О роли личности в выборах 1996 года
Десять лет назад, в июне 1996 года, впервые в истории России переизбирали действующего президента. В некотором смысле это были вообще первые настоящие президентские выборы в России, потому что в 1991-м Бориса Ельцина выбирали всего лишь на пост президента РСФСР — одной из союзных республик, пусть даже самой огромной.
Автору этих строк удалось наблюдать многое из того, что происходило во время предвыборной кампании внутри ельцинского штаба. Я работал на НТВ в тесной связке с ее тогдашним президентом Игорем Малашенко, членом этого штаба. Будучи достаточно близко знаком с некоторыми помощниками Ельцина, я имел возможность несколько раз присутствовать на заседаниях. Но я все равно очень многого не знал и не знаю до сих пор. Кое-что, наоборот, мне хорошо известно, но я не могу раскрывать чужие секреты. Во всяком случае, пока. Поэтому нынешние заметки лишь набросок будущих воспоминаний.
Бытует легенда: русские олигархи встретились в Давосе в январе 1996 года и договорились переизбрать Ельцина президентом. Анатолия Чубайса они поставили руководить предвыборной кампанией, а дочь Ельцина Татьяну назначили кем-то вроде связной между всеми ними. Этот словесный политический комикс имеет право на существование, хотя в жизни все было во сто крат сложнее.
События были растянуты во времени на полтора или два месяца. Началось все действительно в Давосе, но единственное, что там произошло, — вчерашние злейшие враги Борис Березовский и Владимир Гусинский заключили мир, согласившись действовать накануне выборов сообща. Потом крупнейшие олигархи долго вели споры: нельзя ли все-таки договориться с коммунистами? Затем: не следует ли выдвинуть вместо Ельцина против Зюганова другого кандидата? И лишь после этого решили рискнуть и поставить на Ельцина.
Что касается Чубайса, то формально он был не главой предвыборного штаба, а руководителем так называемой «Аналитической группы», которая располагалась даже не в Кремле и не в Белом доме, а в мэрии на Новом Арбате. Но главными менеджерами кампании за переизбрание Ельцина на второй срок действительно являлись Анатолий Чубайс и Игорь Малашенко, тогдашний глава НТВ. После победы на выборах именно из этих двоих Ельцин выбирал главу своей администрации.
Малашенко отвечал за важнейший участок работы «Аналитической группы» — за все, что было связано со СМИ. Для начала он попросил подготовить два набора фотографий. В одном — снимки, сделанные в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Ельцин на пике популярности — моложавый, подтянутый, окруженный симпатичными сторонниками из числа политиков нового поколения, представителями интеллигенции, репортерами, раздающий автографы, широко улыбающийся.
Во втором наборе — фото, сделанные несколько дней назад во время провальной предвыборной поездки Ельцина в Краснодар: располневший президент с остановившимся взглядом, в роскошной меховой шапке, окруженный толстыми мужиками советского вида с бессмысленными физиономиями, медленно идет по совершенно пустой улице, оцепленной многочисленной охраной.
При первом же разговоре с президентом Малашенко разложил на столе два набора фотографий. «Чтобы вы поняли, Борис Николаевич, в чем состоит проблема, посмотрите на эти снимки. Вот это вы, когда вам можно было вообще не вести никакой специальной предвыборной кампании — победа все равно была гарантирована. А вот вы нынешний. Только вы сами можете эту проблему решить».
По словам Малашенко, Ельцин смотрел на фотографии недолго, потом сказал: «Что ж, мне все ясно». Сказал таким тоном, что сомнений не возникло: президент действительно все понял. И после этого его словно подменили…
Даже спустя много лет, рассорившись с Кремлем, с Ельциным, с его пресловутой «семьей», лишившись НТВ и уехав в добровольную политическую эмиграцию, Игорь Малашенко всегда с раздражением реагировал на разговоры о том, что победу Ельцину обеспечила поддержка со стороны СМИ. Он до сих пор любит повторять: победу президент обеспечил себе сам. Если бы после нескольких инфарктов, тяжело больной, с плохо работающим сердцем, Ельцин не нашел в себе силы мотаться по стране, выступать на митингах, давать интервью, отплясывать на молодежных концертах, ничего бы не вышло.
