Показательная цифра

В1995 году студент Московского института электроники и математики Ашот Оганесян поступил на работу системным администратором в фирму мужа своей сестры. Компания торговала итальянской мебелью, но у Ашота складывалось впечатление, что ее сотрудники большую часть дня посвящали порче компьютерной техники. Больше всего беспокойства компьютерщику доставляли игры, которые офисные служащие приносили в контору на компакт-дисках. Вместе с играми в офис проникали компьютерные вирусы.

В конце концов Ашот собственноручно написал утилиту (так называют небольшие программы, выполняющие какую-то служебную задачу), блокировавшую доступ к компакт-дискам и дискетам. Прошло 12 лет. Теперь уже Оганесян — босс, а его бывший начальник помогает продавать программное обеспечение, эволюционировавшее из той простенькой утилиты.

Оганесян — основной акционер и технический директор компании SmartLine; штат компании — 50 человек, выручка (оценочно) превышает $2 млн. Стоимость утилиты DeviceLock — от $50, заказы поступают в основном из-за рубежа. (Поначалу программа распространялась бесплатно, но за ее усовершенствованную версию охотно платят деньги коммерческие организации — например, банки, не желающие, чтобы их сотрудники могли свободно уносить с работы документы в электронном виде.)

В России разработкой небольших платных программ, как правило скачиваемых через интернет (так называемого shareware), занимаются сотни компаний и отдельных специалистов. Имея соответствующую квалификацию, легко начать такой бизнес: не нужны ни офис, ни дорогостоящее оборудование. Допустим, муж создает программу, а жена ведет бухгалтерию, отвечает на письма и занимается сайтом. Как рассказывает Феликс Мучник, гендиректор Softkey (крупнейшего российского интернет-магазина программного обеспечения), из 1800 его поставщиков 1200 — частные лица и маленькие фирмы из одного-двух человек.

По свидетельству председателя правления Форума независимых разработчиков программного обеспечения (ISDEF) Александра Каталова, угадав потребности мирового рынка, такой индивидуальный предприниматель может получать несколько тысяч долларов в месяц — отличный заработок, особенно для российской провинции. Иногда речь идет и о $10 000–15 000 в месяц.

Конечно, конкуренция на этом рынке высока. Производством небольших программ занимаются сотни тысяч команд со всего мира, многие делают похожие продукты. К примеру, на сайте Softkey.ru к моменту публикации этой статьи было выставлено 15 программ для гадания, 29 — для архивации данных и 63 — для создания каталогов. По словам Каталова, еще несколько лет назад shareware-компании из бывшего СССР были в списках западных магазинов на втором месте по численности после американцев. В последние год-два на второе место вышел Китай. Программисты из Поднебесной делают деньги энергично и изобретательно. К примеру, они берут программы с общедоступным исходным кодом и, внеся косметические изменения, выставляют на продажу. Или предлагают в интернет-каталогах множество едва отличающихся друг от друга программок, забивая конкурентов числом.

В последние несколько лет конкуренты появились и у Оганесяна. «Мы создали новую нишу на рынке, — сетует он. — К 2004 году появились аналогичные программы из США, Великобритании, Израиля». SmartLine думает теперь о разработке новых видов программ. Оганесян наверняка удержится на рынке. Продукт, который он создает, довольно сложен, требует высокой квалификации — в производстве таких программ специалисты из России традиционно сильны. В полной мере это относится и к индустрии игр.

Тридцатилетний житель Новосибирска Александр Лысковский, еще будучи студентом НГУ, писал для собственного развлечения несложные компьютерные игрушки. После окончания вуза игры стали его профессией. Несколько лет Лысковский занимался большими проектами для российского рынка. Кризис 1998 года обрушил отечественную игровую индустрию. Выживать за счет внутреннего рынка стало трудно. Московские фирмы взялись за локализацию творений западных компаний — это гораздо дешевле, чем создавать оригинальный продукт. А компании из регионов стали продавать игрушки иностранным потребителям через интернет.

Способ продажи накладывал ограничения: игры должны быть компактными. Коньком россиян стали так называемые казуальные игры (casual games). Небольшие, несложные, предназначенные не фанатикам-игроманам, убивающим многие часы ради победы над виртуальным монстром, а менеджерам, желающим расслабиться в обеденный перерыв. Отсюда и название: в казуальные, «случайные», игры играют от случая к случаю. Полчаса или час можно развлекаться бесплатно, а если хочешь продолжить, придется заплатить. В США — порядка $20, в России — около 150 рублей.

