производство пельменей и блинчиков. Поначалу арендовала цех, лепили все вручную. Сейчас у нее собственное помещение 1904 года постройки, итальянская линия, способная выдавать по 200 кг пельменей в сутки. Вот только продавать готовые продукты все сложнее — у Ипатьевой все сырье привозное, кроме мяса, которое она закупает у местных фермеров. Она бы рада закупать продукты у соотечественников. Но местная мука не устраивает по качеству, а яйца Дубоссарской птицефабрики дороже, чем украинские. Чтобы конкурировать на полке с импортными пельменями, цену Ипатьева не поднимает — большая часть ее продуктов стоит меньше $2 за кг. «Ничего нового затевать не хочется», — говорит предпринимательница.
Крупные предприятия здесь также страдают от нехватки сырья, кадров и рынков сбыта. Восемь лет назад правительство отменило налог на добавленную стоимость — не помогло. Пришлось прибегнуть к крайнему средству. В конце 2002 года в Приднестровье стартовала приватизация — в список попали более 200 промышленных предприятий. На те, что были обременены долгами, цены выставляли чисто символические — рубль для местных или российских инвесторов и доллар — для иностранцев. «Нам не нужны были деньги, важно было, чтоб предприятия ожили», — говорит Черненко.
Самыми активными инвесторами оказались основатели «Шерифа», бывшие милиционеры Илья Казмалы и Виктор Гушан — им и достались все сливки. Первым в конце 2002 года за полмиллиона долларов был приватизирован простоявший семь лет Бендерский кукурузоперерабатывающий комбинат «Тигина». Своих кондитерских предприятий в Приднестровье нет, так что сразу было ясно, что работать придется на экспорт. За первые два года партнеры вложили $2,1 млн и даже получили прибыль — отправляли патоку украинским кондитерам. Но в 2004 году Украина ввела высокие импортные пошлины на патоку (€1000 за тонну при цене около €900). Сейчас комбинат выпускает только крахмал.
У других предприятий, доставшихся «Шерифу», дела идут получше. Приватизировав через год унитарное предприятие электросвязи за $2 млн, «Шериф» стал монополистом на телекоммуникационном рынке. Корпорации принадлежит единственный в стране интернет-провайдер и оператор сотовой связи (150 000 абонентов). Конкуренции «Шериф» избежал по всем правилам лоббизма — с его подачи в ПМР распространен стандарт мобильной связи CDMA. Карты для GSM (Orange) продаются в Тирасполе всего в одном магазине и не пользуются особым спросом. Дозвониться с московского мобильного на местные номера невозможно. Во время очередной информационной войны с Молдавией «Шериф» установил в Тирасполе передатчики, глушащие сигнал GSM.
«Шериф» скупал текстильные предприятия (например, гигантский комбинат «Тиротекс», где работают 6000 ткачих), хлебокомбинаты, магазины, консервный завод. В ноябре 2007 года бывшие милиционеры заплатили $21 млн за крупнейший на территории Молдавии коньячный завод KVINT в Тирасполе. «Что бы кто ни говорил, основатели «Шерифа» — хорошие предприниматели. Мы рады, что эти предприятия не ушли из Приднестровья», — говорит Черненко.
Вслед за «Шерифом» стали инвестировать и другие приднестровские бизнесмены. Гренажный завод в Бендерах, где когда-то выращивали тутового шелкопряда, был выкуплен местным предпринимателем Сергеем Бабенко. Спроса на шелкопряда больше нет, и Бабенко использует площадку под склад бытовой техники.
Поучаствовали в приватизации и россияне. «Наш регион рискованный для бизнеса, но тут можно хорошо заработать», — уверяет Василий Кожан, глава приднестровской Торгово-промышленной палаты, в прошлом директор завода, выпускающего эмалированную посуду. Завод приватизировала московская строительная компания «Адонис-К», ее владелец Владимир Игнатьев родился в Тирасполе.
