Смех и деньги

Программа «Аншлаг» разделила общество на два лагеря. Одни — их большинство — с нетерпением ждут очередного выпуска передачи. Другие «Аншлаг» на дух не переносят — для них он стал воплощением неумного юмора и вульгарности. Министр культуры Александр Соколов пригрозил в прошлом году закрыть программу, и даже министр обороны Сергей Иванов на одном из заседаний правительства прошелся по поводу «пошлятины» на телевидении.

«Аншлаг» между тем проявил чудеса живучести. Через два дня после заседания кабинета министров, на котором рвал и метал министр Иванов, в вечерний прайм-тайм на государственном телеканале «Россия» вышел очередной выпуск программы. Зрителей веселили привычные Клара Новикова, Юрий Гальцев и Елена Воробей, бессменная ведущая «Аншлага» Регина Дубовицкая подливала гостям сок «от спонсора». По данным TNS Gallup Media, эту программу посмотрело 9,4% россиян, больше, чем «Времена» Владимира Познера.

Высокий рейтинг сулит большие деньги? Вопреки очевидной логике создатели программы уверяют, что это не так. Продюсер «Аншлага» Александр Достман, аккуратно одетый человек, который явно не желает подробно рассказывать о своем деле, говорит о программе с видимым равнодушием: «Аншлаг»? Лишь небольшая часть того, что мы делаем». Впрочем, Достман полон пессимизма и относительно всей индустрии. «Шоу-бизнес в России — не бизнес, — говорит он в интервью Forbes. — Это полезные знакомства, политика…». Деньги, утверждает Достман, он «зарабатывает на другом». (Продюсер давал интервью прошлой осенью, а в январе он отказался от своих слов.)

Бизнес Достмана держится на трех китах: давних знакомствах с артистами, хороших связях на телевидении и доступе к главному концертному залу страны — ГЦКЗ «Россия». Артисты выступают в ГЦКЗ; видеозапись транслируется по каналу «Россия» — это лучше любой рекламы; а деньги идут от спонсоров и продажи билетов на гастрольных концертах.

Принадлежащий Достману Культурный фонд «Артэс» проводит в год с десяток больших концертов звезд эстрады — от Владимира Винокура до Александра Розенбаума и Филиппа Киркорова. До недавнего времени в том же Государственном центральном концертном зале «Россия», где «Артэс» снимает офис, гремела «Неделя высокой моды» — показы коллекций российских и западных модельеров, организованные Ассоциацией высокой моды и прет-а-порте, также возглавляемой Достманом. Кроме того, продюсер «Аншлага» является соучредителем Дома моды «Валентин Юдашкин» и владеет небольшой звукозаписывающей компанией.

Но есть у Достмана и проекты, не связанные с модой или эстрадой. По данным Forbes, фонд «Артэс» (сокращение от «артисты эстрады») имеет отношение к нескольким компаниям, работавшим на фармацевтическом и ювелирном рынках. Одним из партнеров Достмана был народный артист СССР Иосиф Кобзон, занимавшийся продажей медикаментов и нефтепродуктов. Другой компаньон и близкий друг Достмана — бизнесмен Шабтай Калманович, владелец торгового комплекса «Тишинка» в Москве, также имеющий отношение к фармацевтическому рынку.

Достман и его окружение, вероятно, не самые могущественные и богатые люди в России. Но их возможностей хватило на то, чтобы артисты, которые с ними работали, продержались на вершине эстрадного Олимпа все постсоветское время. Отсюда — «полезные знакомства», о которых говорит Достман. Остается разобраться, откуда деньги.

ДРУЗЬЯ

Александр Достман родился в провинциальном городке на Западной Украине. Окончив местный культпросвет, он перебрался в областной центр Хмельницкий, где устроился заместителем директора парка культуры. Карьера получилась стремительной — в 1985 году в возрасте 25 лет Достман уже был администратором передвижного цирка, а еще через год переехал в Москву.

[pagebreak]

Закрепиться в столице ему помог друг детства — Ефим Зицерман (Александров), выпускник ГИТИСа, который работал тогда в созданном при Росконцерте Ансамбле музыкальных пародий Владимира Винокура. Александров познакомил Достмана с Винокуром. Тот сошелся с молодым и предприимчивым администратором, а в 1989 году они создали фирму «Видос» (Винокур — Достман) и сами занялись организацией концертов.

