Не стоит бояться возвращения такой меры наказания, как конфискация
Недавнее заявление председателя Конституционного суда РФ Владимира Зорькина о необходимости восстановить в российском законодательстве положение о конфискации имущества вызвало бурю протестов. Само это понятие якобы возвращает нас в эпоху борьбы с «расхитителями социалистической собственности», является анахронизмом в условиях рынка.
Норма о конфискации незаконно нажитого имущества и нелегальных доходов действует во всех странах с развитой рыночной экономикой, а в Соединенных Штатах и вовсе является краеугольным камнем правовой системы. Почему же к мере, закрепленной во множестве международных документов, в России относятся предвзято? Это связано с особенностями формирования отечественного капитализма и с моделью, выбранной для перевода советского планового хозяйства на рыночные рельсы.
Мало кто знает, что в 1987 году, когда были приняты первые законодательные акты о развитии кооперативного движения, по указанию министра внутренних дел СССР Александра Власова милиции и ОБХСС было запрещено вмешиваться в деятельность кооперативов. Инициатива исходила от партийного руководства. Мол, не мешайте становлению прогрессивного экономического уклада, который вдохнет жизнь в «социализм с человеческим лицом».
С этого началась стремительная легализация капитала, нажитого преступным путем. Неизбежным следствием стало сращивание криминала с хозяйственной деятельностью и возникновение качественно нового типа оргпреступности. Далее практически все преобразования исходили из постулата о том, что вывод капиталов из тени является важным рыночным ресурсом. Разработчики либеральных реформ начала 1990-х категорически противились внедрению жестких норм наподобие принятых в США еще в 1970-х законов RICO. Этот набор правовых инструментов по борьбе с вымогательством, коррупцией и преступными сообществами предусматривал конфискацию имущества членов мафиозных структур, ликвидацию их предприятий и многое другое. Но пока мир усердно совершенствовал правовую базу борьбы с отмыванием денег, зарубежные консультанты наших реформаторов убеждали: законы RICO помешают расцвету свободной экономики в России…
Кульминацией такого подхода стало изъятие из Уголовного кодекса под предлогом его либерализации положения о конфискации имущества в декабре 2003 года. Российские законодатели одобрили подобное предложение тогда, когда после терактов 11 сентября повсеместно резко ужесточаются меры против преступных доходов, одного из главных источников финансирования терроризма. Знаменитый Патриотический акт, принятый Конгрессом США после атак на Нью-Йорк и Вашингтон, по сути представляет собой те самые законы RICO, распространенные на сферу борьбы против терроризма.
Отсутствие института конфискации противоречит обязательствам, принятым Россией в соответствии с Конвенцией Совета Европы об отмывании, выявлении, изъятии и конфискации доходов от преступной деятельности, а также конвенциям ООН против транснациональной организованной преступности и коррупции. В 1990-е автор этих строк участвовал в поиске похищенных и выведенных за рубеж бюджетных средств, и при помощи коллег из 14 стран Российской Федерации были возвращены немалые суммы, казалось, бесследно исчезнувшие в цепочке офшоров. Сегодня это невозможно, ведь, не имея нормы о конфискации в своем законодательстве, мы не можем рассчитывать на содействие других государств.
Противники конфискации ссылаются на то, что в условиях современной России она превратится в средство сведения счетов и репрессий против бизнеса. Но, во-первых, следуя такой логике, придется вовсе прекратить правоприменительную деятельность. Ведь если мы отказываем судам в праве выносить вердикт о конфискации, то тем более им нельзя доверить другие приговоры, например, по особо тяжким преступлениям.
Во-вторых — и это принципиально важно, — конфискацию предлагается распространить на небольшую группу тяжких и особо тяжких преступлений: терроризм, организованный сбыт наркотиков, взяточничество в особо крупных размерах, доказанная причастность к оргпреступности. По сравнению с предыдущим периодом, когда эта мера содержалась в УК, число правонарушений сведено к минимуму (неуплата налогов, например, в них не входит). Так что утверждения о том, будто институт конфискации подорвет предпринимательскую активность, просто не соответствуют действительности.