Бендерский завод «Молдавкабель», снабжавший юг СССР кабелями и проводами, в 2003 году приобрела компания «Севкабель» из Санкт-Петербурга. Молдавскую ГРЭС в 2005 году купила «дочка» российской электроэнергетической монополии, компания «Интер РАО ЕЭС». «Букет Молдавии», выпускающий вина и вермут, принадлежит торговому дому «Арома». «Каждый российский инвестор для нас на вес золота, — говорит Евгений Шевчук. — Российские собственники относятся к инвестициям в регион с осторожностью: есть и сомнения юридического характера в связи с тем, что Молдова не признает итоги приватизации, и проблемы с транспортными маршрутами, и двойная бюрократия — приднестровская и молдавская».
Все крупные предприятия уже раскуплены, и непризнанный статус Приднестровья инвесторам становится в тягость. Взять, например, Молдавский металлургический завод в Рыбнице, контролируемый российским «Металлоинвестом» (компания Алишера Усманова с Василием Анисимовым). ММЗ производит из лома арматуру и отправляет ее на экспорт. Налоговые отчисления предприятия формируют 14% бюджета ПМР. В свое время госпакет акций одного из самых молодых заводов Восточной Европы (ММЗ построен в 1985 году) достался российской «Итере» в счет долгов предприятия за поставки газа. В 2004 году пакет приобрели нынешние собственники.
[pagebreak]
«Неопределенный статус Приднестровья, безусловно, отражается на бизнесе», — говорит гендиректор ММЗ Андрей Юдин. В марте 2006 года Украина перестала пропускать грузы из Приднестровья без визы молдавской таможни, на складах скопилось около 100 000 т готовой продукции. Вскоре Украина ввела пошлины на лом — пришлось искать поставщиков сырья в России.
Менеджеры ММЗ сократили выпуск продукции на треть, чтобы использовать передышку для капитального ремонта (по плану он должен был начаться на год позже). По словам Юдина, в результате блокады предприятие недосчиталось $43 млн выручки.
Только к июню подобрали схему, позволяющую продолжать работу, — оформили временную регистрацию завода на территории Молдавии, договорились о взаимном признании лицензий и пустили грузы через молдавскую станцию Матеуцы. Пропускная способность там ниже, чем на ветке Рыбница — Слободка, которой пользовались раньше, вагонов не хватает, и груз делает крюк через пол-Молдавии в одесский порт. «Протяженность пути увеличилась на 700 км, срок доставки — на семь дней, — говорит Юдин. — Издержки выросли на $15 млн в год. Это проблема для всех предпринимателей Приднестровья. Не хватает оборотных средств, но из-за нестабильности ситуации привлекать стороннее финансирование становится все сложнее». Единственный положительный эффект — в 2007 году благодаря модернизации ММЗ установил свой рекорд, выпустив 910 000 т проката.
За последние пять лет производство в Приднестровье выросло в четыре раза. В республике практически нет безработицы: те, кто не нашел себе применения на родине, работают за границей. Экономический подъем и полная занятость делают ситуацию в республике разительно непохожей на косовскую: в бывшей сербской провинции не имеет работы больше половины населения. Косоварам, в отличие от приднестровцев, нечего терять — тем более что от сербской экономической блокады их готовы надежно прикрыть Евросоюз и Соединенные Штаты. Все крупные предприятия Приднестровья ориентированы на экспорт. Однако в прошлом году из республики вывезли товаров всего на $780 млн (при импорте на $1,2 млрд). Если не открыть границы, экономический рост, к которому здесь уже начали привыкать, может остановиться. Непременное условие приднестровцев — Молдавия должна признать итоги приватизации.
А пока бизнесмены ностальгируют по тому времени, когда Приднестровье было частью большой страны — СССР. «Какой идиот развалил такой большой рынок!» — восклицает бендерский предприниматель Владимир Пасютин, владелец агрохолдинга и мебельной фабрики «Евростиль». В конце 1980-х он открыл в полуподвале кооператив, печатавший на фотобумаге открытки с кошками. «За полгода бешеные деньги заработали, потому что по всему Союзу продавали», — вспоминает бизнесмен. Сейчас он, как и многие коллеги, был бы рад возможности снова поставлять продукцию в Молдавию.
Мяч на стороне Кишинева.