«Аншлаг» в то время уже веселил зрителей. Руководитель программы Регина Дубовицкая пришла на телевидение из авторской радиопередачи «С добрым утром!», гостями которой были  Винокур, Шифрин, Евдокимов и другие юмористы. Дубовицкая показывала не только выступления артистов, но и делала «человеческие» сюжеты об их личной жизни, что для советского телевидения было в новинку. Именно Винокур познакомил в начале 1990-х Дубовицкую с Достманом. Ведущая «Аншлага» всегда отзывалась о нем с восторгом: «Мне очень повезло с продюсером». У Достмана и ведущей с самого начала было четкое разделение труда — Дубовицкая занимается творческой частью программы, Достман — коммерческой. Хотя продюсер «Аншлага» часто сам приходит на съемки и от души смеется над шутками Гальцева и компании.

В 1993-м у Достмана завязалось не менее важное знакомство — он встретился с экстравагантным израильским предпринимателем Шабтаем Калмановичем. Эмигрировав в Израиль еще в начале 1970-х, Калманович (обычно он добавляет к своей фамилии дворянскую приставку «фон») много лет занимался организацией концертов уехавших из Союза звезд балета — Рудольфа Нуреева, Александра Годунова и других. В 1988 году израильские власти арестовали Калмановича и приговорили его к девяти годам лишения свободы — как говорит сам предприниматель, за шпионаж в пользу СССР. Из тюрьмы он вышел досрочно — в 1993-м («работодателя» Калмановича — Советского Союза с его КГБ — к тому времени уже не стало). Оказавшись на свободе, Калманович отправился в Москву.

«У меня остались контакты в шоу-бизнесе на Западе, но был «ноль знаний» по России, — вспоминает Калманович о тех временах в интервью Forbes. — Я понятия не имел, где снять зал, как сделать рекламу. Если не ошибаюсь, Владимир Натанович Винокур познакомил меня с Достманом». Именно Достман, а также старый знакомый Калмановича Иосиф Кобзон помогли наладить бизнес в Москве. Они создали компанию «Лиат-Натали Энтертейнмент», которая устраивала уникальные по тем временам гастроли: Тома Джонса, Лайзы Миннелли, группы Gipsy Kings. «Я давал контакты, привозил артистов, а Алик [Достман] брал на себя всю организацию, — говорит Калманович. — Мы получали $30‑000–50‑000 с концерта. В те времена это были очень хорошие деньги».

Впрочем, «Лиат-Натали Энтертейнмент» просуществовала недолго. Как утверждает Калманович, он «всерьез занялся фармацевтикой» и Тишинским рынком: «На шоу-бизнес не оставалось времени». В последние годы он увлекся спортивным бизнесом — руководил баскетбольным клубом Уральской горно-металлургической компании. Александр Достман же остался верен своему делу. В 1994 году он начал свое главное предприятие: учредил Региональный благотворительный культурный фонд «Артэс», которым и по сей день руководит единолично.

БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТЬ

Появившаяся еще в начале 1990-х возможность вести дела через благотворительный фонд открывала удивительные перспективы. По закону фонд — некоммерческая организация, обязанная преследовать только общественно полезные цели: социальные, благотворительные, образовательные или культурные. Деньги, жертвуемые в фонд, не облагаются налогами. «Экономия по сравнению с «обычными» предприятиями составляет около 40%», — говорит партнер международной юридической фирмы Baker & McKenzie Александр Бычков. И это еще не все преимущества.

Деньги в фонд обычно поступают как пожертвования и взносы, которые вправе сделать кто угодно. Допустим, фонд организует концерт известного певца (это тоже может считаться благотворительностью): требуется арендовать зал, оплатить услуги осветителей, оформителей и звукорежиссера, дать рекламу и т.д. Если бы коммерческая структура спонсировала певца напрямую, то он должен был бы платить налог на подарок (от 13% до 24%). «А если средства выделяет фонд, то артист никаких налогов не платит», — резюмирует Бычков.

Учредители фонда не вправе претендовать на его доходы, вся прибыль от деятельности фонда и коммерческих предприятий, им учрежденных, должна направляться исключительно на его уставные цели. «В моем случае на организацию концертов и производство телепрограмм», — уточняет Достман.

Но это не означает, что прибыль не может оседать на счетах дружественных фирм-подрядчиков. Допустим, спонсоры перечисляют в фонд $1 млн и по документам этот миллион потрачен на аренду зала, аппаратуру и проч. Если в реальности концерт обходится всего в $200 000, то можно только догадываться, куда уходит остальное.

