Кто хочет стать миллионером

Бизнесмен Вадим Швецов — человек крайне занятой. За две недели он четыре раза переносил встречу с корреспондентом Forbes. После Женевского автосалона владелец компании «Северсталь-Авто» полетел в Елабугу (Татарстан) проинспектировать строящуюся производственную площадку, а потом в Череповец на заседание совета директоров «Северстали». До этого он нанес визит корейским партнерам из SsangYong Motors и выступил с докладом на конференции «Автомобильная промышленность России». Интервью он назначил на Вербное воскресенье. Несмотря на выходной день, половина стоянки у офиса «Северсталь-Авто» в тихом московском переулке заставлена джипами SsangYong Rexton и UAZ Pаtriot — мало того что сотрудники ездят на автомобилях собственного изготовления, многие из них готовы работать без выходных.

Им есть к чему стремиться — перед ними пример Швецова, который сумел пройти путь от младшего партнера одного из миллиардеров до владельца собственного бизнеса и стал участником списка 100 богатейших бизнесменов России. Впрочем, даже от более скромного варианта — продажи акций своей компании на миллионы или пусть сотни тысяч долларов — вряд ли кто откажется. Многие наемные менеджеры, проработав в компании несколько лет, задумываются над возможностью получить небольшой пакет акций своей фирмы. Есть ли у них шансы?

У Швецова такая возможность появилась неспроста. Он познакомился со своим будущим бизнес-партнером Алексеем Мордашовым еще в 1989 году в Череповце. На заводе минеральных удобрений «Аммофос» райком комсомола проводил серию бизнес-игр — золотая молодежь соревновалась, чья схема получения прибыли эффективнее (впрочем, вряд ли тогда употреблялось такое слово). Мордашов работал старшим экономистом Череповецкого металлургического комбината, а Вадим Швецов был председателем комсомольского кооператива «Шанс». Будущий владелец «Северстали» успел пройти стажировку в Австрии и завоевать расположение директора сталелитейного комбината Юрия Липухина. А будущий владелец «Северсталь-Авто» изготавливал на мощностях листопрокатного цеха мелкую промышленную электронику, например датчики для весов. Липухин, кстати, ознакомившись с бухгалтерией «Шанса», быстро закрыл кооператив как развращающий молодежь легкими деньгами. Но это лишь незначительные этапы большого пути.

«Игры были отличным местом для выбора бизнес-партнера — сразу понимаешь, с кем можно иметь дело», — вспоминает теперь Вадим Швецов. Через четыре года он и Мордашов, который стал замдиректора комбината по финансам, начали приватизацию стального гиганта. Швецов возглавил фирму «Северсталь-инвест», подконтрольную Мордашову. Если верить бывшему гендиректору «Северстали» Липухину, «Северсталь-инвест» покупала у комбината металл, перепродавала его по более высокой цене, а на выручку скупала акции у рабочих. Кроме того, «Северсталь-инвест» реализовывала весь товар, поступающий по бартеру. Поскольку сталь отгружали автозаводам, Швецову приходилось продавать их продукцию: «волги», «газели», «жигули». Тогда он впервые и столкнулся с автопромом.

В 1999 году Мордашов стал владельцем контрольного пакета «Северстали». Швецов возглавлял дирекцию по сбыту. Именно он предложил патрону заняться производством автомобилей. «Решили купить УАЗ как некий экспериментальный проект», — рассказывает Швецов. УАЗ, как и приобретенный чуть позже Заволжский моторный завод, представлял собой жалкое зрелище. Убыток УАЗа, например, составлял в 2000 году $34 млн. Швецов возглавил компанию «Северсталь-Авто» и занялся антикризисным управлением, применив принцип концерна Toyota «бережливое производство» (сокращение издержек, регламентация операций, оптимизация технологического процесса и пр.).

