У российских металлургов осталось несколько лет на то, чтобы выиграть борьбу за ресурсы Центральной Азии
Когда мы приехали первый раз в поселок Акжал — это в полупустыне, в трех часах езды от Караганды, — в каждом дворе автомобиль, на крыше каждого дома телевизионная спутниковая тарелка», — вспоминает генеральный директор Челябинского цинкового завода Всеволод Гейхман. Летом 2006 года Челябинский цинковый купил у шведского бизнесмена Инге Магнуссена швейцарскую компанию Nova Trading, которая управляет Акжальским свинцово-цинковым ГОКом. Купил, по словам Гейхмана, руководствуясь исключительно прагматическими соображениями. «Их концентрат нас устраивал, сам комбинат по нашим меркам рядом — полторы тысячи километров», — поясняет Гейхман.
Идея «возвращения России в Центральную Азию» стала популярной среди российских политиков в середине этого десятилетия. В Центральной Азии сосредоточены богатейшие запасы меди, цинка, свинца, золота, урана, редких металлов, к их добыче могли бы приложить руку российские компании. Но довести до конца пока удалось лишь малую часть заявленных проектов. Может быть, месторождения стран Центральной Азии российским металлургам просто не интересны? Forbes попытался выяснить это у самих металлургов.
Абсолютное большинство реализованных проектов расположены в Казахстане, и само по себе это не удивительно: Казахстан — самая богатая ресурсами страна бывшего СССР после России, здесь самая устойчивая политическая система и лучший инвестиционный климат в регионе. На вопрос о специфических рисках, связанных с местными клановыми обычаями, Всеволод Гейхман отвечает аккуратно. «Может быть, кому-то и надо их учитывать, а в нашем случае Акжал уже 10 лет жил со швейцарской компанией и было понятно, что у нас вообще проблем не будет», — отмечает он.
Другой российский игрок — «Русская медная компания» — предпочел прийти в Казахстан не самостоятельно, а в союзе с крупнейшим местным производителем меди «Корпорацией Казахмыс», возглавляемой богатейшим человеком Казахстана Владимиром Кимом: на паях с «Казахмысом» россияне учредили в Казахстане «Актюбинскую медную компанию». «Русская медная компания» намерена вложить в разработку казахстанских месторождений меди и цинка $440 млн. В свою очередь «Казахмыс» через РМК может получить шанс побороться с «Норильским никелем» и УГМК за одно из крупнейших в мире медных месторождений — российский Удокан.
«Еще 10 лет назад они звали и говорили: придите и возьмите хоть даром, на любых условиях. Но нам было не до того. А сейчас их обхаживают и японцы, и китайцы, и канадцы, мы уже не единственный свет в окошке», — делится своими впечатлениями от поездок в центральноазиатские страны представитель одной из крупнейших российских промышленных групп. Настояв на анонимности, он был откровеннее других собеседников Forbes. «Правящие элиты здесь развращены деньгами, а люди отвыкли работать. Нам все равно, куда идти, в Таджикистан или в Африку, а по ряду причин мы бы предпочли Африку», — рассуждает он. Другого мнения придерживается член совета директоров компании «Полюс Золото» Павел Скитович: «Хоть у одной российской компании есть конкурентные преимущества в Африке? А в Средней Азии они у нас есть, хотя бы потому, что способность говорить на одном языке и понимать друг друга — это очень много».
Большинство месторождений бывших советских республик Средней Азии (и Монголии) были открыты и разведаны советскими геологами. «Есть много советских данных по ресурсам Центральной Азии, вам легко среди них найти то, что вы ищете, и в результате все эти объекты выглядят более легкими целями», — рассказал Forbes руководитель ресурсного департамента компании «Базовый элемент» Дэниел Мэйджор. Тот факт, что значительный объем полевых работ уже выполнен, снижает риски и делает разработку месторождений более привлекательной. У «Базэла» пока всего два реализованных проекта в Центральной Азии: контрольный пакет в киргизской компании «Жаны Жылдыз Голд», ведущей поиски золота, и небольшой пакет монгольской Batu Mining, занимающейся разведкой месторождений меди, цинка и золота. Но Мэйджор уверяет, что потенциальных объектов инвестиций гораздо больше, просто о них «рано говорить».
