Каждому по вышке

Пару лет назад к профессиональному нефтянику Анатолию Кирсанову обратился совладелец одной из московских строительных компаний Альберт Джуссоев. Он хотел вложить деньги в нефтяной бизнес и попросил Кирсанова, с которым был знаком несколько лет, «найти месторождение». Кирсанов помог, и теперь он — гендиректор принадлежащей Джуссоеву компании «Руснефтегаз», ведущей добычу в Томской области. Выручка предприятия, $12 млн, пока меньше, чем дает строительный бизнес («Фирма Стройпрогресс»), но Джуссоев не теряет надежды сократить разрыв. В ближайшие четыре года он собирается вложить десятки миллионов долларов в разработку новых нефтяных месторождений и, возможно, покупку небольших компаний.

История типичная. При нынешних ценах на углеводороды собственная скважина — мечта многих бизнесменов, политиков и просто предприимчивых граждан. Алюминиевый магнат Олег Дерипаска создал в 2004 году Объединенную нефтяную группу, куда вошел небольшой Афипский НПЗ, сеть АЗС и нефтехранилищ в Краснодарском крае, а также несколько месторождений в Самарской области. Сергей Великий, член ханты-мансийского окружного политсовета «Единой России», — один из трех совладельцев и генеральный директор Югорской нефтяной компании (с 2005 года добыла свыше 50 000 т нефти на сумму свыше $13 млн). Как сказал Великий в разговоре с Forbes, при создании компании он использовал в том числе и «общественно-политический ресурс». Бывший инвестиционный банкир Максим Барский стал нефтяником два года назад, выкупив с партнерами компанию «Восток Ойл», теперь она называется West Siberian Resources и стоит около $950 млн (капитализация на Стокгольмской фондовой бирже).

По данным ассоциации малых и средних нефтегазодобывающих организаций «Ассонефть», в 2005 году в России работало 155 небольших компаний, они добыли в общей сложности 4,1% всей нефти. Большинство подобных предприятий появилось в результате второй волны приватизации в конце 1990-х годов — из наследия Министерства нефтяной промышленности СССР. Часто лицензии на небольшие месторождения доставались фирмам, принадлежащим чиновникам местных администраций или министерств. Они покупали их, исходя из цены в 10 центов за баррель запасов, а через несколько лет продавали в десятки раз дороже. Так появился «вторичный рынок» небольших нефтяных компаний.

Войти в нефтяной бизнес можно и сейчас, купив уже действующую фирму или приобретя лицензию на аукционе. Торги проводит Министерство природных ресурсов (МПР), никаких особых требований к участникам нет, хотя, конечно, неподготовленного инвестора ждет масса неприятных сюрпризов. Например, оценка запасов многих месторождений производилась еще в СССР, и данные могут сильно отличаться от реальных. На сайте МПР есть даже информация об аукционах на участки, запасы которых вообще не оценены. «Сквозная» лицензия МПР дает право на геологоразведку и последующую добычу нефти. Кроме того, проводятся аукционы по продаже лицензий только на разведку — ими, как правило, интересуются специализированные геологические предприятия. Руководитель «Ассонефти» Елена Корзун говорит, что спрос на консалтинговые услуги начинающим нефтяникам растет год от года.

Команде Джуссоева во главе с Кирсановым (в помощники он пригласил геолога и специалиста по разработке нефтяных месторождений) была нужна «сквозная» лицензия. Они изучили больше 45 предложений почти во всех нефтяных регионах страны: Поволжье, Тимано-Печоре, Западной Сибири и даже на Северном Кавказе. Читали старые исследования, советовались со знакомыми, объезжали участки. В итоге выбор пал на Южно-Охтеурское месторождение в Томской области, где одноименное ООО уже 10 лет добывало нефть. Здесь, как в банковском бизнесе, лучше не возиться с регистрацией и купить готовую компанию с готовой инфраструктурой. «Мы ведь маленькое предприятие, у нас нет миллиардов для обустройства месторождения с нуля, — скромничает Кирсанов. — А необходимы нефтепровод, энергомощности, подъездные дороги».

Запасы Южно-Охтеурского месторождения оценивались в 1,2 млн т. «Руснефтегаз» провел собственную сейсморазведку; по оценке компании, нефти на месторождении значительно больше — 1,5–1,8 млн т. Раньше здесь в месяц добывалось 1100 т нефти, при новых хозяевах — 4000 т, к осени 2007 года месячную добычу планируется довести до 12 000 т. Именно столько записано в лицензионном соглашении: для каждого разведанного месторождения МПР рассчитывает максимальный уровень добычи, и компания, покупающая лицензию, берет на себя обязательства в определенный срок его достичь. То же Южно-Охтеурское должно было давать 12 000 т в месяц еще в 1999 году, но предыдущие владельцы инвестиций в месторождение не делали. В марте 2005 года компания «Томскнефть» (НК «ЮКОС») продала его, избавляясь от низкодебетных скважин. Компания, не выполняющая условия лицензионного соглашения, сильно рискует: МПР имеет право отобрать лицензию и вновь выставить ее на торги. Чтобы выйти на лицензионный уровень добычи, Джуссоев планирует потратить $15 млн.