По данным Международной ассоциации разработчиков игр (International Game Developers Association, IGDA), в 2006 году продажи casual games только в США достигли $1 млрд. Около четверти рынка занимает продукция компаний из России. На лидирующих позициях — созданная Лысковским Alawar Entertainment (оборот компании предприниматель не раскрывает). Alawar — издатель и продюсер, с компанией работают 120 независимых групп разработчиков (5–10 человек в каждой) из разных городов России и СНГ. Заметное присутствие России на этом рынке неудивительно. Причина не только в наследии 1998 года или известной склонности россиян к неформальной, творческой работе. Сегодня средняя стоимость разработки игры формата casual составляет в России до $60 000, в США — до $200 000. Разница со временем уменьшается. Российские специалисты дорожают. К примеру, набирающий обороты новый российский кинематограф вдвое повысил зарплаты опытным компьютерным художникам. Более или менее квалифицированные программисты в городах-миллионниках получают уже $1500–2000 в месяц. Alawar даже закрыла группу разработки в Новосибирске, где зарплаты программистов сравнялись с московскими. «Все программисты в Новосибирске уже заняты, — жалуется Лысковский. — Компания Intel отслеживает хороших студентов со второго курса, дает им темы для дипломов и берет на работу после вуза. Переманивать? Надо платить большие зарплаты».

Зато Alawar открыла две новые собственные группы разработки — в Барнауле и Иркутске. По словам Лысковского, в Барнауле зарплаты пока начинаются с $500. Российские софтверные компании осваивают небольшие города, страны СНГ. Стоимость киевского программиста приближается к $1000 за месяц, в Днепропетровске стартовые зарплаты на уровне $300. Работники во Вьетнаме, тестирующие игры для мобильных телефонов, обходятся в $100. Хотя экономия в зарплатах частично нивелируется расходами на командировки российских менеджеров во Вьетнам.

Примеров успеха много. Но пока россияне чаще принимают заказы на производство программ, чем размещают их. Среднестатистический пример — компания Auriga, которой управляет 60-летний доктор физико-математических наук Алексей Сухарев. В советские годы Сухарев был профессором МГУ. Занимался математикой, участвовал в международных конференциях. «Мне все время было мало только науки», — рассказывает Сухарев. В свое время он заседал в парткоме университета, а к концу 1980-х задумался о смене деятельности.

«Я подумал: что я знаю, кроме науки? — вспоминает ученый. — Знаю английский, есть знакомства в Америке». В Индии уже вовсю занимались так называемым офшорным программированием — создавали компьютерные программы не для свободной продажи на рынке, а для конкретных заказчиков из других стран. Почему бы не заняться тем же? Хороший знакомый Сухарева Джо Трауб (их научные интересы пересекались, ученые встречались на разных форумах) в то время был руководителем компьютерного отделения Национального совета по исследованиям США (организация, определяющая стратегию научных исследований в стране). Трауб устроил Сухареву телефонные беседы с вице-президентами трех крупнейших компьютерных корпораций: IBM, Digital Equipment и Hewlett-Packard. Интерес к сотрудничеству проявила HP — за несколько десятков тысяч долларов русский профессор сделал для компании систему управления контрактами.

Сегодня фирма Auriga имеет выручку $8 млн в год. Одновременно в работе находится около 30 софтверных проектов. Среди них много сложных — например, софт для встроенных компьютеров различных устройств. Несколько раз команде Сухарева приходилось напрямую конкурировать с индийскими программистами. Практика показала: когда есть точное детальное задание — лучше индийцев не справится никто. Когда задание нечеткое, фактически нужно создать продукт с нуля — лучше проявят себя россияне.

По данным Ассоциации предприятий компьютерных и информационных технологий (АП КИТ), 45 000 российских программистов работают на экспорт. Эту деятельность поддерживают на самом высоком уровне. В конце 2004 года Владимир Путин посетил Бангалор — главный центр офшорного программирования Индии (сейчас эта страна зарабатывает на экспорте software $24 млрд в год). Месяцем позже в Новосибирском академгородке устроили совещание по развитию информационных технологий в России. «Ясно совершенно, очевидно для всех, — суммировал дискуссию президент, — что одной из главных задач в сфере экономики является диверсификация. В этом смысле, конечно, важнейшим направлением является поддержка и создание условий для развития информационных технологий».