Пропаганды и агитации, всех этих лозунгов: «Вера. Надежда. Любовь», «Голосуй сердцем», «Голосуй или проиграешь!» — было, конечно, хоть отбавляй. Многомиллионным тиражом издавалась и бесплатно распространялась по стране газета «Не дай Бог!» — злая сатира против коммунистов и их лидера. Но главная идея «Аналитической группы» состояла в том, чтобы переиграть соперника не на пропагандистской, а на информационной площадке. Не заставлять СМИ в приказном порядке петь осанну, а каждый день придумывать, что должен сделать президент, чтобы пресса по доброй воле говорила о нем больше и лучше, чем о Зюганове.
Старожилы ельцинской команды иногда откровенно интриговали против новых фаворитов из «Аналитической группы». Однажды перед самыми выборами был такой случай. Ельцин согласился дать интервью «Итогам». Мы с Малашенко заранее составили и передали президенту список вопросов. Когда я уже сидел с пристегнутым к лацкану пиджака микрофоном, ко мне подбежал один известный политик. (Не буду называть его имя, но за глаза его называли Гаденышем). В то время он занимал какую-то важную должность в окружении Ельцина. Он протянул мне тот самый список вопросов: некоторые были вычеркнуты чьей-то рукой — их, мол, просят не задавать.
Интервью с любым президентом — абсолютно протокольное мероприятие. Когда я в 1999-м брал интервью у Билла Клинтона, люди из аппарата Белого дома тоже категорически потребовали ни на шаг не отклоняться от заранее согласованного сценария. В общем, мне и в голову не пришло спорить.
Появился Ельцин, я бодро задал оставшиеся невычеркнутыми вопросы из списка, он так же бодро на них ответил, заглядывая в заранее подготовленный текст. Список исчерпался, и я начал произносить ритуальную заключительную фразу про благодарность за интервью. И тут лицо у Ельцина вытянулось:
— Как это у вас больше нет вопросов? У вас еще были вопросы, интересные вопросы, понимаешь, у меня тут на них и ответы приготовлены…
Теперь уже я не смог сдержать удивления:
— Но, Борис Николаевич, ваши помощники сказали, чтобы часть вопросов я не задавал. Я думал, что эта просьба идет от вас….
Ельцин нахмурился и пророкотал:
— Какие такие помощники?!
Того самого помощника я видел боковым зрением и готов был поклясться, что в это же мгновение он растворился в воздухе, словно персонаж Булгакова. Ельцин понял, что мне не хочется закладывать интригана, и только махнул рукой:
— Продолжаем интервью!
Потом я проанализировал ситуацию, и многое мне стало понятно. В том виде, каким оно в итоге получилось, интервью излучало ощущение, что Ельцин полон силы и уверенности в себе. И на финише это добавляло ему очков. Но если убрать из него несколько наиболее острых вопросов и достаточно прямых ответов, например, про Чечню, про то, не жалеет ли президент, что пошел на переговоры с лидерами сепаратистов и т. д., впечатление было бы смазано.
В борьбе за собственное выживание кремлевские старожилы были готовы пойти даже на то, чтобы ухудшить результат на выборах, лишь бы «подставить» конкурентов за влияние на президента.
Один из самых ярких эпизодов президентской предвыборной кампании 1996 года — это, конечно, публичное появление в официальном окружении Ельцина его дочери Татьяны Дьяченко, формально назначенной советником президента. Татьяна считалась едва ли не единственным человеком, способным порой влиять на президента в большом и в малом.
Я помню, как Ельцин однажды закапризничал перед интервью, не хотел гримироваться. Многочисленные помощники и советники попрятались, и только Татьяна Борисовна мягко, но убедительно сказала: «Папа, надо». И Ельцин послушно отдал себя в руки гримера.
В тот памятный день, когда борьба между двумя группировками в окружении президента, либералами и силовиками, выплеснулась наружу в виде «коробки из-под ксерокса», когда решалось, кто кого, Татьяна Борисовна ранним утром была у президента. Думаю, не без ее влияния Ельцин принял столь крутое решение: разом уволить и Коржакова, и Барсукова, и Сосковца.
Месяца за три до этих событий, сразу после назначения Татьяны, Игорь Малашенко организовал ее визит на НТВ. Событие было едва ли не историческое. Надо помнить, что именно этому предшествовало.
