Рожденные эволюцией

России нужна активная политика по стимулированию рождаемости. Об этом говорят теперь на самом высоком уровне. Президент выдвигает демографию в качестве одного из приоритетов политики G8 во время председательства России в будущем году, правительство объявляет о повышении пособий, спикер Совета Федерации Сергей Миронов обещает льготы многодетным и предлагает класть на счет каждого новорожденного по 10 000 «нефтедолларов».

Тревога обоснованна: с 1992 года население России уже уменьшилось на 5,6 млн человек и спад продолжается. Это чревато разнообразными осложнениями — от дефицита трудовых ресурсов и «прорех» в пенсионной системе до геополитических вызовов, связанных с неспособностью контролировать огромную территорию. Ключом к решению проблемы многие считают проведение социальной политики, стимулирующей рождаемость. Но может ли такая политика  оправдать возлагаемые на нее надежды?

НЕЧУВСТВИТЕЛЬНАЯ РОЖДАЕМОСТЬ

Спору нет, ни одной из индустриально развитых держав (все они сталкиваются с серьезными демографическими проблемами) не повредят меры, которые поддержали бы стремление «плодиться и размножаться». Однако все правительства, экспериментировавшие в области увеличения рождаемости (Россия здесь далеко не первая), добились более чем скромных успехов. Вообще, как показывают исследования, фундаментальные тенденции рождаемости малочувствительны к изменениям экономической и социальной конъюнктуры.

Эксперты выделяют несколько типов семейной политики. В скандинавских странах преобладает социал-демократическая модель. Государственные пособия предоставляются всем семьям, значительная материальная помощь оказывается работающим родителям, причем льготы, связанные с уходом за детьми, предоставляются и матери, и отцу. Германия, Франция, Нидерланды придерживаются консервативного курса, ориентированного на традиционное разделение труда в семье: работающий отец и мать-домохозяйка. Помощь семьям здесь связана с характером занятости родителей и уровнем их доходов. В странах Южной Европы (Греция, Испания, Италия, Португалия) не стремятся обеспечить единый для всех гарантированный минимальный уровень дохода, и меры поддержки еще более зависят от занятости и дохода родителей. Наконец, либеральная политика, проводимая, например, в Великобритании, Швейцарии, США, Австралии, ориентирована только на самых нуждающихся. В этих странах не пытаются гарантировать всем минимальный доход, а ставка, особенно в сфере ухода за‑детьми, делается на рыночные механизмы. Но обнаружить зависимость между типом семейной политики и уровнем рождаемости не удается (см. график). Две страны, олицетворяющие принципиально разные подходы к семейной политике, — «активная» Франция и «пассивная» Великобритания — демонстрируют одинаковые тенденции рождаемости. В то же время в Германии, близкой по типу политики к Франции, показатели намного ниже. А лидируют по рождаемости США, где государство меньше занимается семейной политикой, чем в других странах.

СОЦИАЛИЗМ: «РАЗВИТОЙ» И «ШВЕДСКИЙ»

Ограниченность возможностей семейной политики наглядно демонстрируют примеры двух стран с разным уровнем благосостояния — Советского Союза и Швеции.

Начиная с 1981-го, правительство СССР поэтапно вводило в действие систему социальных льгот и пособий семьям с детьми. Так, помимо прочего, матерям, уходящим в отпуск по уходу за маленьким ребенком, впервые в отечественной практике гарантировали сохранение рабочего места и непрерывного стажа. При этом продолжительность отпуска резко увеличилась. Семьи с тремя детьми приобрели статус многодетных, что давало льготы при получении жилья, обеспечении дефицитными товарами и услугами.

