Колония особого режима

Несмотря на мороз, служи- вые люди, как в театр, собираются на плавучий рыбозавод, расположенный в незаметной губе (бухте, по-местному) Кольского залива. Переминаются с ноги на ногу пограничники, Росприроднадзор, поднимают воротники толстых курток учетчики из компаний «Арктиксервис» и «Аквакультура-М». Все ждут траулер «Имандра». Судно везет 5 т краба, поднятого из расставленных в Баренцевом море донных ловушек. Краба приманили треской — теперь он трясется в наливном трюме.

Войдя в бухту, «Имандра» дает победный гудок. Вальяжно швартуется, начинается разгрузка — из трюма с шумом выкачивают воду, и кран вытягивает ящики с ошарашенным крабом. Рыбаки в оранжевых комбинезонах, не выпуская сигарет из зубов, перекидывают ракообразных через обметанные льдом поручни. Учетчики записывают каждый экземпляр — крабов меньше 15 см в диаметре тут же выкидывают за борт. И так четыре часа на всепроникающем ветру.

Владелец «Аквакультуры-М» Алексей Криволап доволен происходящим. Проверяющие не цепляются, траулер пришел вовремя, и это значит, что его людям на небольшом судне, пришвартованном к рыбозаводу, есть чем заняться, кроме раскуривания пятой пачки «Арктики» и просмотра кино «Женщина, которая дает». Пить запрещено, но из-за телевизора высовывается початая бутылка водки.

Камчатского краба в Баренцево море завезли ученые в середине 1960-х годов. Иммигрант прижился — в 2005 году власть разрешила его промышленный промысел. Квоты на вылов ракообразного в океане получили две компании: «Арктиксервис» (принадлежит московским инвесторам) и «Северо-Западная рыбопромышленная компания» (уходит корнями в Санкт-Петербург). А бывший налоговый полицейский Криволап у краболовов «на подхвате»: принять ценный биоресурс, сохранить живым в садках по бортам судна, а когда сформируется достаточный заказ — упаковать в термобоксы и отправить в рестораны обеих столиц. Выходит по 5 т в неделю, чистая выручка «Аквакультуры-М» — около $500 000 в год.

Почему Криволап сам не ловит краба? Килограмм этого продукта можно продать за $25–30, а за право на вылов этого килограмма надо заплатить государству $100 — такую цену задрали на аукционах крупные компании. Для них квота лишь пропуск в море, а расходы можно «отбить» за счет сверхнормативного лова, сдавая неучтенного краба норвежским судам вдали от берега. У Криволапа на организацию таких схем нет ни денег, ни желания. «После налоговой я понимаю, что, если занимаешься черными схемами, тебя терпят, но в любой момент могут приделать», — говорит Криволап. На крабовую монополию рыболовов из столицы он не претендует. Разве что займется промыслом морских гребешков и ежей «по научным квотам».

Мурманская экономика так устроена — предприятия, принадлежащие местным жителям, дают меньше 25% от $7,5 млрд, валового регионального продукта области (данные за 2006 год). Ни о какой экономической самостоятельности и речи быть не может — ведь Мурманск по сути всегда был северной сырьевой колонией России.

Мурманск — самый крупный город мира, расположенный за полярным кругом. Никакому другому государству не пришло в голову разместить 300 000 человек в местности, где полтора месяца длится глухая полярная ночь. Положение спасает только Гольфстрим, благодаря которому средняя температура января не опускается здесь ниже минус 10–11°C. Впрочем, сырой ветер с Кольского залива способен сделать невыносимой и эту температуру. В июле бывает даже жарко, хотя привычнее плюс 10°C и мелкий дождь. Жить здесь можно, но не очень комфортно. Не хватает солнца.

Исконными обитателями Мурмана (так, от искаженного слова «норманн», называли славяне Северное побережье Кольского полуострова) были оленеводы-саамы. В XV веке здесь появились немногочисленные колонисты из Новгорода. После падения вечевой республики полуостров вошел в состав Московского государства, но облик пустынной лесотундры это не изменило — на территории размером с Грецию в 1890 году проживало всего 14 000 человек.

Власть обратила внимание на Кольский полуостров только в начале Первой мировой войны. Германия и ее союзники перекрыли российским морякам выход в океан через Балтийское и Черное моря. Морская торговля практически прекратилась. Между тем юго-западная часть Баренцева моря благодаря все тому же Гольфстриму не замерзает даже зимой. Узкий (1–3 км) и длинный (50 км) Кольский залив — идеальное место для строительства морского порта. За полтора года чудовищным напряжением сил и средств от Петрозаводска к заливу протянули железную дорогу. В сентябре 1916 года у нового порта был основан город Романов-на-Мурмане, теперь известный как Мурманск.

Советская власть оценила стратегическое значение Кольского полуострова. Во время Великой Отечественной полуостров не только обеспечивал защиту СССР с севера, но был воротами для приема товаров и вооружений, поступавших из США по ленд-лизу. За вклад в победу Мурманск получил звезду города-героя и монумент солдату Алеше, который стоит над городом, как Христос над Рио-де-Жанейро. А еще советская власть оценила богатые природные ресурсы Кольского полуострова: рыбу Баренцева моря, апатитовые, железорудные, медно-никелевые месторождения, запасы леса. В годы первых пятилеток ударными темпами была построена тяжелая промышленность, и к 1939 году население области выросло (по сравнению с 1890-м) в 20 раз: недостатка в ссыльных «политических» и раскулаченных крестьянах государство не испытывало.