Телекомпания НТВ (этого, кстати, никто никогда не скрывал) состоялась благодаря доброй воле президента Ельцина. Если бы он не подписал в декабре 1993 года указ о предоставлении НТВ права «в порядке эксперимента» вещать на «четвертой кнопке», глядишь, мы бы еще долго работали, как в самом начале: полчаса в день на питерском канале. Потом возникла проблема — в Кремле считали, что из чувства благодарности НТВ обязано быть предельно лояльным. Мы думали иначе, потому что Кремлю никогда ничего не обещали, а, напротив, все время говорили, что власть должна иметь абсолютно независимый, неподконтрольный ей канал — зеркало, в которое иногда полезно смотреться.
В общем, в Кремле сильно обиделись, особенно после того, как началась война в Чечне, а мы не захлопали в ладоши. Наехали по полной программе на Гусинского, да так, что он еще в конце 1994-го вынужден был на полгода уехать из страны. НТВ стали угрожать прекращением «эксперимента», отбором лицензии. Мы защищались как могли. И вот, превозмогая обиду, Татьяна Борисовна пришла на НТВ посмотреть изнутри на логово злобных врагов ее папы. (Именно так она его всегда называла, никогда «Борис Николаевич», «президент», «отец»).
Было известно, что президент редко смотрит телевизор, а больше слушает рассказы о том, что и как по телевизору показывают. В том числе и про него самого. Мы подозревали, что Татьяна — одна из главных таких рассказчиков, что именно она формирует эмоциональное отношение Ельцина к НТВ. Поэтому нам было важно развеять предубеждение.
Мы встретили ее с Олегом Добродеевым, устроили экскурсию по редакционным помещениям, студиям, аппаратным, монтажным, тон-ателье, гримерным. Помнится, она была немало удивлена тем, что в наших останкинских помещениях не было не только кабинета Гусинского, но и кабинета президента компании Малашенко. (На самом деле Игорь справедливо полагал, что руководить выходом программ в эфир — это не его дело, и в Останкино приезжал лишь от случая к случаю, работая в центральном офисе НТВ на Новом Арбате.)
Буквально с порога Татьяна Борисовна огорошила нас прямым вопросом:
— Почему вы папу так не любите?
Мы долго и терпеливо объясняли ей, что наше отношение к Борису Николаевичу не может измеряться в категориях «любим» — «не любим». Что относимся к нему с уважением и благодарностью. Но что мы не имеем права не говорить об ошибках власти.
Мы объясняли Татьяне Борисовне, что не нужно переносить на президента критику в адрес его подчиненных. Еще мы долго говорили о том, почему, к примеру, не могли не показать тот памятный неловкий эпизод в Берлине, когда президент, разгоряченный празднеством по поводу вывода войск из Германии, решил вдруг подирижировать военным оркестром:
— Это показали телекомпании всего мира. Многие люди в нашей стране, особенно те, кто обладает влиянием на общественное мнение, имеют возможность смотреть тот же CNN. Если бы мы эту сцену не показали, нас бы заподозрили в том, будто мы сделали это по приказу свыше, или обвинили бы в самоцензуре, поставили под сомнение нашу независимость. Мы могли утратить доверие зрителей.
Таня кивала, улыбалась, ей начинало нравиться общение с нами. А может быть, так только казалось. Наконец, мы выпили по рюмке коньяку в кабинете Добродеева, и тогда, видно, совсем расчувствовавшись, Таня очень по-женски спросила:
— Можно я вам задам один откровенный вопрос, только обещайте, что ответите искренне?
Мы радостно закивали:
— Конечно!
— За что вы все-таки папу так не любите?
Судя по тому, как печально сложилась потом судьба «старого» НТВ, переубедить ее так и не удалось. А ведь все могло быть иначе, и не только в судьбе нашей телекомпании, но и в истории России, если бы вскоре после выборов, в июле, Игорь Малашенко принял предложение Ельцина стать новым главой его администрации. Но этого не случилось. Почему? Может быть, когда-нибудь он сам расскажет об этом. Но убежден: шанс для страны был упущен. Все-таки роль личности в истории бывает очень велика. Во всяком случае, история президентских выборов 1996 года это подтверждает.