В результате коэффициент рождаемости, который в 1980 году опустился до уровня 1,89 на одну женщину, к 1987-му вырос до 2,22. Явный успех? К сожалению, только на первый взгляд. В действительности показатели рождаемости сначала заметно поднялись, а потом резко упали. Как утверждает демограф Сергей Захаров, подробно исследовавший этот вопрос, несмотря на все  усилия правительства, среднее число детей у женщин наиболее активного репродуктивного возраста (1954–1966 годов рождения) неуклонно снижалось.Эффект кампании 1980-х годов можно проследить по уровню рождаемости среди женщин двух поколений: родившихся в 1954-м и 1960 году. Первые к концу 1983-го достигли 30-летнего возраста и оказались мало подвержены влиянию демографической политики, на вторых же она сказалась непосредственным образом. Бесспорный эффект — «омоложение» рождаемости. В поколении-54 23% женщин к 25-летнему возрасту родили не менее двух детей, к 30 годам таких было уже 51%, к 35 годам — 64%. В поколении-60 — соответственно 29%, 57%, 64%. Представительницы младшего поколения родили второго и последующих детей в среднем на 1–3 года раньше, чем их старшие современницы. Однако к 35 годам, несмотря на мощный старт младшей группы, доля женщин с двумя и более детьми в обоих поколениях сравнялась. Те, кто поспешил воспользоваться благоприятной конъюнктурой, не изменили свои планы относительно числа детей, а лишь выполнили их досрочно. В результате за «тучными» годами с неизбежностью последовали «тощие». Другой пример — Швеция, которая на протяжении 1980-х постоянно совершенствовала свою семейную политику. В ее основе — оплачиваемые отпуска по уходу за маленьким ребенком и предоставление обоим родителям широчайших возможностей совмещать семейные обязанности с трудовой деятельностью. Десятилетний «беби-бум» (коэффициент рождаемости повысился с 1,68 в 1980-м до 2,13 в 1990 году) очень скоро обернулся новым спадом. И хотя семейная политика осталась та же, сегодня коэффициент рождаемости (1,71 в 2003-м) практически вернулся к уровню 1980 года.

КРИЗИС ОБЩЕГО ХАРАКТЕРА

Итак, конъюнктурные факторы (пособия, льготы, повышение социального статуса) могут влиять только на текущие показатели: дети появляются у более молодых матерей, сокращаются интервалы между рождениями. Улучшается статистика в некоторые календарные годы. Инициаторы мер по стимулированию видят в этом доказательство эффективности проводимой политики.

Но на итоговой рождаемости в группе женщин одного поколения изменения почти не сказываются. Игра с «календарем» не только не приносит желаемого результата, но иногда даже чревата негативными последствиями. Искусственно вызванный кратковременный «беби-бум» при отсутствии продуманной политики оборачивается сначала нехваткой мест в детских садах и школах, затем рабочих мест и т.‑п. Все это служит источником дополнительного социального напряжения.

Это, конечно, отнюдь не отрицает полезности и необходимости мер, призванных облегчить материальные трудности семьи, особенно молодой, после рождения ребенка. Однако только таким простым инструментом, как социальная политика, демографическую проблему России, которая отражает глобальные тенденции развитого мира, увы, не решить.

С точки зрения демографических тенденций наша страна практически не отличается от других промышленно развитых государств. Россия (в ту пору — РСФСР) впервые опустилась ниже планки простого воспроизводства (2,1–2,2 рождения на одну женщину) еще в 1964 году, раньше большинства развитых держав. При этом экономический кризис конца 1980-х — начала 1990-х годов несколько усугубил ситуацию, однако только подкрепил общую тенденцию, наметившуюся с середины 1960-х. В 2000 году в России отмечена минимальная рождаемость за всю историю — 1,21. Небольшое повышение рождаемости под влиянием конъюнктурных факторов — демографических и недемографических — возможно, и оно происходит. Однако очень низкая рождаемость характерна сейчас для подавляющего большинства урбанизированных и индустриально развитых государств. В последнем году минувшего столетия во всем развитом мире, кроме США и Новой Зеландии, рождалось менее двух детей на одну женщину, причем во многих странах ситуация очень напоминала российскую (Германия и Польша — 1,34; Италия — 1,25; Испания и Словения — 1,22; Чехия — 1,14). Ниже уровня простого замещения поколений рождаемость опустилась даже в Китае. Сам факт повсеместной распространенности низкой рождаемости в индустриальных урбанизированных обществах свидетельствует о том, что специфически российского кризиса нет, а меры, которые не срабатывают в других странах, едва ли окажутся более действенными у нас.