До 2004 года партнеры, по признанию Швецова, не были уверены, что поступили правильно, связавшись с автопромом. Надежда забрезжила, когда «Северсталь-Авто» подписала соглашение с корейской SsangYong Motors о производстве в России внедорожника Rexton. В том же году «Северсталь-Авто» показала рентабельность 14,6%. А в 2005-м компания провела IPO на Лондонской бирже, продав около 42% акций. Швецов в ходе IPO реализовал свой опцион на 8,7%, почти 50% осталось у Мордашова.

Публичность пошла компании на пользу: вскоре итальянский Fiat и японская Isuzu разрешили собирать свою продукцию на мощностях «Северсталь-Авто» и сделали компанию дистрибьютором своих марок. Параллельно УАЗ запустил в производство первую за десятилетия новинку — UAZ Patriot. Швецов ездил на экспериментальном образце по Москве и нервно звонил конструкторам: почему это сделано именно так, откуда шум? Все это время Мордашов не снимал с него ответственности за основной бизнес. Швецов курировал в «Северстали» метизное направление, а еще скупал для совместной с Мордашовым компании «Свеза» фанерные комбинаты. Плюс он получал MBA в Англии.

«Швецова ценили как гениального торговца, он мог снег зимой продать, но своя автомобильная компания была его мечтой», — вспоминает Олег Царьков, работавший тогда в «Тройке Диалог», которая помогала «Северстали» покупать волжские заводы. Мечта сбылась в феврале 2007 года. Швецов сам предложил выкупить у Мордашова его пакет акций «Северсталь-Авто», и долго уговаривать старого приятеля не пришлось.

Чтобы собрать деньги на сделку, а это почти $500 млн, Швецов расстался с 17,8% акций Челябинского цинкового завода, 1,5% «Северстали» (этот пакет он получил в середине 1990-х) и дивидендами, накопленными за долгие годы. В итоге младший партнер Мордашова стал владельцем 58% акций собственноручно выстроенной компании стоимостью более $1 млрд. «В детстве у меня, как у многих мальчиков, отношение к машинам было романтическое. Когда я продавал «газели», стало практическим. А теперь я владелец автомобильного бизнеса», — описывает Швецов свою эволюцию.

Пример Швецова, конечно, уникальный. Но младшие партнеры есть не только у Мордашова, но и у большинства других участников нашего списка. Опционы на акции получают, как правило, топ-менеджеры, хотя шанс есть и у управленцев среднего звена. Возможность стать акционером компании — хорошая мотивация для сотрудников, и в последние годы собственники бизнеса используют ее все чаще.

В чем причина? «Компаний, которым нужен профессиональный менеджмент, больше, чем самих управленцев, — утверждает Сергей Скатерщиков, совладелец консалтинговой компании Index Atlas Group. — Нанимаясь на работу, многие ставят опцион как условие». Это во-первых. А во-вторых, уровень зарплат и денежных бонусов стремительно растет — годовые компенсации в несколько миллионов долларов стали обычным делом, однако зачастую такие выплаты неоправданны. «Финансовый директор одной из компаний превысил планируемую операционную прибыль в четыре раза, получил огромный денежный бонус и тут же написал заявление об уходе. А потом выяснилось, что дела компании идут плохо», — рассказывает Олег Царьков. Он теперь руководит компанией «Ренова-Капитал», которая управляет фондами прямых инвестиций Виктора Вексельберга. И кстати, Царьков сам стал младшим партнером миллиардера. По данным Forbes, инвестбанкиру принадлежит примерно 10% возглавляемой им компании.

«Ренова-Капитал», в свою очередь, владеет долями восьми предприятий. И, что характерно, менеджменту каждого из них выделяются опционы на 5–10% акций. По словам Царькова, довести свой пакет до установленного максимума каждый управленец может лишь за несколько лет — равными частями.

Виктор Вексельберг вообще охотно делится акциями своих компаний с лучшими менеджерами. Михаил Слободин, например, стал его младшим партнером по «Комплексным энергетическим системам» после того, как успешно осуществил приобретение компаний, управляющих газовыми и электрическими сетями. У Слободина, по оценкам, до 10% КЭС.