Центр дал, центр и взял. В ходе приватизации крупной собственностью в Мурманской области завладели финансово-промышленные группировки федерального уровня. «Печенганикель» и мончегорский «Североникель» вошли в состав «Норильского никеля», Оленегорский ГОК достался «Северстали», Ковдорский ГОК — «Еврохиму», Кандалакшский алюминиевый завод — СУАЛу. Потанин, Прохоров, Мордашов, Мельниченко, Вексельберг — на Кольском полуострове представлен весь цвет «Золотой сотни» журнала Forbes. Был здесь и Ходорковский. ОАО «Апатит», крупнейший мировой производитель сырья для производства фосфорных удобрений, даже стал отправной точкой в деле олигарха. Сейчас химическая компания входит в холдинг «Фосагро» члена Совета Федерации, бывшего работника группы «Менатеп» Андрея Гурьева (№85 в рейтинге богатейших предпринимателей России журнала Forbes).

Для полноты картины сообщаем также, что нефтеналивным терминалом «Витино» в Белом море управляет компания Gunvor загадочного нефтетрейдера Геннадия Тимченко. А «Роснефть» превратила самый крупный танкер Мурманского морского пароходства в терминал «Белокаменка» и использует его для перевалки нефти со своих месторождений Варандей и Песчаноозерское на острове Колгуев.

К 45-летию рудника «Центральный» компании «Апатит» в Хибинских горах бригада трактористов сделала слайд-фильм на стареньком ноутбуке. «На плато Расвумчорр не приходит весна», — поет бард Визбор, и ноутбук демонстрирует занесенное снегом по трубу здание управления рудника. На Расвумчорре действительно никогда не видели весны. Здесь всегда лежит снег и всегда дует ветер — до 40 м/с, видимость 10 м и т. д. Это не повод прекращать работу экскаваторов, которые грузят взорванную апатит-нефелиновую породу на БелАЗы. За последние полгода рудник простаивал 60 дней — в основном из-за газа, который скапливался на дне карьера (ямы глубиной в 510 м и диаметром 3,5 км).

Начальник рудника «Центральный» Андрей Звонарь проводит половину рабочего времени в облаке — его кабинет вознесен на 1058 м над уровнем моря. Вторую половину носится на UAZ Patriot по чищенной «в три ножа» (тремя бульдозерами, идущими вплотную) дороге на дно рудника, стреляет из пистолета на старте легкоатлетического кросса, говорит ободряющие слова молодоженам в профилактории, демонстрирует журналистам слайд-шоу трактористов. Звонарь, как и почти все местные жители, родился в семье вынужденных переселенцев с Большой земли, начинал работать на руднике механиком. «Не до людей и не до города было в 1990-х, когда приватизировали предприятия и менялись собственники: одни приходили, говорят, сейчас тот рудник закроем, эту подземную добычу прекратим, — вспоминает Звонарь. — А в последние годы жить веселее — отремонтировали спортивные объекты, на центральной площади города поставили «Биг-Бен», башню с часами, как в Лондоне».

Башня в Кировске, штаб-квартире ОАО «Апатит», и правда напоминает часовую башню британского парламента, а в новом микрорайоне сотрудники «Апатита» могут купить «квартиры повышенного метража» (двухкомнатная больше 50 кв. м взамен бывшей сорокаметровой). Но и только. Не сказать, что федеральные компании слишком много делают для развития мурманских территорий. Вот, скажем, окрестности Мончегорска — черная, будто выжженная огнем, тундра тянется до горизонта. По данным Норвежского института исследования воздуха, предприятия «Норильского никеля», расположенные у границы с Норвегией, выбрасывают в небо около 100 000 т двуокиси серы в год, что в шесть раз больше суммарных выбросов всей норвежской промышленности. Туман, идущий на Норвегию с российской стороны, пропитан серной кислотой. Местные шутят, что модные девушки здесь не носят синтетических колготок — их мгновенно разъедает.

Впрочем, представители «Норильского никеля» утверждают, что состав воздуха в городах компании «соответствует санитарным нормам РФ». А жители Мончегорска хоть и закрывают окна, если ветер идет со стороны «Североникеля», на жизнь не жалуются. Промышленники дают работу. Средняя зарплата в регионе 17 200 рублей не ахти что при московском уровне цен, но другой работы здесь не найдешь. Малых предприятий в Мурманской области — три на тысячу жителей, что вдвое меньше среднего показателя по стране.

Возможно, слабость мурманского бизнеса связана не только с климатом или инертностью населения, но и с особым статусом города. Расквартированный в области Северный флот обеспечил статус ЗАТО (закрытое административно-территориальное образование) едва ли не половине городов полуострова. Вести бизнес на режимном объекте не очень-то легко.