С тех пор правительство одобрило создание семи технопарков для программистских компаний. Строительство IT-инкубаторов (с использованием средств федерального бюджета) должно завершиться в 2011 году. В марте глава Мининформсвязи Леонид Рейман обнародовал многообещающие цифры: объем российского IT-экспорта в 2005–2006 годах вырос почти на 80% — с 26,5 млрд до 47,7 млрд рублей (около $1,8 млрд), а к 2010 году этот показатель планируется довести до 318 млрд рублей.

Однако сами работники IT-индустрии сомневаются в том, что Россия займет заметное место на мировом рынке ПО. Сергей Карась, вице-президент по стратегии российской фирмы Luxoft (в 2006 году она продала заказного софта на $69 млн), говорит, что программистским компаниям банально не хватает производственных мощностей — программистов. По словам Карася, сейчас российские фирмы вынуждены брать за час труда программиста порядка $30 — вдвое больше, чем пять лет назад. Трудно соревноваться с Китаем, где часовая ставка всего $15–17.

Аналитический центр REAL-IT по заказу АП КИТ изучил, сколько в России IT-специалистов. Цифры таковы: в 2006 году 260 000 IT-специалистов трудились в отрасли информационных технологий, около 600 000 обслуживали компании и организации других отраслей экономики. Потребность на 2007 год — 190 000 новых сотрудников. Между тем российские вузы, по данным АП КИТ, выпускают 38 000 IT-специалистов в год.

Российские компании находят необходимых специалистов, нанимая жителей отдаленных от столицы регионов, других республик бывшего СССР. Компьютерщиками становятся представители других научно-технических профессий — физики, инженеры и т. п. (это, по данным АП КИТ, увеличивает число пригодных выпускников до 53 000 ежегодно). Компании тратят деньги и время на переучивание специалистов.

Но в ближайшие пять лет дефицит кадров в России не уменьшится: в 2006-м на первые курсы вузов по IT-специальностям поступило всего 52 000 студентов. «К тому же вузы не успевают за ростом технологий, не всегда отслеживают новинки. Учат тому, что придумано 15–20 лет назад», — жалуется Наталья Касперская, председатель совета директоров компании «Лаборатория Касперского».

Для сравнения: вузы Индии, по данным Национальной ассоциации программистских и сервисных компаний (National Association of Software and Service Companies, NASSCOM), выпускают 200 000 IT-специалистов в год. Но главная угроза, как обычно, исходит от Китая. Директива о приоритетном развитии индустрии ПО записана уже во втором подряд пятилетнем плане развития КНР. В 2006 году экспорт программного обеспечения и услуг вырос на 41% — до $1,8 млрд. Еще на $10,5 млрд продано программ и сопутствующих услуг внутри страны.

Обратите внимание на динамику: в 2002 году в Китае подготовили меньше 100 000 специалистов по информационным технологиям, в 2006-м — уже 400 000. Это позволило удержать зарплаты программистов на приемлемом уровне. Сегодня, по данным NASSCOM, новые сотрудники программистских фирм в Китае могут претендовать на $300–600 в месяц (вполовину меньше, чем в России).

Китайским конкурентам еще не хватает опыта работы на мировом рынке. В этой стране пока нет таких гигантов программирования, как индийские TCS, Infosys Technologies и Wipro. Но, пользуясь налоговыми льготами, софтверные фирмы в КНР быстро растут — число игроков с годовым оборотом от $120 млн за четыре года увеличилось с 27 до 176.

Сами индийцы способствуют росту соседа-конкурента, активно открывая филиалы в Китае. «Нам нужен альтернативный источник талантов и недорогой рабочей силы. Это может быть только Китай, — говорил еще в 2004 году в интервью газете New York Times Нандан Нилекани, гендиректор Infosys — одной из крупнейших в мире корпораций офшорного программирования.

В ближайшие три–пять лет, считают в NASSCOM, лидерству Индии в офшорном программировании ничего не угрожает. А вот дальше предсказать трудно. В любом случае борьба за мировой рынок будет разворачиваться между Индией и Китаем. Россия удержит за собой определенные позиции в отдельных нишах, но не более того.