[pagebreak]

Александр Достман не стал раскрывать Forbes никаких подробностей коммерческой деятельности «Артэса», а, глядя со стороны, разобраться в структуре доходов шоу-бизнеса непросто — официальные документы здесь не в почете, многое держится исключительно на доверии. «У нас с Аликом никогда не было подписанных бумаг, — говорит Калманович. — Возьмем любую фамилию: Винокур, Кобзон, Пугачева… [Достман организует им концерты, гастроли]. Никто не пишет договоры. Достману доверяют без договоров».

Фонд Достмана — не единственный в своем роде. Когда-то Иосиф Кобзон вел дела через фонд «Московит», от которого в 1996 году, правда, официально открестился. Другой динозавр российского шоу-бизнеса — композитор и бизнесмен Игорь Крутой в 1993 году преобразовал свою группу «АРС» в «некоммерческую организацию культуры», и теперь «Холдинг «АРС», как говорится на его сайте, «включает в себя практически все виды деятельности, касающиеся шоу-индустрии». Крутой организует телефестиваль «Песня года», владеет «Love-радио», поддерживает Михаила Шуфутинского, Ирину Аллегрову, группу «Руки вверх» и других.

По мнению участников рынка, пожертвования составляют основу доходов многих бизнесменов от шоу-бизнеса, а в использовании налоговых льгот — суть странного симбиоза эстрадных артистов и многочисленных компаний: фармацевтических, торговых или строительных. Как говорит Григорий Любомиров, продюсер программ «Куклы» и «За стеклом», фонды в шоу-бизнесе своего рода «наследие ельцинской эпохи» и моды «хлопотать лицом». «Это когда берут любого узнаваемого артиста, ведут его в приемную к крупному чиновнику, для того чтобы, к примеру, разрешили создать фонд и освободиться от налогов», — объясняет Любомиров.

Одни лишь продажи билетов на концерты вряд ли смогли бы удовлетворить аппетиты шоуменов. Судите сами: по оценке информационного агентства «Интермедиа», в Москве ежегодно реализуется около пяти миллионов билетов в театры, клубы и на концерты всего лишь на $70–75 млн. «На концерты приходится половина этой суммы», — говорит заместитель генерального директора агентства «Интермедиа» Елена Бедуш. И это с учетом гастролей в Москве зарубежных исполнителей, которыми тот же Достман сейчас не занимается. Есть еще концертные туры по регионам, но даже с учетом всей страны — это вовсе не золотые горы.

Многие продюсерские компании объединены в единый холдинг с радиостанциями или студиями грамзаписи (тот же «АРС»), что позволяет зарабатывать дополнительно на продаже рекламы или компакт-дисков. Отдельная статья доходов — производство и продажа программ для телевидения. «Артэс» чаще всего проводит съемку бенефисов популярных артистов в стенах ГЦКЗ «Россия». «Арендовать его стоит $15 000–18 000 за день (с утра до вечера)», — поясняет Достман. Сколько можно получить от продажи отснятого концерта телекомпании, он не говорит.

Программа «Аншлаг» получает какие-то деньги от собственных спонсоров. Однако десятки тысяч долларов в год, которые популярной программе выделяют спонсоры, «Артэсу» приходится делить с телеканалом, а также отчислять процент группе «Видео Интернешнл» (ВИ). Это обычная практика. «ВИ», эксклюзивный продавец рекламного времени на центральном телевидении, является обязательным посредником между каналом, программой и ее спонсором. Пропорция, в которой делятся спонсорские деньги, зависит от соглашений между партнерами.

ГЛАВНЫЙ РЕСУРС

Телевидение остается главной движущей силой шоу-бизнеса. Если у продюсера есть возможность регулярно показать своих подопечных в прайм-тайм, проекту гарантирован успех. По данным Forbes, артисты того же «Аншлага», например, не получают гонораров за выступление в передаче, телеэфир для них — аванс, который позволяет собирать по всей стране полные залы. «Это реклама самих себя для того, чтобы потом поехать по России и заработать основные капиталы», — говорит продюсер Любомиров. «Сила Достмана — в трансляциях, — подтверждает Елена Бедуш из «Интермедиа». — Артисты работают с ним, поскольку у него прекрасные связи на центральном телевидении».

Одним из самых впечатляющих проектов продюсера стал юбилейный 11-часовой концерт Иосифа Кобзона на РТР (прежнее название телеканала «Россия») в 1997 году. Подобной растраты эфирного времени центральное телевидение с тех пор себе не позволяло. Бывало, что «Россия» транслировала по два «Аншлага» за день, в вечерний прайм-тайм. А, например, 1 мая 2003 года программа «Аншлаг на Алтае» (родине пародиста и губернатора Михаила Евдокимова) занимала праздничный прайм-тайм на госканале четыре часа — с без четверти шесть до начала одиннадцатого с перерывом на новости.