Еще пример — 4% акций компании «Ренова» Вексельберг отдал бывшему советнику губернатора Коми Александру Зарубину (мужу певицы Лолиты). «Ренове» принадлежит компания «Боксит Тимана», которая разрабатывает на территории Республики Коми Средне-Тиманское месторождение, где залегает треть запасов российских бокситов. В 2003 году бывший губернатор Коми Владимир Торлопов, чьим советником и был Зарубин, отказался от преимущественного права выкупа 25% «Боксита Тимана» в пользу компании Вексельберга.

У партнеров Вексельберга по компании ТНК-BP, совладельцев «Альфа-Групп», тоже есть правило делиться частью бизнеса с ключевыми членами команды. Состояние трех основных партнеров группы оценивается в $28,8 млрд, а доля девяти младших акционеров «Альфы» превышает, по оценкам, $8 млрд. Опционные программы были запущены «Альфой» в 1998 году, когда на должность главного управляющего директора Альфа-банка Михаил Фридман позвал Алекса Кнастера, работавшего до этого в Credit Suisse. Сейчас у Кнастера есть доли в финансовом, нефтяном и телекоммуникационном бизнесах группы, их общую стоимость можно оценить в $1,2 млрд. Кнастер давно ушел из банка, живет в Лондоне и управляет личными инвестициями партнеров «Альфа-Групп».

Важный момент: если бизнес оформлен на офшорные компании, то одно дело владеть долей, другое дело — обратить ее в деньги. Вот пример одного из миноритариев той же «Альфы». Александр Толчинский работал в Альфа-банке с 1998 года (пригласил его Кнастер, с которым они были знакомы по банку Credit Suisse). К осени 2006 года у Толчинского были акции основных холдингов «Альфа-Групп» примерно на $260 млн (он реализовывал полученные опционы). Толчинский активно участвовал в проекте по покупке «Альфа-Групп» турецкого оператора сотовой связи Turkcell. После удачной сделки старшие партнеры предложили ему возглавить инвестиционный блок Альфа-банка, но Толчинский отказался. Тогда его доли в двух холдингах группы (нефтяном и финансовом) были выкуплены партнерами за $80 млн при рыночной стоимости примерно в 2,5 раза больше — такая возможность предусматривалась общим соглашением. В «Альфе» Толчинский больше не работает, хотя у него остался небольшой пакет в одной из компаний группы. (Получить у него комментарии для этой статьи не удалось.)

Самый надежный вариант капитализировать свои труды на благо компании — публичное размещение акций открытого акционерного общества. В этом случае младшие партнеры меньше всего зависят от воли мажоритарных акционеров. Один лишь пример. В конце 2004 года Валерий Хорошковский, поддавшись уговорам совладельца «Евраз Груп» Александра Абрамова, ушел с поста министра экономики Украины, чтобы занять кресло президента крупнейшей металлургической компании России. Он сразу же стал младшим партнером Абрамова — его доля в материнской фирме Crosland Global соответствовала 2% акций холдинга. В 2005 году на Лондонской фондовой бирже состоялось IPO «Евраза», в три этапа Хорошковский продал все свои акции. В конце 2006 года он ушел из компании и вернулся на Украину — заседать в Совете национальной безопасности и обороны страны. Результат двухлетней «командировки» в Россию? Сто пятьдесят миллионов долларов.

У владельца «Северсталь-Авто» Вадима Швецова все риски, связанные с отношениями со старшим партнером, остались в прошлом. Теперь он хочет превратить свою компанию в национальный автомобильный бренд и уже подыскивает новое название — намек на «Северсталь» больше неактуален. На новой площадке в Елабуге он будет производить Fiat Ducato, который станет прямым конкурентом «газели», главного продукта автомобильного холдинга Олега Дерипаски. Как говорится, welcome to the club.