Драгоценности обычно дешевеют при перепродаже. Но только не работы этого таинственного ювелира
Когда 10 октября на аукционе Christie’s со свистом улетели украшения актрисы Эллен Баркин, коллекционеры мысленно прибавили еще $20 млн к тем $15 млн, которые уже выручила за свои побрякушки бывшая, четвертая по счету, жена американского миллиардера Рональда Перельмана. Актриса пытается досадить Перельману, продавая драгоценности, которые тот ей дарил, в том числе эксклюзивные работы Cartier, Van Cleef & Arpels, Bulgari и Tiffany. В результате она уже почти удвоила сумму, выплаченную миллиардером при разводе, — речь шла о $20 млн. (Пресс-секретарь Перельмана уверяет, впрочем, что тот осчастливил Баркин суммой в $40 млн.)
Однако из 102 лотов с ее драгоценностями 17 вещей были изготовлены дизайнером, чье имя мало кому известно. В их числе кольцо с 32-каратным бриллиантом абрикосового цвета в оправе из рубинов и бриллиантов, сделанное эксцентричным художником, которого модельер Диана фон Фюрстенберг назвала «Фаберже нашего времени».
Этот ювелир знает, как создать вещь, за которой все будут гоняться. Урожденный Джоэл Артур Розенталь, теперь он зовется просто JAR (аббревиатура из инициалов). У его магазинчика в Париже на Вандомской площади нет витрины и оговоренных часов работы. Рекламы магазин не дает, и двери его открыты только для избранных. Для кого именно? Например, для актрисы Элизабет Тейлор и австралийской супермодели Эль Макферсон, а также для представительниц семейств Гетти и Лаудер. Говорят, в числе его клиентов вдова главы Fiat Марелла Аньелли и иорданская принцесса Фирьял.
Идеи дизайнера воплощают в жизнь ювелиры Швейцарии и Франции, но они делают всего 70–80 изделий в год, многие из которых предназначены конкретному покупателю. А сам Розенталь имеет право отказать в продаже любому, если полагает, что его произведение будет плохо смотреться на предполагаемой владелице.
Заставить покупателя побороться за товар — это форма маркетинга, ставшая в данном случае самодостаточным феноменом. Если обычные драгоценности на вторичном рынке теряют около двух третей своей первоначальной цены, то произведения JAR, наоборот, при повторной продаже удваивают свою стоимость.
За 30 лет, что Розенталь делает драгоценности, вокруг него сложился тесный круг друзей, дилеров и коллекционеров. Они говорят о нем с придыханием и без его санкции не отвечают ни на один вопрос. JAR согласился на встречу с корреспондентом Forbes в Европе, но, как только журналист сошел с трапа самолета, испарился и стал недосягаем, сославшись через своего ассистента на семейные обстоятельства.
Что еще о нем можно сказать с уверенностью? Розенталю 63 года, он родился в семье почтового служащего из Бронкса и учительницы биологии. В 1966-м он окончил Гарвард и переехал в Париж, где познакомился со швейцарским психиатром Пьером Жанне, который стал его бойфрендом и коллегой по бизнесу. Он попробовал было писать сценарии, потом занялся вышивкой и открыл свою мастерскую, где экспериментировал с пряжей необычных расцветок. В числе его клиентов были дизайнеры от Hermes и Valentino. Однажды Розенталя спросили, мог бы он сделать дизайн оправы для драгоценного камня. Это был новый поворот в его карьере. Недолгое время он проработал в Нью-Йорке торговцем Bulgari, пока в 1977 году не вернулся в Париж и не занялся дизайном украшений. Поначалу он работал с недорогими камнями вроде кораллов, лунного камня и мелких цветных алмазов. Дилеры часто давали ему пару лишних камешков на консигнацию.
Он начал работать в технике «паве», закрепляя мелкие камни так близко друг к другу, что они образовывали почти сплошную поверхность. Он делал это настолько виртуозно, что крепления были практически не видны — только игра цвета камней от нежного до яркого. В отличие от других ювелиров он использовал для крепления темный металл, что лучше подчеркивало цвет кристаллов.
В упоминавшемся выше «абрикосовом» бриллиантовом кольце Эллен Баркин 32-каратный цветной камень удерживают «нити» (так Розенталь называет золотые и платиновые проволочки, обвивающие палец, на которые крепятся мелкие бриллианты), завязанные узлами в форме бриллианта. Сам по себе коричневый бриллиант в 32 карата, как утверждает нью-йоркский дилер Ив Голдберг, может стоить $400 000–500 000, однако этому изделию Christie’s дал минимальный эстимейт в $600 000, а продано оно было за $878 400.
А вот еще одна необычная работа ювелира: четырехгранное кольцо, которое, как утверждают, Перельман подарил Баркин в день свадьбы в июне 2000 года. Дорогие бриллианты в нем перевернуты V-образным основанием наружу. Кто еще из ювелиров может так учудить?
Лишь дважды Розенталь демонстрировал свое искусство публике, последний раз в Лондоне в 2002 году. Четыре сотни ювелирных украшений, предоставленные 145 верными приверженцами JAR, были втиснуты в маленькие витрины. Он настоял на том, чтобы освещение было тусклым, а гостям вернисажа, которые с трудом пробирались от витрины к витрине, выдавали электрические фонарики. Ничего удивительного, что после этого покупатели изделий JAR были уверены, что, беря у них деньги, ювелир делает им большое одолжение.
Лет 20 назад марка JAR проникла в парфюмерию. Ароматами под этим именем торгуют всего два бутика: один в Париже, неподалеку от ювелирного магазина Розенталя, другой на Манхэттене в Нью-Йорке, на первом этаже торгового комплекса Bergdorf Goodman. В нью-йоркском бутике много бархата, мистическая, прямо-таки похоронная, тишина и совершенно нет покупателей. В продаже семь ароматов, в том числе Jardenia и Jarling. Продавец поясняет: «JAR считает, что запах нельзя рационально объяснить. Аромат — это эмоция». Конечно, только поддавшись эмоциям, можно купить духи, заплатив $325 за унцию (28 г).
На Christie’s атмосфера была куда живее. Ювелирные изделия от JAR продавались на ура. Однако смогла ли Баркин расстаться со всеми предметами, созданными человеком, которого она называет «единственным великим ювелиром нашего времени»? Нет, не смогла. В одном из интервью, данном в августе, актриса призналась: одно самое любимое кольцо она все-таки оставит себе.