Но добыть нефть — полдела, ее надо еще продать. Именно на этом этапе небольшие компании сталкиваются с главными трудностями. Почти все добытое они реализуют на внутреннем рынке, то есть сырье оказывается в итоге на одном из нефтеперерабатывающих заводов, куда поступает через магистральный трубопровод «Транснефти». Но прежде чем попасть в трубу, нефть должна пройти коммерческий узел учета, на котором определяется ее количество. Половина таких узлов принадлежит крупным вертикально интегрированным нефтяным компаниям, и они диктуют жесткие условия своим «меньшим братьям».

НПЗ тоже, как правило, входят в состав больших компаний, бывают полностью загружены и в чужой нефти не нуждаются. Приходится идти на уступки или же поставлять нефть на независимые заводы, которые могут находиться далеко от месторождения, в результате чего растут транспортные расходы. Елене Корзун из «Ассонефти», видимо, не раз приходилось сталкиваться с подобными проблемами коллег — она лоббирует теперь свой вариант решения проблемы: построить за счет Стабилизационного фонда (в котором оседают сверхдоходы нефтяников от экспорта нефти) государственный НПЗ.

Впрочем, это все грезы. Пока же гендиректору «Руснефтегаза» самому приходится искать покупателей нефти примерно так же, как автолюбителю, желающему продать свой старый автомобиль. Кроме него, в руководстве компании работает три человека (геолог, главный инженер да бухгалтер), непосредственно на месторождении трудится пара десятков рабочих. Вот и вся компания.

Кирсанов прерывает интервью, чтобы лично договориться о контрактах на ноябрь. Один покупатель предлагает 4600 рублей за тонну, но без гарантий — и это не самый лучший вариант. Тут же появляется предложение 4300 рублей за тонну с письменным подтверждением. Еще один завод готов предложить 4700 рублей, но гарантий опять никаких. Кирсанов решил подождать подтверждения от покупателя, предложившего 4600 рублей за тонну.

Хорошая ли это цена? В пересчете на привычные единицы это $23 за баррель, существенно ниже мирового уровня (около $55 за баррель в начале октября). Еще в сентябре тонна нефти в России, по данным «ИнфоТЭК», стоила 8200–8400 рублей. Но в октябре из-за рекордно высокой экспортной пошлины на рынке образовался избыток нефти плюс мировые рынки пошли вниз — и внутренняя цена рухнула. (Такие ценовые скачки не редкость. Возможно, сгладить конъюнктуру удастся за счет создания нефтяной биржи, которую правительство намерено открыть в 2007 году.) Уменьшились и доходы нефтяников. Себестоимость добычи тонны нефти у малых компаний составляет 1000–2000 рублей за тонну в зависимости от сложности участка, и это в несколько раз больше, чем у крупных компаний, так как небольшие предприятия работают, как правило, на низкодебетных скважинах, требующих особого, более затратного подхода. Прибавьте сюда налог на добычу полезных ископаемых (НДПИ един для всех участников рынка) в 2126 рублей за тонну в октябре, транспортные расходы, оплату электроэнергии, и картина покажется совсем безрадостной. Средняя рентабельность малых нефтяных компаний составила в 2005 году около 13% (для сравнения: у вертикально интегрированных — 15–20%).

А если мировые цены, от которых так или иначе зависит внутрироссийская конъюнктура, будут снижаться дальше? Руководитель экономической службы «Ассонефти» Николай Чиковани считает, что при мировой цене нашего сырья в $25 за баррель небольшие нефтяные компании будут работать на грани рентабельности, если же нефть упадет еще ниже, многие просто разорятся. С такой оценкой согласен и аналитик ИФК «Солид» Денис Борисов. Крупные компании хотя бы смогут заморозить добычу на низкодебетных скважинах, увеличить мощности нефтепереработки, сэкономить на инвестициях. У небольших предприятий таких возможностей нет.

Корзун вспоминает, что в конце 1990-х нефть стоила около $10 за баррель (правда, тогда НДПИ не был привязан к мировой цене) и многие компании были вынуждены брать кредиты в банках «только для того, чтобы заплатить налоги». Крупные игроки в то время хорошо поживились: ЛУКОЙЛ, например, купил компанию «КомиТЭК» в Республике Коми.

Пока же нефть держится выше $50 за баррель, и беспокоиться рано. Можно строить планы по многомиллионным инвестициям, а заодно просить государство отвязать ставку НДПИ для мелких компаний от мировых цен на нефть. Возможно, мудрее всех поступили владельцы компаний, выведшие свои акции на биржу. Кроме Барского так поступили, например, владельцы Urals Energy, капитализация компании на Лондонской фондовой бирже — около $800 млн. Они, по крайней мере, сумели обратить свои запасы в деньги, пока цена на нефть еще была на пике.