В целом тезис о возвращении в Центральную Азию из высших стратегических соображений среди металлургов не особенно популярен: как любые бизнесмены, они избегают политической аргументации, поскольку любая «политика» грозит обернуться лишь дополнительными рисками. Павел Скитович, например, уверен, что по меньшей мере ради золота идти в Центральную Азию не просто можно — нужно, но обосновывает свою уверенность исключительно экономическими соображениями. Мировая добыча золота в последние годы падает, затраты на добычу растут, при этом крупные неразработанные месторождения остались только в России и в Азии. «Я думаю, примерно лет через пять золото по своему стратегическому значению сравняется с ураном, поэтому имеет смысл прибрать все, что не прибрано, а не прибраны только СНГ, Монголия, Китай и Юго-Восточная Азия, будущее золотодобычи находится в этом поясе», — отмечает Скитович.
Год назад газеты писали об интересе «Полюс Золота» к узбекскому Навоийскому горно-металлургическому комбинату (НГМК), одному из крупнейших в мире производителей урана и золота. Представители «Интерроса» тогда неофициально сообщали, что сделка по выкупу доли американской Newmont Mining в «золотом» СП с НГМК уже одобрена президентами России и Узбекистана, но потом разговоры утихли. «Я думаю, никуда Навоийский ГМК не денется, все равно им нужен сильный партнер, и он рано или поздно появится», — скупо комментирует Скитович.
Но этим сильным партнером может стать и нероссийская компания. Иностранцы в середине 1990-х годов действовали в Центральной Азии гораздо активнее наших бизнесменов: швейцарская Glencore International стала владельцем «Казцинка», корейский Samsung — акционером «Казахмыса», а канадская Cameco начала разрабатывать крупнейшее киргизское месторождение золота Кумтор. Мощными конкурентами российских компаний могли бы выступить и китайцы, все более активно присматривающиеся к региону: китайские компании крайне заинтересованы в новых источниках сырья неподалеку от своих границ. Правда, попасть в Центральную Азию китайцам не так-то просто: здесь всерьез опасаются экспансии и чинят препоны компаниям из КНР. «В прошлом году китайцы выделили на всю Среднюю Азию на продвижение своих товаров $1 млрд. Он до сих пор не освоен», — утверждает эксперт Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. Особенно это заметно в Казахстане. «Казахи себя позиционируют как региональную державу и делают все возможное, чтобы не попасть под чью-либо зависимость», — говорит Малашенко. Тем не менее китайцы так или иначе осуществят экспансию на рынок ресурсов Центральной Азии, уверен Юрий Гаврилов, директор московского отделения южноафриканской Bateman Engineering, одного из мировых лидеров в поставках оборудования для горнодобывающих компаний.
Стоит ли спешить в Центральную Азию и скупать все, что кажется интересным? «Со стратегических позиций да, потому что любые деньги, которые будут сегодня заплачены за активы в СНГ, Средней Азии и вообще в Азии, через 5 лет покажутся копейками», — уверен Скитович. «Если там не будет представлен российский бизнес, там будет представлен другой бизнес», — замечает Гаврилов.
Упущенные возможности
Японцы в Казахстане: 2007 год. Японские Marubeni Corp., Tokyo Electric Power Company и Chubu Electric Power Company договорились с государственной компанией «Казатомпром» о совместной разработке уранового месторождения Харасан. Планируется, что японские компании ежегодно будут получать 40% производимого уранового концентрата (около 2000 т), проектный срок службы месторождения — до 2050 года.
Китайцы в Таджикистане: 2007 год. Китайская Zijin Mining Group за $55 млн купила контрольный пакет британской Commonwealth & British Minerals, владеющей правом на разработку крупнейшего в стране Зарафшанского месторождения золота.
Казахи в Киргизии: 2005 год. Компания «АТФ-инвест», представляющая интересы казахстанского АТФ-банка, за $2,3 млн купила контрольный пакет Кадамжайского сурьмяного комбината, одного из крупнейших в мире производителей металлической сурьмы, использующейся как добавка для выпуска специальных сплавов. В последние годы комбинат простаивал из-за отсутствия средств.