Достман проложил дорогу на ТВ еще в 1993 году и все это время тесно сотрудничал только с одним каналом — «Россией» (РТР). Почему? «А как объяснить, почему вы предпочитаете один магазин другому?» — отвечает Достман вопросом на вопрос.

[pagebreak]

Конкуренты могли бы позавидовать прочности отношений Достмана с главным государственным телеканалом. Раньше, например, «Россия» работала также и с фондом «АРС» Игоря Крутого. Совместно они делали развлекательную программу «Доброе утро, страна!» и концерты поп-звезд. Но в 2002 году руководство Всероссийской государственной телерадиокомпании (ВГТРК, управляет «Россией») перестало устраивать качество этих передач. Из-за разногласий с федеральным начальством с канала ушел гендиректор Александр Акопов, который, по слухам, покровительствовал Крутому. Исчезли из сетки и сами передачи.

Зато на канале остался протеже Акопова — бывший режиссер, а ныне главный продюсер новых программ и спецпроектов ГТК «Телеканал «Россия» Геннадий Гохштейн. В интервью Forbes Гохштейн, осторожный телефункционер, рассказал, что будущие спецпроекты он планирует вместе с продюсером «Аншлага». «Достман столько лет работает с каналом, что уже ощущает себя членом его команды», — говорит Гохштейн.

Последним серьезным проектом Гохштейна и Достмана стало приглашение на «Россию» Евгения Петросяна, который до этого десять лет вел передачу «Смехопанорама», а затем, с 2003 года, и «Кривое зеркало» на конкурирующем Первом канале. Не найдя быстрой замены популярным программам, Первый канал весь прошлый год повторял старые выпуски. При этом «Кривое зеркало» (даже «архивное») продолжало «бить» «Аншлаг». По данным TNS Gallup Media, рейтинг «повторного» «Кривого зеркала» за первую неделю декабря 2004 года составил 15,3%, а «Веселого вечера «Аншлага» — 9,8%. Рейтинг — это количество зрителей, выраженное в процентах от всего населения. От этого показателя зависят расценки на рекламу в программе, а значит, и доходы телеканала. Например, стоимость 20 секунд рекламы в «Аншлаге» составляла в 2004 году в среднем $11‑400. Каждая передача «Аншлаг» приносит около полумиллиона долларов.

«Телеканал «Россия» перекупил Петросяна, — говорит директор общественных связей Первого канала Игорь Буренков. — Был перекуплен даже не сам Петросян, а все, что было придумано Первым каналом: постановка, название, даже декорации сцены». Почему не стали уговаривать Петросяна остаться? «В стоимости продукта есть разумная черта, которую мы не должны переступать по экономическим соображениям», — объясняет представитель Первого канала.

Вместе с Петросяном на «Россию» перешла и его жена — Елена Степаненко, у которой были собственные юмористические программы на ТВ. Таким образом под знамена «России» встала вся армия советских юмористов. «Он [Достман] сейчас владеет почти всем рынком смеха», — уверен Шабтай Калманович.

Правда, появление юмористической «монополии» совпало по времени с жесткой критикой в адрес телевизионных шуток со стороны правительства. Министр культуры Соколов, пригрозивший закрыть «Аншлаг», имеет все шансы выполнить свою угрозу. ФГУП «Всероссийская государственная телевизионная и радиовещательная компания», куда входит ГТК «Телеканал «Россия», является подведомственным предприятием Министерства культуры и массовых коммуникаций. Но закрыть «Аншлаг» оказалось непросто. Почему? Ни официальные чиновники Минкульта, ни Федеральное агентство по печати, курирующее телевидение, несмотря на многочисленные просьбы, не смогли объяснить Forbes свою политику в отношении юмористических программ на ТВ.

Сами же Достман и Гохштейн понимают, что прежний формат юмористических программ практически исчерпал свои возможности. «Скоро вы «Аншлаг» не узнаете», — говорит Гохштейн.

Действительно, советские писатели-сатирики и юмористы уже по двадцать–тридцать лет в эфире, аудитория уже переросла их шутки. Вот песням хорошо, завидует Достман, песню можно повторять очень много раз. «А юморист не может показывать многократно один и тот же номер, многократно выступать с ним перед одной и той же аудиторией, — сетует Достман. — Вы же не любите слушать несколько раз один и тот же анекдот?» Действительно, шутки устаревают. Как, впрочем, и принятые в российской индустрии развлечений схемы ведения бизнеса.