Человечек возник откуда-то сбоку. Он был одет в потертую шинель без опознавательных знаков и опережал вопросы ответами. «Нельзя снимать. Какой еще закон о СМИ? Здесь вообще ничего нельзя!» На пирсе, куда мы пришли снять вечерний Мурманск, не было никаких запретительных знаков. За соседним забором тоже. Тем не менее сторож грозил вызвать ФСБ и в доказательство потрясал телефоном. Пришлось ретироваться.

А вот, например, механику Сергею Курицыну из «Севрыбсервиса» приграничный статус Мурманска мешает открыть бизнес. Курицын, аквалангист-любитель, мечтает о собственном дайвинг-центре. На оформление разрешительной документации у него уже ушел год, и конца бюрократическим проволочкам не видно. Надо получить разрешение на погружения в погранзоне, купить судно и оформить право возить на нем аквалангистов по заливу. «Неизвестно, одобрят въезд какого-нибудь туриста или нет, график пребывания групп придется планировать загодя, и никакие сдвиги невозможны», — разводит руками Курицын.

Мы сидим с Курицыным у костра на берегу залива, рядом с заброшенной рыбацкой деревней Ретинское. Напротив нашего бивака, на другой стороне залива, белеют высотные здания штаба Северного флота. Этот флот — крупнейшее оперативно-стратегическое объединение ВМФ страны (в его состав, к примеру, входит единственный российский авианосец «Адмирал Кузнецов»). Ударные силы соединения располагаются в построенных после войны на побережье Баренцева моря городах Гаджиево, Североморск, Снежногорск, Видяево и др. Военные города недавно появились на картах (изменился режим секретности), но въехать в них до сих пор можно только по спецпропуску.

В 1990-е годы жители ЗАТО выживали за счет продажи металлолома. «Как только списывалась подводная лодка, к ней начинали подъезжать по чинам: сначала адмирал, потом капитан, потом все остальные, — вспоминает житель закрытого города, просивший не называть его имени. — Первые вывозили самое дорогое, все остальные растаскивали что попроще. Я как-то взял прибор и унес, а потом выяснилось, что он стоит 16 000 баксов, так я его обратно отнес, за такие деньги голову отрывали…»

В последние годы зарплаты военным подняли, уцелевшие от распила в 1990-х крейсеры и подлодки получают спонсорство коммерческих структур (например, «Фосагро» содержит атомные лодки «Кострома» и «Псков»). Боевых задач у флота нет, зато моряки держат в тонусе соседние государства. Норвегия с 2000 года строит в Мурманской области деревни для детей-сирот, одаривает больницы новейшим оборудованием, борется с алкоголизмом среди мужского населения региона. «Норвежцам важна ситуация в области, чтобы, грубо говоря, атомные лодки и стратегическое оружие контролировали не полупьяные и нищие люди», — говорит директор мурманского офиса общественной организации «Баренц Секретариат» Алексей Филин.

Сухопутная граница Норвегии и России — 200 км, но соседнее государство играет заметную роль в жизни Мурманской области. Например, владелец крупнейшей сети АЗС в регионе — норвежская Statoil. И в ближайшие годы норвежцы будут все чаще появляться на улицах Мурманска.

В 1991 году население Мурманской области составляло 1,16 млн человек, сейчас — только 860 000 человек. Кто-то умирает, кто-то уезжает от безработицы и сурового климата в континентальную Россию. В чем перспективы области? Еще год назад не всякий местный житель смог бы ответить на этот вопрос. Сейчас ответ известен — газ.

Штокмановское месторождение (3,7 трлн куб. м газа и более 31 млн т газового конденсата) в центральной части шельфа российского сектора Баренцева моря открыли еще в 1988 году. Но конкретным проектом разработки этой кладовой занялись только сейчас. Сошлись в одной точке все необходимые условия. Проект трудный, добывать придется с платформ в 600 км от берега — но высокие цены на энергоресурсы оправдывают инвестиции в разработку Штокмана ($20-30 млрд). К тому же новому газопроводу «Северный поток» в Европу нужна ресурсная база. Наконец, в дружественной Норвегии появился хороший потенциальный партнер — Statoil и Norsk Hydro объединились.

В октябре было объявлено, что разработкой Штокмановского месторождения займется СП «Газпрома» (51%), французской Total (25%) и StatoilHydro (24%). Первый газ будет получен только в 2013 году, но раздел инвестиций начался уже сейчас. Второй год в Видяево и Териберке проходят общественные слушания: «Газпром» хочет построить завод по сжижению газа (инвестиции — $4,5 млрд) и выбирает между двумя городами. Жители с восторгом принимают эту идею, практически не вникая в детали.

Штокман обещает не только работу, но и женихов. Когда в один субботний вечер «Колаэнерго» устроила Мурманску блекаут, на третьем этаже заведения «Дрова» у двух блондинок, курящих сигареты с ментолом, развязались языки. «Короче, мы с ним в субботу в «Ледоколе» плясали до четырех утра, — рассказывала одна мурманчанка другой. — А сегодня вечером поехали к моей маме. Говорит, надо с мамой познакомиться, чтоб она не волновалась, знала, что я из «Газпрома».